Страница 53 из 111
Когда весть о победе разнеслась по городу, желающих пойти в хирд стало еще больше. Краснобородый хирдман, правда, решил не вступать под руку Альрика, но Коршун и трое других остались. На этот раз Беззащитный еще жестче подошел к отбору и взял всего лишь четверых с уговором, что окончательное решение будет принято после проверки их в бою. И тут же принялся искать новую работу.
Но теперь я не спускал глаз с хёвдинга. Самому Альрику я и впрямь верил беззаветно. Он всегда поступал мудро, рассудительно, взвешенно. Лишь после смерти Рыбака он ненадолго сорвался. Но верить Бездне, что поселилась в нем, я не собирался.
Днем Альрик говорил с желающими войти в хирд, а вечером уходил в тот же постоялый двор, где мы беседовали с Харальдом Косматым, и пил. В первый вечер после возвращения мы выпили за нашу удачу. И, конечно, никто допьяна не напился, поди, уже не карлы. Неви вот мог бы нажраться, но после возвращения он незаметно улизнул и больше не показывался. Впрочем, я ничего другого от него и не ожидал.
Во второй вечер Альрик раздал серебро, полученное за измененного, и снова многие ульверы пошли праздновать в таверну.
А на третий день он пошел туда с теми хирдманами, которые просто хотели выпить.
Вестей от Косматого все еще не было, и я решил поискать его. Оставил Альрика впустую заливать в себя пиво и пошел в тот домик, где мы беседовали с Харальдом. Там было пусто: ни Косматого, ни Хакона, и очаг не разжигали уже давно. Поспрашивал у соседей. По их словам, отец вместе с сыном ушел на следующий день после нашего отплытия и больше не показывался. Но соседи уверили меня, что он так часто делает, бывает, и на месяц-другой пропадает, так что переживать не стоит. Потому я вернулся в таверну, а там уже всё переменилось.
В Бездну пьяный Альрик, багровый от жары и пота, еле стоял на ногах и громко орал песню. Его обычно ухоженные волосы слиплись от какой-то дряни, рубаха порвалась на плече, и поясной нож лежал поломанным на столе. Ему вразнобой подпевали незнакомые воины. Один даже положил руку на плечо хёвдингу, будто закадычный приятель. А ведь Альрик не любил пьяных прикосновений. Точнее, он всегда держался так, что даже одуревший от выпивки человек не додумался бы обнять или хлопнуть его по спине.
— Кай! Сюда! Это Кай! — объявил Беззащитный.
Я огляделся. Из ульверов тут были лишь трезвый злой Вепрь и Эгиль, который нелепо уснул на корточках возле стены. И еще трое из недавно принятых, чьи имена я не запомнил.
— А это… — хёвдинг смачно икнул, — это… как тебя там? Барсук? Енот?
— Росомаха! А что, Кай до прозвища еще не дорос?
Росомаха больше походил на медведя. Крупный, но не давящий своим ростом, мощный, но не чрезмерно, с открытым добродушным лицом. В его светло-русую бороду были вплетены кольца, цепи, бусины и даже одна фибула, и он явно не размышлял долго, выбирая их, так как там была и медь, и серебро, и кость. На макушке заплетена толстая коса, а затылок и виски выбриты. Широкий нос, голубые глаза, чуть разъехавшиеся в стороны от выпивки. И десять рун, причем уже подкрепленных твариным сердцем. Хельт.
— Перерос, — брякнул Альрик.
И они дружно расхохотались.
— За знакомство! Дранк! — зычно огласил Росомаха и залпом выпил целый рог.
Я подозрительно понюхал то, что хёвдинг сунул мне в руки. Пахло медом, травами и чем-то еще. Но это был не обычный пряный мед. Хельты с такого не опьянеют. И Эгиль ведь стоек в выпивке, а сейчас лежит без памяти. Я отпил немного и подсел к Вепрю.
— Что это? — указал я на кружку.
— Хельтов мед, но здесь его кличут бездновым пойлом. Сшибает с ног даже хельта. Его с какими-то хитрыми травками варят и добавляют особые грибы.
— А эти откуда взялись?
Вепрь пожал плечами.
— Пришли невесть откуда. Тоже в хирд хотят.
— Кт-то? Ссссссколько?
Я вдруг почувствовал, как меня повело. Язык одеревенел, и бросило в жар. Вепрь забрал у меня кружку и выплеснул пойло на пол. Взамен сунул другую с обычным пивом. Я благодарно кивнул.
— Да вот этот Росомаха и трое его приятелей.
— Он жжжжж… же хельт! Ззззачем ему в хирд?
— Почём же мне знать? — яростно воскликнул Вепрь и ударил кулаком по столу.
— Т-ты пригляди зззззза ним, — с трудом выговорил я и пошел к двери.
Пить с хельтами это бездново пойло мне рановато. Лишь вдохнув свежий морской воздух, я перестал опираться на стену и двинулся в сторону «Сокола».
Утром Росомаха и трое его дружков, каждый из которых был на девятой руне, пришли к пристани. Все с хорошим оружием, в тюках наверняка справная броня, по два щита, по два копья, мечи и топоры, у Росомахи еще и секира с железной рукоятью. Тяжеленная даже по виду.
— Ну, хозяин, принимай гостей! — гаркнул на полгорода Росомаха и заржал, как конь.
Альрик, все еще бледный после вечерней попойки, махнул рукой, и они легко запрыгнули на борт. Хёвдинг знаком показал, чтобы я забрал свое добро с носовых весел и перебрался подальше, а заодно прихватил и пожитки Простодушного с Плосконосым. Я с трудом сдержал брань, стиснул зубы и сделал, как было сказано.
Нет, так-то хёвдинг прав. На носу всегда сидят самые сильные воины хирда. А для этих бугаев и весла иные нужны. Но ради каких-то неизвестных почти хельтов пересадить меня и раненых парней назад… Почему он вообще взял их? Разве Альрик не хотел собрать простых хускарлов с толковыми дарами? И почему я не слышал прежде о Росомахе? Ладно, меня не было год на Северных островах. Да и после первой руны я не часто прислушивался к песням о чужих подвигах.
И вообще я смотрел на корабль, и всё в нем было мне чуждо. Как бы ни был красив «Сокол», сгоревший «Волчара» был мне милее. И хирдманы… Я не знал имен у половины из них! Кто они? Чем живут? Могу ли я доверить им спину?
Росомаха обошел весь корабль, осмотрел весь до последней досочки, проверил на вес весла, подержался за кормовое прави́ло и сказал:
— Неплохая лодчонка. Сойдет!
Сойдет? «Сокол»-то? А что бы он тогда сказал про «Волчару»? Для ловли рыбы сгодится?
— Альрик! — не выдержал я.
— Он кормчий, знает все острова в Северном море, — ответил хёвдинг. — А его парни могут залатать любую прореху в корабле.
— Ты им веришь? Доверишь «Сокола»?