Владимир Владимирович умер

Хотя кругом и творились чудеса. Все что можно было купить за деньги, было доступно. ВВП с удовольствием первые годы президентства старался реализовать все свои мальчишеские мечты: палил из танка на полигонах, летал на истребителях, плавал на подводной лодке, ловил акул в океане, ел самую экзотическую еду и пил почти птичье молоко. Правда, будучи аскетом и нравственным человеком, Владимир Владимирович свято чтил семейные устои, и никакие соблазны не могли его нарушить супружескую верность. Но, как чувствовал ВВП, и это было неизбежно. Пока он еще наслаждался безграничной властью и огромными деньгами, за которые не нужно было особо отчитываться и которые сами шли в бюджет рекой. Но время пройдет и он в это наиграется. Нужны будут другие стимулы и вершины, удовлетворяющие амбиции.

Постоянные занятия спортом, режим, уравновешенный характер, отсутствие вредных привычек позволяли ему и далеко за 50 чувствовать себя молодым. И стареющая жена все больше отдалялась от еще мальчишествующего Владимира Владимировича, а значит, ее место должна балы занять другая, более молодая и подходящая ему подруга.

Вся эта бурная личная жизнь, однако, нисколько не позволяла Президенту расслабиться и забыть о своей задаче, сделать из России процветающее и мощное государство, а его народ самым счастливым в мире.

«А что такое счастье», – снисходительно улыбался молодцеватый Президент иногда, – «Это когда в семье все здоровы, зарплата хорошая, в доме есть все коммунальные удобства, а государство обеспечивает справедливый суд, образование, медицину, строит дороги и нужные для простой жизни учреждения». Это все можно сделать, думал Президент – наладим жизнь. И, назначал очередную поездку в глубинку страны, чтобы воочию и самому убедиться в правильности реформ и узнать о нуждах народа.

А нужды были порой странные – требовали вернуть советскую власть, посадить всех олигархов и обязательно расстрелять Цубайса, на которого народ возложил всю ответственность за грабительскую приватизацию.

Мало кто из «поселян», так про себя прозвал Владимир Владимирович простой народ, хотел строить гражданское общество, справедливую экономику и демократическое государство. Народ хотел дешевой водки, машину в каждую семью, высокие пенсии, зарплаты и побольше веселья. Устали все от проблем и страха. Нет, конечно, все хотели жить как в Скандинавии – слышали, что там нет безработицы, всегда чисто и по-настоящему бесплатная медицина. И пенсионеры живут до 100 лет, получая при этом пенсию размером с зарплату председателя колхоза-миллионера.

Но как только ВВП пытался объяснить людям, что это и нас возможно, только сначала нужно как следует поработать, причем всем, а потом еще отдавать в казну 40-60% своего дохода, энтузиазм русских людей мгновенно гас. Просили просто расстрелять Цубайса и чтобы водку не запрещали. Почти никто не верил в вероятность того, что в его стране вдруг, начнут что-то реально созидать.

Конечно, граждане видели, что разруха закончилась, начались какие-то движения к возрождению государства, попытки восстановить экономику. Но все это было как-то неубедительно в глазах граждан и, сравнивая, то, что делается, с тем, что еще надо сделать даже самый прожженный пролетарий и гегемон понимал, что Скандинавию в его провинциальном городке, увидят в лучшем случае его внуки, да и то вряд ли.

Но ВВП не отступал, внедрял нужные законы, выделял деньги на различные проекты по привлечению инвестиций, развитию экономики и построению справедливого гражданского общества. И ничего не получалось.

Глава 8

Последние три года Дкачеву жутко не везло. Несмотря на самое жесткое «обрезание хвостов», то тут, то там вдруг вылезало причастие его, губернатора самого лучшего региона страны к не совсем хорошим делам. Они были связаны с лихими 90- ми и первыми годами губернаторства. «Ну – да, бывало увлекался, перегибал палку, так думал, что все поросло быльем уже, а тут на тебе – и бумаги, и свидетели», – морщился Дкачев. Самое плохое было, что вопросы как в прежние годы, было «не порешать».

