Волчара

Но по-настоящему злым еще не видела. Я не знаю, какой он в гневе. И что-то мне подсказывает, что лучше бы этого не знать…

Я клюю носом. Почти засыпаю. Уже почистила зубы и надела пижаму. И тут я слышу, как кто-то дергает ручку входной двери.

Что делать? Куда бежать? Окно у меня есть, но в него не выпрыгнешь — седьмой этаж.

— Яна, ты дома? — слышу голос Юльки.

Уф…

— Ты чего такая зашуганная? — спрашивает она.

— Ничего…

— Как дела? Ревела весь день?

— Нет.

— Ну и молодец. А мое свидание — полный отстой. Этот Эдичка — какое-то недоразумение. Эх, нет сейчас настоящих мужиков…

— Есть, — говорю я.

— Надеюсь, ты не про своего Женю?

И тут я понимаю, что, когда Юлька произнесла «настоящий мужик», я сразу представила Волчару…

— Я была на свадьбе, — говорю я.

— Да ладно! — ахает Юлька. — Одна?

— С Варламом. И теперь он требует расплаты…

Да не так уж я ему и нужна.

К такому выводу я прихожу на следующий день. Волчара не объявился вчера, от него ничего не слышно сегодня… И это просто здорово! Наверное, нашел себе другой объект для извращенных развлечений.

Можно выдохнуть.

Я на работе. Весь день в делах и заботах. О Волчаре думать некогда. Но я все же думаю. Вспоминаю некоторые моменты — и меня бросает в невыносимо стыдный жар.

Как я могла ему позволить… это все.

Его лапы под моей юбкой, его язык у меня во рту, его палец на… о, боже… У меня от одних только мыслей начинается эта совершенно недопустимая, но такая приятная пульсация…

Ближе к вечеру мне вдруг становится тревожно. Клиенток сегодня немного, я то и дело остаюсь в одиночестве за своей стойкой. И в эти моменты мне кажется, что по мне скользит чей-то взгляд… Паранойя, не иначе!

Эта самая паранойя заставляет меня сделать ужасную глупость.

По окончании рабочего дня я выхожу через черный ход нашего салона. На задний двор, где расположена автомобильная стоянка. Обычно в это время она полна машин и водителей, но сегодня здесь абсолютно пусто — потому что воскресенье и все работники близлежащих офисов отдыхают.

Может, зря я выбрала этот путь?

На оживленной улице безопаснее…

Не успеваю я додумать эту мысль, как на мою талию внезапно ложатся уверенные мужские руки. Вернее, жадные волчьи лапы…

Мамочки!

Откуда он взялся? Я не слышала шагов.

Я не вижу его лица. Но с первого прикосновения ощущаю знакомую вибрацию в теле.

— Варлам… — лепечу я.

— Ты что, думаешь, со мной можно, как с теми сопляками? — раздается рык над моим ухом. — Продинамить и свалить?

— Я… пусти!

Он берет меня сзади за плечи — и я оказываюсь в капкане его мощных рук. Вжимает меня спиной в себя — и я чувствую всю серьезность его намерений. Его ладонь на моей груди….

— Ты мне задолжала. А я всегда взыскиваю долги.

Я сопротивляюсь. Я брыкаюсь, кусаюсь и царапаюсь. Но он не обращает на это внимания. Просто запихивает меня в бесшумно подъехавший автомобиль. Тот самый, который когда-то подвозил меня до дома.

И водитель тот же — с мощным мясистым затылком. Естественно, он не реагирует на мои вопли и просьбы о помощи.

А Волчара… он такой страшный!

В нем не осталось ничего от того милого щеночка, с которым мы вчера хохотали. И от того заботливого друга, который кормил меня ужинами. И от того стильного хулигана, который очаровал всю свадьбу…

В нем сейчас вообще нет ничего человеческого!

Только звериная похоть…

Я на коленях у Волчары. Изо всех сил пытаюсь вырваться, но он еще сильнее вжимает меня в себя. И то огромное, что прижималось ко мне на стоянке, и что я уже видела в переулке, как будто становится еще больше…

Он говорит, что мы будем играть в шахматы, и мне становится еще страшнее.

— Будешь ерзать и возбуждать меня — начнем партию прямо здесь, — рычит мой похититель.

