Страница 5 из 61
Путь к морю преграждался здесь Ливонским орденом, владения которого охватывали Эстляндию, Лифляндию и Курляндию с побережьем, простиравшимся от Нарвского залива почти до устьев Немана, включая сюда и берега Рижского залива. Орден представлял собой некогда сильную военную организацию.
В данный период к 1550-м годам орден представлял собой организм, сильно ослабленный упорной борьбой закрепощенных масс коренного населения страны против феодальных верхов, неспособный выдержать борьбу с таким мощным соседом, каким являлось Московское государство. Эта слабость была хорошо известна соседним прибалтийским государствам — Польше, Швеции, Германии, Дании, уже намечавшим свои доли в ожидаемом ливонском наследстве.
Балтийский вопрос, вопрос преобладания на Балтийском море, был одной из самых сложных международных проблем, где перекрещивались и сталкивались экономические и политические интересы не только прибалтийских государств, но и ряда других, лежащих вне пределов Балтики.
Поэтому, когда в 1558 г. Иван IV начал борьбу против Ливонии и обнаружил тем свои намерения выйти на балтийское побережье, ему в самом непродолжительном времени пришлось встретиться с противодействием со стороны ряда претендентов на Ливонию, видевших в московском царе наиболее опасного соперника в вопросе преобладания на Балтийском море. В первую очередь это были — Польша, Швеция и Германия; с первыми двумя из них ему пришлось вступить позже в длительную вооруженную борьбу.
В первый же год войны с орденом, в мае 1558 г., Грозный овладел Нарвой и получил таким образом выход на Балтийское море вместе с обладанием старым торговым городом со всем его аппаратом и связями. Скорое овладение Нарвой царь считал за большую удачу и намеревался «полностью использовать свое счастье». Одним из первых распоряжений царя в отношении Нарвы было предоставление ей права свободной и беспошлинной торговли по всей России и с Германией, сохранение за ней всех ее торговых привилегий и прав.
Старые связи Нарвы с ганзейскими городами, в особенности с Любеком, вскоре сделали Нарву важнейшим пунктом для торговых сношений Западной Европы с Москвою. Значительная часть торгового потока, шедшая до того на Ревель и Ригу, перешла к Нарве. Вслед за ганзейскими кораблями сюда устремились и корабли других наций, нуждавшихся в русском сырье.
Вскоре «нарвский торговый путь» приобрел настолько преобладающее значение на Балтийском море, что вызвал нескрываемые опасения соседей, боявшихся, с одной стороны, что нарвская торговля сильно убавит их торговые обороты, а с другой — опасавшихся экономического и военного усиления Москвы.
Понимая, что прибалтийские соседи будут оказывать всяческое противодействие нарвской торговле и сами не будут пускать сюда своих купцов, Иван IV решил привлечь наиболее мощные торговые организации Западной Европы и в первую очередь англичан, торговые компании которых уже имели постоянные с 1556 г. сношения с Москвой через Белое море. Имея возможность на опыте оценить громадные выгоды непосредственной торговли с Московией без участия посредников, английские купцы не замедлили воспользоваться новым торговым путем.
Специально образованные для торговли с Россией английские компании, получив от царя торговые льготы и основав в Нарве торговые дома и склады, сделались постоянными участниками нарвской торговли. Вслед за английскими судами по нарвскому пути двинулись голландские, шотландские, французские, испанские и др.
Опасаясь конкуренции, англичане пытались добиться от Ивана IV такой же монополии в нарвской торговле, какую они имели в Белом море; однако, царь желал, чтобы Нарва была общеевропейским портом, и домогательства эти отклонил.
Предметами нарвской торговли были: корабельный лес, воск, лен, пенька, сало, кожи, меха, взамен чего иностранные корабли привозили соль, пряности, бархат, шелк, ткани, напитки; при этом ежегодный доход казны с нарвской торговли значительно превышал пошлинный сбор с беломорской.