В Москве его приглашали в серые скучные кабинеты, показывали папки с бумагами, видеозаписи допросов и предлагали искупить вину, отказавшись в пользу государства от неправедно нажитого имущества. А имущество было лучшее на свете – тысячи гектар плодородной земли любимого Краснодарского края, десятки прибыльных и успешных сельскохозяйственных предприятий.

Сначала Александр Николаевич отпихивал все папки, обзывал мужчин в серых костюмах бандитами, ублюдками и грозил их самих всех пересажать. Встречался с начальником всех полицейских, с его заместителями и прочими людьми, которые в этой стране могли сделать все и с каждым.

Но ничего не получалось. Даже тот факт, что все эти чиновники давно имели хорошие усадьбы в вотчине губернатора Драчева, никак не помогал делу. Наоборот, генералы спецслужб советовали как можно скорее и полюбовнее решить возникшие проблемы, стараться максимально избежать огласки и вообще намекали, что в этом деле заинтересованы люди сейчас неподвластные никаким людским законам.

Спустя 2-3 недели, Дкачева снова просили зайти в те же серые кабинеты, и снова, как ни в чем не бывало, показывали те же папки и видеозаписи. Но отдавать землю Дкачев отказался.

Наконец, заплатив несколько миллионов долларов отступных Дкачев вопрос, как он думал, наконец, решил. Пришлось еще уговаривать и вообще пригрозить людям в сером самоубийством, потому что на кону стояла не только земля, но и интересы всего его клана.

Крайним аргументом стал пистолет. На последнюю встречу Дкачев принес два портфеля с валютой, в одном из которых лежал ПМ. Он так и объяснил охраннику на входе, что либо он войдет с этими чемоданами денег для начальства и пистолетом для самозащиты, либо вообще уйдет. Получив разрешение, охрана пропустила Дкачева на допрос с огнестрельным оружием.

В очередной раз, полистав папки и посмотрев очередное видео, Дкачев молча положил на стол следователей раскрытые портфели. Денег в них было всего несколько миллионов долларов, но если возьмут это, то договориться о перечислении любой другой суммы было уже техническим вопросом.

Однако, следователи, покачав головой, велели все это убрать, и отдать землю. Тогда Дкачев выхватил заряженный пистолет и мгновенно прострелил себе правую ногу. Чтобы не быть убитым тут же ворвавшейся на грохот охраной, корчившийся от боли губернатор отбросил еще дымящийся «Макаров» подальше от себя. И упал без сознания на пол.

Деньги следователи взяли, от Дкачева отстали, но ногу пришлось лечить больше года. Какое-то время для ходьбы даже нужна была трость.

Однако Александр Николаевич не обращал на это внимания. Он считал, что выиграл главную битву своей жизни – отстоял перед беспощадными спецслужбами право своей семьи владеть землей его родной Кубани. «Эти господа, наконец, поняли, что я лучше сдохну, но все равно не отдам москалям на разграбление свою землю», – это была первая мысль, пришедшая в голову строптивого губернатора, очнувшегося в больнице с простреленной ногой.

Дкачев искренне считал, что кубанский чернозем нужен москвичам только ради спекуляций и грабежа. Он был уверен, что если контроль над самыми плодородными землями в мире (земля Кубани занесена в книгу рекордов Гиннеса, за самый толстый плодородный слой – больше 3 метров) нужен людям в сером исключительно для перепродажи. Но Дкачев не верил в то, что хозяин, сидящий в Москве, а тем более на Кипре или в Вашингтоне, будет заботиться о земле так, как настоящий казак.

Сюда на берег Кубани 200 лет назад пришли, в том числе и его, Александра Николаевича предки, освоили и подняли этот чудесный чернозем. Именно они построили здесь сотни станиц, посадили сады и виноградники и даже, несмотря на 70-летие советской власти, не растеряли чувство хозяина. «А теперь, что же, я – потомственный казак, возьми да и отдай этим временщикам все?! Не бывать этому. Не дам превратить пашню в пустыню», – много раз про себя повторял Дкачев.