Страница 66 из 93
От страха, что он просто не доедет, бросало в жар, а лошадиные копыта будто цокали прямо в висках. Вальин метался, ворочался, хватал губами воздух, сколько мог… Арнст или медик, если были рядом, поили его какой-то кисло-сладкой дрянью, так отличной от отваров Бьердэ и мало помогавшей. Медик сосредоточенно молчал; Арнст ободрял, а иногда просил: «Вернемся». На первое Вальин старался улыбаться, на второе качал головой. К третьему дню хвори он заметил за окном непривычную, смазывающуюся в кашу тропическую зелень, а лицо Арнста перестал узнавать среди других. Одновременно усилился запах моря ― правда, другой, мешающийся с запахом серы, меда и земли. Его несли горячие ветры. Они были добрее холодных, но и их хватило, чтобы Вальин, поднеся в очередной раз дрожащие руки к лицу, увидел, что они в крови и гное уже все. Так не было давно, с детства. Он смог только застонать, крепко зажмуриться, сжаться на тесном ложе ― и забыться, радуясь, что никто сейчас не видит его.
Однажды ночью они остановились на привал в укромной долине, и там случилось то, что преследовало Вальина до сих пор горьким печальным мороком. В краткие швэ хорошего самочувствия, пока все спали, он выбрался из кареты, тяжело привалился к ней спиной, поднял голову и вдруг увидел крупные, почти как виноград, серебристые созвездия в густо-синем небе. Дух захватило от их величия и яркости. На краткий миг он даже поддался иллюзии, что звезды, сами звезды вот-вот вылечат его навсегда. Этого не произошло: тело все ныло, дышалось трудно. Но Вальин упрямо глядел вверх, вспоминая отчего-то черную капеллу Первого храма. Работу Идо ди Рэса.
Опустив голову, он, к своему удивлению, опять увидел звезды, теперь желтоватые. Они беспокойно дрожали в траве и точно звали. Это позже он осознал, что в те мгновения все же бредил и видел не звезды, а либо светлячков, либо болотные огни, ― а тогда просто решил поймать хоть одну и довезти до Эльтудинна. Удивительно, что он не говорил о земных звездах в своем краю, может, не знал?.. На нетвердых ногах, молясь об одном ― никого не разбудить, ― Вальин пошел к ближайшей стайке звезд. А они полетели прочь, в ночной тропический лес, шелестевший, шуршавший, шептавший.
Он без страха преследовал их мимо тиков, мангров, огромных хвощей, папоротников и лиан, под сонные и сердитые голоса змей. У самого лица пролетали вспугнутые птицы и крыланы, под ногами хрустели влажные ветви. Вальин все шел. Звезды спешили, спешили куда-то, и он даже думал уже с ними заговорить. Не успел: сам запах леса изменился, стал тяжелее и гнилостнее, а под ногами захлюпало. Деревья и папоротники кончились. Звезды улетели совсем далеко и замерли вне досягаемости ― на противоположном краю болота, к которому Вальин практически вывалился из кустов.
В графстве, видимо, выдался особенно теплый прилив: болото обмелело, из него много где выступили крупные кочки. Застоявшаяся вода мерцала, точно звезды таились и на дне, но тут Вальин все же догадался: это были какие-то крохотные твари, питавшиеся илом. О таких рассказывал Бьердэ, и они заставляли некоторые болота чудовищно, пугающе мерцать зеленью, напоминавшей пламя базук…
Вальин встряхнул головой и неловко отпрянул, ведь самым немыслимым в болоте было вовсе не свечение. Довольно близко к твердой земле, только протяни руку, в воде и тине лежало тело.
Оно не было свежим, похоже, наоборот, провело тут не один прилив. Одежда раскисла, кожи почти не осталось, плоть выглядела обглоданной, но волосы ― длинные, темные ― уцелели. Нуц. Утонувший был из местных, судя по сохранившимся когтям и слабым искрам в давно опустевших глазницах. Он лежал на спине, чуть раскинув руки, смотрел в небо, как недавно Вальин, и безгубый рот его улыбался. А Вальин вглядывался без страха или омерзения ― лишь искал в трупе, освещенном мерцающей водой, что-то… определенное. Рассмотрел золотую цепочку на шее, золотые же браслеты на руках. Рассмотрел какой-то предмет, выделявшийся на груди бугорком, ― крошечная шкатулка? Огляделся в поисках каких-нибудь палок, сделал шаг…
— Проклятье!.. ― раздалось за спиной, и он все-таки вздрогнул. Через лес кто-то ломился, топая и отдуваясь, ветки и животные разлетались в стороны, сама ночь словно дрожала под натиском. Голос приблизился, загремел: ― Мой король, о боги, да что…
Арнст вылетел к болоту так, что едва не врезался в того, кого искал. С трудом остановился, отряхнулся, сонно заморгал. Он явно был только с постели, вернее, из-под дерева, где ночевал: лохматый, мятый, с листьями в густой гриве. И он ждал чего угодно, но не трупа в болотной воде: охнул, тоже попятился. Только теперь Вальин и сам начал немного осознавать происходящее. Вероятно, жар сжалился и отступил.
— Что вы тут делаете? ― уже спокойнее спросил Арнст, но смотрел он вперед, на тело ― наверное, просто не мог отвести глаз. ― Ужас какой…
Вальин только пожал плечами и соврал так же, как в день похорон отца:
— Решил проветрить разум. ― Не говорить же, что погнался за звездами, тем более что хотел поймать одну для врага. ― И… случайно сюда забрел.
Арнст вздрогнул. Возможно, подумал, что «случайно брести» пришлось далековато, но не сказал этого вслух.
— Везет вам на… странное. ― Он еще несколько мгновений смотрел на тело, потом с явным усилием отвернулся и начал растирать свои плечи. ― Ладно, хорошо, что вы сами туда не упали, и хорошо, что почувствовали себя лучше. Идемте все-таки спать? Помолимся за беднягу, кем бы он ни был…
Но Вальин все глядел на болото. Он думал совсем иначе, хоть и понимал, что может встретить отпор, как минимум ― слишком много вопросов. Но он сказал:
— Помолимся. И похороним. Тело нужно вытащить… ― Арнст растерянно уставился на него, а он неколебимо закончил:
— …и доставить в Жу.
Арнст открыл рот. Он не выглядел недовольным, скорее встревоженным: похоже, решил, что Вальин бредит. Можно было повысить голос и бросить: «Это приказ», но, понимая, что так точно будет выглядеть безумцем, Вальин сказал иное, мягче:
— Я очень тебя прошу. Мне кажется, он лежит тут давно, нельзя его оставлять. И… ― аргумент показался ему весомым, ― это могут расценить как наш жест доброй воли. Хорошая мысль, учитывая недавний конфликт на Холмах, нет?
Арнст прищурился. Его далеко не всегда удавалось обмануть; он, хоть и уступал в проницательности покойному отцу, порой все-таки чувствовал недоговариваемое, особенно почему-то если это касалось Эльтудинна. Вот и теперь он вкрадчиво спросил:
— У вас есть мысли, кто это может быть?