Страница 13 из 61
Надо было уходить из Порт-Артура. Этого в свою очередь настойчиво требовал наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев.
Слепо выполняя приказ, абсолютно не веря в успех, Витгефт отдал распоряжение командирам кораблей готовиться к выходу на 28 июля (10 августа). Назначив выход, Витгефт отправил царю чрезвычайно характерную телеграмму: «Выхожу с эскадрою прорываться во Владивосток. Лично я и собрание флагманов и командиров, принимая во внимание все местные условия, были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Порт-Артура».
Моральное состояние личного состава эскадры, в противовес адмиральскому, было отличное. Выход в бой приветствовали, желали помериться силой с врагом.
Утром 10 августа русский флот в сопровождении тральщиков вышел из гавани. В 8 часов 45 минут на броненосце «Цесаревич» был поднят сигнал «приготовиться к бою», а в 9 часов «приказано итти во Владивосток».
В 10 часов 30 минут эскадра броненосцев «Цесаревич», «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», «Севастополь», «Полтава» и крейсеров «Аскольд», «Паллада», «Диана», «Новик», сопровождаемая 8 миноносцами, взяла курс на Ost 55°.
Погода благоприятствовала выходу. Стоял ясный, солнечный день. На море — небольшая зыбь.
К 11 часам скрылись скалы Ляотешаня. Благополучно были пройдены японские минные поля. В это время далеко на горизонте справа показался японский крейсер, немного правее — еще два.
Главные силы японского флота — броненосцы «Миказа», «Асахи», «Фуджи», «Шикишима», крейсера «Ниссин» и «Кассуга» — появились в поле видимости только в 12 часу.
Расстояние между эскадрами быстро уменьшалось.
Флот японцев пересек курс русской эскадры и пошел с ней контркурсом; разойдясь, враг повернул влево на 16 румбов и лег параллельным курсом с русскими по их правому борту.
В 12 часов 20 минут загремела канонада с обеих сторон. Огонь японцев обрушился главным образом на концевые корабли русской эскадры. Первые попадания были в «Полтаву».
Первый этап боя был непродолжителен. Командующий японским флотом адмирал Того, стараясь преградить путь русской эскадре, неудачно сманеврировал и отстал. Бой на время прекратился. Казалось, что порт-артурская эскадра прорвалась, корабли японцев маячили вдалеке на горизонте. Путь впереди был открыт. Но это только казалось.
«Тяжелое было то время, — пишет участник боя, — но каждый из нас знал, что драться будем до конца и наш флаг спущен не будет. Настроение команды прекрасное. Было полное спокойствие, уверенность в своих силах и решимость драться насмерть».
В 4 часа 30 минут японский флот уже был на правом траверзе русских. Головным — «Миказа». Расстояние 40 кабельтовых. В это время с «Полтавы» прогремел залп. Искусно пущенные снаряды разорвались на флагманском корабле врага. Японцы были ошеломлены, их расчеты сбиты. Последовавший с эскадры противника ответный залп по «Полтаве» оказался недолетным на 2―3 кабельтова. Так завязалась вторая фаза морского боя. Ее начал очень удачно командир батареи «Полтавы» мичман Пчельников.
Много доблести проявили в этом бою русские моряки.
Осколком разорвавшегося японского снаряда был ранен в ногу командир батареи мичман Феньшоу. Он не пошел на перевязочный пункт, не покинул батарею, а тут же на месте туго перевязал себе ногу и продолжал командовать. Ночью после боя, когда начались торпедные атаки японских миноносцев, командир не оставил своей батареи. И только по приходе в Порт-Артур его отправили на госпитальное судно «Монголия».
Мичман Ренгартен в своих воспоминаниях о морском сражении 10 августа красочно рассказывает о действиях личного состава кораблей.
Настроение у всех приподнятое, боевое; выходили в море в радостном ожидании схватки с врагом. — Во время боя с японцами и страшно и весело было, лица разгорелись — каждый снаряд провожали шутками, со смехом заряжали пушки… «Вот это работа… будешь помнить…» — приговаривали комендоры. Когда раздался оглушительный взрыв и броненосец, вздрогнув всем корпусом, начал крениться на правый борт, никто не растерялся.