И я чувствую, что он не шутит. Я очень хорошо это чувствую…

Я хочу поправить юбку, которая практически у меня на голове. Пытаюсь занять такую позу, чтобы можно это сделать.

— Сама напросилась, — раздается над моим ухом.

И волчья лапа цепляется за мои трусики. Он тянет их вниз, попутно касаясь обнаженной кожи…

Меня заливает жгучая краска стыда.

Я даже перестаю брыкаться — настолько я растеряна и смущена.

Без трусов, с задранной юбкой, на коленях у Волчары… в то время, как его ладони сжимают мои щиколотки, гладят колени и неумолимо двигаются вверх…

Автомобиль останавливается.

— Приехали, — говорит Волчара. — Продолжим в берлоге.

Он просто сгребает меня в охапку и тащит в дом.

Мои ноги привязаны к ножкам стула. Руки сцеплены за спиной. Скотчем или чем-то похожим. Что никак не разорвать и не ослабить.

Неужели это все происходит в реальности? Я не могу в это поверить. Волчара связал меня за пару минут, я не успела ни пикнуть, ни понять, что происходит. Он действует как профессиональный маньяк!

Кто он вообще? С кем я, дура наивная, связалась?

— Что ты делаешь? — ору я на Волчару.

— Пока ничего, — спокойно отвечает он.

Садится на диван. И одной рукой придвигает меня к себе. Вместе со стулом.

Юбка еще на мне.

Но под ней ничего нет. А ноги раздвинуты, потому что привязаны. Я пытаюсь соединить колени — но это невозможно.

Волчьи лапы ложатся на мои бедра…

20

— Я ненавижу тебя! — ору я.

— Серьезно?

— Ты псих! Больной извращенец!

— Почему это?

— Ты… ты еще спрашиваешь?

— Да. Я спрашиваю.

— Ты похитил меня!

— Ты обещала мне ночь. Обещания надо выполнять. Дал слово — держи. Слышала такую пословицу?

— Да пошел ты!

Он еще пословицы цитирует… Совсем ненормальный!

Его руки сжимают мои колени. И опять, как в прошлый раз… Он ничего не делает. Он не залез мне под юбку. Еще не залез.

А я уже чувствую, как мелкие щекотные шарики ртути бегут от его пальцев вверх по моим бедрам. И взрываются горячими вспышками в самом центре… Там становится очень жарко. И — очень мокро.

Я чувствую это.

И Волчара почувствует. Когда засунет туда свои лапы…

Но он неожиданно отодвигает меня в сторону. Опять — вместе со стулом.

Придвигает поближе журнальный столик. И… достает с его нижней полки… Я не могу поверить своим глазам! Это же… шахматы.

Он щелкает замочком, высыпает фигуры на стол и раскладывает доску.

Он что… совсем рехнулся?

Он, что, реально собирается играть со мной в шахматы?

— Умеешь? — спрашивает Волчара.

— Я… играла в детстве. Помню, что конь ходит буквой «г». А ферзь может делать все, что хочет.

— Хорошо быть ферзем, — ухмыляется Волчара.

— Придурок! — бурчу я.

— Что?

— Ничего!

Откуда-то я знаю, что маньяков и похитителей злить нельзя. Надо вести себя хорошо. И тогда, возможно, мы, действительно, просто поиграем в шахматы.

Или я опять мыслю, как наивная дурочка?

— Я сейчас развяжу тебе руки. Чтобы ты могла играть. Но без глупостей. Будешь плохо себя вести — снова свяжу.

— Что значит — плохо себя вести?

— Ну, например, попытаешься схватить доску и огреть меня по голове. Моя башка выдержит. А доску жалко — треснет. Она раритетная, досталась мне по наследству.

Я постепенно успокаиваюсь.

Все так… буднично. Мы сидим напротив друг друга. Между нами шахматная доска. Как будто бы все нормально… Если не считать того, что мои ноги привязаны. И я без трусов.

— Пешка ходит вот так.

— Я знаю.

— Слон перемещается либо по черным, либо по белым.

— Это я тоже помню.

— Тогда начинаем.

Я думаю, он скажет что-нибудь вроде: выиграешь — отпущу тебя. Но он не говорит. И хорошо. Потому что я очень плохо играю в шахматы. В детстве меня научил дедушка и мы с ним проводили вечера за партиями. Но сейчас я мало что помню…