Успехи нарвской торговли, производимой сотнями иностранных судов за навигацию, чрезвычайно обеспокоили Польшу и Швецию, ясно видевших, что Иван Грозный, опираясь на Нарву, очень быстро расправится со слабой Ливонией и распространит свои владения по всему побережью Финского и Рижского заливов. Польша и Швеция повели ожесточенную борьбу против нарвской торговли.
Между тем, московские войска в течение трех лет, разгромив силы ордена, захватили большую часть Ливонии.[1] Не имея сил для дальнейшего сопротивления, Ливония, в лице ее феодальных правителей, не желая сделаться московской провинцией, в начале 1562 г. распалась, поддавшись по частям соседним государствам: Лифляндия с Ригой отошла Литве, Эстляндия с Ревелем — Швеции, остров Эзель — Дании, а Курляндия признала себя в ленной зависимости от польского короля.
Новые хозяева потребовали от Ивана IV очищения занятых им областей от войск, и после его отказа ливонская война превратилась в войну Москвы с Литвой и Швецией, затянувшуюся на двадцать с лишним лет.
При этом во всех перипетиях борьбы с обоими противниками, происходившей на сухопутном театре, «нарвский торговый путь» до потери Иваном IV Нарвы в 1581 г. являлся одним из стержней борьбы, вокруг которого с особенной яркостью выступала истинная подоплека войны — боязнь утверждения Московского государства на Балтийском море и неизбежно вытекающего отсюда роста его экономической и военной мощи.
Вот что писал в этот период польский король Сигизмунд II английской королеве Елизавете: «… еще раз подтверждаем, что московский царь ежедневно увеличивает свое могущество приобретением предметов, которые привозятся в Нарву; сюда привозятся не только товары, но и оружие, до сих пор ему неизвестное; привозят не только произведения художеств, но приезжают и сами художники, посредством которых он приобретает средства побеждать всех. Вам не безызвестны силы этого врага и власть, какою он пользуется над своими подданными. До сих пор мы могли его побеждать потому, что он был чужд образованности, не знал искусств, но если нарвская навигация будет продолжаться, что останется ему неизвестным?»
Все без исключения считали, что «нарвское плавание» угрожает общим интересам прибалтийских государств, что Нарва — ключ к Ливонии, который необходимо отнять у русских. «Без Нарвы русские не страшны, с потерей Нарвы они лишатся главной своей опоры на море».
О том, что мысль о создании собственной морской силы неоднократно возникала у Грозного, можно видеть именно из тех постоянных домогательств московского правительства о пропуске в Россию специалистов морского и военного дела — мореходов, корабельных мастеров, такелажников, литейщиков, пушкарей и пр.
Однако, большей частью попытки эти кончались неудачей: опасаясь знакомства русских с военным и морским искусством Запада, европейские соседи России круговой порукой обязывались не допускать в Москву никаких специалистов и ремесленников. И если в это время в Россию все же проникали мастера разных воинских дел, то в одиночку и в очень ограниченном числе.
Таким образом, стремление московского правительства использовать Нарву не только в качестве торгового порта, но и базы для создания военного флота, может считаться фактом, имевшим место.
К сожалению, подробных сведений о заведении собственного флота мы не имеем. Отсутствие достаточного числа иностранных и русских морских специалистов и технической базы ставило преграды для постройки и вооружения морских военных кораблей. Этим в основном и следует объяснить, что Иван Грозный решил в этом деле итти другим путем — путем создания наемного каперского флота.
Это было тем легче, что океаны и моря в то время были полны корсарскими организациями, члены которых охотно нанимались на службу к правительствам и государям, в них нуждавшимся.
Не было недостатка в корсарах и на Балтийском море, где польско-литовские каперы ловили суда, торговавшие с Нарвой, а Швеция, воевавшая в это время с Данией и Любеком, преследовала морскую торговлю последних, которые, в свою очередь, высылали своих каперов против шведской торговли.
1
За 1558―1560 гг. русскими, кроме Нарвы, были заняты Нейгауз, Дерцт, Везенберг, Лакс, Мариенбург, Феллин и др.