В самый разгар боя в одной пушке заклинился некалиброванный снаряд; в этом критическом положении комендоры вели себя героями. Неустрашимо они бросились из башни на палубу и, под огнем, первой попавшейся в руки шлюпочной мачтой вытолкнули из пушки снаряд, пробанили дуло и снова стреляли без устали.
Много героев было на эскадре.
Комендор крейсера «Паллада» Роман Булгаков, имея рваную рану в боку, не пошел на перевязку. Только во время перерыва боя он спустился в перевязочный пункт, но через десять минут вернулся к орудию, от которого не отходил до конца, участвуя в отражении минных атак японских миноносцев.
Матрос Петр Бобров, увидав, что снарядом был сбит стеньговый флаг, быстро принайтовил к стеньге другой и завел все фалы, выполнив это под огнем врага. Кругом рвались снаряды и осколками засыпало весь корабль. Смельчак остался невредим.
На броненосце «Пересвет» два раза заклинивались в орудиях снаряды. Комендор Давыдов выходил из батареи и под огнем врага спокойно работал разрядником.
В носовой башне того же броненосца «Пересвет» комендор Галатов и гальванер Темников, оставшись после попадания снаряда в башню не раненными, вдвоем продолжали стрелять, переведя башню на ручное действие.
Геройски держался в бою и командир «Пересвета» капитан 1 ранга Бойсман: тяжело раненный в плечо, живот и ногу, он в течение 20 часов не уходил с мостика, руководя боевыми действиями корабля, и только когда довел броненосец до Порт-Артура, съехал в госпиталь, где ему была произведена операция.
Бой шел на параллельных курсах с одинаковым успехом для обеих эскадр. В шестом часу огонь японцев был особенно интенсивен и велся главным образом по флагманскому броненосцу русских «Цесаревичу». Адмирал Витгефт наблюдал за боем с верхнего мостика. В это время в середине фок-мачты «Цесаревича» разорвался двенадцатидюймовый японский снаряд. Осколками снаряда были убиты: Витгефт, оба офицера штаба и несколько матросов, тяжело ранены начальник штаба и флаг-офицер. Немного спустя, в 5 часов 45 минут, второй японский снаряд попал в боевую рубку броненосца. Проникшими в рубку осколками был выведен из строя командир броненосца. Неуправляемый флагманский корабль начал описывать циркуляцию влево. Сигнала о том, что броненосец вышел из строя, подать было некому. Следовавшие за «Цесаревичем» «Ретвизан» и «Победа», не зная о случившемся на флагмане, решили, что адмирал маневрирует, и пошли вслед за ним, но скоро разобрались в обстановке и повернули на старый курс. «Цесаревич», описав циркуляцию, перерезал строй эскадры. Корабли сбились в кучу. Воспользовавшись этим, японцы усилили огонь и стали заходить в голову русской эскадры, намереваясь преградить ей дальнейший путь. Чтобы дать эскадре прийти в боевой порядок, командир броненосца «Ретвизан» капитан 1 ранга Щенснович в 6 часов 45 минут повернул на «Миказа» с целью его таранить. Японцы сосредоточили по атакующему броненосцу огонь всей своей эскадры, но из-за быстро менявшейся дистанции цель была неуловима для японских комендоров. Японцы перетрусили, стреляли наугад. Когда до кораблей врага осталось 15 кабельтовых, «Ретвизан» вдруг отвернул, — оказалось, что случайный осколок снаряда вывел из строя командира броненосца. Таранный удар не состоялся, но «Ретвизан», приняв на себя огонь врага, дал возможность привести в некоторый порядок порт-артурскую эскадру и нанес врагу потери. Адмирал Того доносил в Токио, что «Миказа» получил от «Ретвизана» серьезные повреждения.
Командир броненосца «Ретвизан» капитан 1 ранга Щенснович проявил подлинный героизм, он усвоил слова адмирала Макарова, что «никто не упрекнет командира, который смело бросился на неприятеля, хотя бы и без должного расчета. Такое действие обнаружит в командире главные качества, необходимые для успеха, а именно: смелость и решительность…»
Большая часть русской эскадры взяла курс на Порт-Артур. Японские броненосцы скрылись в море. Они были избиты и не могли преследовать русских. «Бой окончился, и смело можно сказать, что мы его не проиграли, несмотря на то, что адмирал Витгефт сделал все, чтобы быть разбитым», — писал капитан 2 ранга Лутонин.