Страница 4 из 19
— Тронуты вашей любезностью, прекрасная хозяйка, — заливался соловьем герцог. — Нас уже предупредили, что ваш отец отбыл на охоту, поэтому не беспокойтесь — как только лошадь будет подкована, мы тут же удалимся.
На сей раз вздох кузины был полон сожаления.
Слуги уже прослышали о визите важной персоны, и на стол были выставлены и старинное серебро, и восточный сервиз из тончайшего фарфора. Да и яства были поданы куда более обильные, чем обычно. Наш повар прекрасно готовил, и в качестве паштетов, суфле и других холодных закусок можно было не сомневаться, что и не преминули отметить гости.
— Право же, эти блюда не стыдно было бы подать и королю, — признал де Ламар.
Он и за столом много и с удовольствием говорил. Джемма соглашалась с каждым его словом — даже если с его уст слетала откровенная банальность.
Шевалье де Монкур был куда менее многословен. Иногда он вставлял в разговор отдельные фразы, но каждый раз кузина осаждала его возмущенным взглядом — словно считала дерзостью его вмешательство в беседу людей, имевших более высокий статус. Мне было стыдно за Джемму, но выступить в защиту шевалье значило бы еще больше его обидеть. Поэтому я, как могла, поддерживала беседу с ним и видела, что он был признателен мне за это.
Я имела слабое представление о мужской красоте, но Монкур понравился мне куда больше фанфарона-герцога. Да и суждения его были весомее и выдавали в нем человека образованного и с хорошим вкусом.
— Мы хотим приехать в Лиму на сезон балов, — сообщила Джемма, — и надеемся быть представленными ко двору.
Она произнесла это с гордостью, ничуть не сомневаясь, что гость должен этим восхититься. И он ее не разочаровал.
— Уверен, вы станете жемчужинами королевского двора, — отвесил комплимент герцог и подкрутил свой длинный ус. — Хочу заметить, что в моем доме также даются роскошные балы, и я буду рад видеть вас у себя. Известите меня, когда приедете в столицу, и я лично привезу вам приглашения.
Кузина едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Завтрак, меж тем, был окончен, и наш дворецкий как раз сообщил, что лошадь подкована.
— Не смеем больше злоупотреблять вашим гостеприимством, сударыни! — герцог первым поднялся из-за стола.
Мы снова вышли на крыльцо. Слуга шевалье вел по двору его лошадь, и я с беспокойством отметила, что ее хромота не прошла.
— Но как же вы поедете на ней, сударь? — с тревогой спросила я. — Если она повезет кого-то в седле, то, боюсь, вы не доберетесь до столицы, — мне было жаль и лошадь, и ее хозяина. — Быть может, вы возьмете одну из лошадей моего отца? Нет-нет, вы не доставите нам этим никакого беспокойства! Вы вернете ее, когда мы приедем в столицу.
Шевалье искренне поблагодарил меня за такую заботу и, хоть и с некоторыми сомнениями, моим предложением воспользовался.
Когда гости в сопровождении слуг выехали со двора, Джемма фыркнула:
— Какая же ты еще дурочка, Алессандра! С какой стати ты отдала ему лошадь? Он вполне мог воспользоваться лошадью своего слуги. Его статус не столь высок, чтобы считать это недопустимым. Он — всего лишь шевалье.
Я пожала плечами и отправилась в дом. Слова кузины были мне неприятны. В нашей конюшне было много лошадей, и я не сомневалась, что отец вполне одобрит мой поступок. К тому же, мне отчего-то доставляло удовольствие думать о том, что если шевалье в столице нанесет нам визит, чтобы вернуть лошадь, то мы с ним снова встретимся.
Приезд в столицу
Те два дня, что мы ехали в карете до столицы, Джемма учила меня уму-разуму:
— Ты должна вести себя в столице как подобает дочери маркиза. Оставь свою провинциальность дома.
Она была старше меня на целых два года и считала возможным давать мне советы по любому поводу. Самой ей давно уже следовало бы блистать в столице, но после смерти ее отца — графа Маршаля — им с матушкой остались одни долги. Поэтому Джемме приходилось терпеливо дожидаться, когда я достигну возраста, позволяющего мне выезжать на балы, чтобы отправиться в Лиму с нами.
Мы выехали в столицу все вместе — я, папенька, Бланш, Джемма и ее мать — вдовствующая графиня Маршаль. Моя сестра была еще слишком юна, чтобы быть представленной ко двору, и она слушала наши с кузиной разговоры с плохо скрытой досадой. Весь бальный сезон ей предстояло просидеть в особняке, что мы сняли в предместье Лимы, довольствуясь прогулками с папенькой в парке и редкими выездами в театр.
— На балах и приемах нам будут представлять самых разных кавалеров, — тоном великосветской львицы продолжала Джемма. — Если тебя познакомят с бароном или графом, адресуй им самую холодную из своих улыбок — чтобы они сразу поняли, что ты не расположена продолжать знакомство. Запомни — нас интересуют только маркизы и герцоги.
Она говорила негромко, но сидевший напротив папенька всё-таки услышал ее и хмыкнул в усы.
— Отчего же не принцы? — рассмеялась я.
Кузина с сожалением признала:
— Боюсь, для принцев мы недостаточно родовиты.
Первую неделю в столице мы потратили на то, чтобы обустроиться в нашем особняке и завести знакомство с ближайшими соседями, среди которых представителей высшей знати, к вящему разочарованию Джеммы, не оказалось.
Потом мы стали изучать достопримечательности столицы — проехались в открытом экипаже по центральным улицам и площадям, погуляли в парках. Театральный сезон еще не начался, но папенька обзавелся билетами на премьеру.
Джемма выдержала паузу и, наконец, послала сообщение герцогу де Ламару о нашем прибытии в Лиму. На следующий же день и герцог, и шевалье де Монкур нанесли нам визит. Шевалье вернул лошадь, а его светлость привез приглашения на бал.
— Он состоится через две недели. Как вы знаете, сезон открывается большим балом в королевском дворце, на который приглашены лишь избранные. Но поверьте, мой бал соберет не менее изысканное общество, и я буду рад представить вас своим знакомым.
Кузина просияла — если нас введет в столичное общество один из первых вельмож Линарии, это сразу позволит нам выделиться среди дебютанток.
Герцог опять болтал без умолку, изредка позволяя Джемме выразить горячее одобрение или искреннее восхищение. Папенька предпочитал молча слушать.
Мы с шевалье сидели чуть поодаль, и я была этому рада — мы могли тихонько разговаривать, и с каждой следующей минутой разговора он нравился мне всё больше и больше. Я понимала, насколько это неразумно — увлечься совсем незнакомым мужчиной, не имея представления ни о его семье, ни о его материальном положении, ни о его характере. Но он был умен, очарователен и прекрасно воспитан.