Медведь

— Котенок.

— Какой котенок?

— Мой нежный котенок, — быстро исправляюсь я.

И снова целую ее. По нежному трепещущему телу моей малышки проходит новая волна отголосков оргазма. Её мозг снова отключается — я это вижу. Мои неосторожные слова вылетают из ее головы.

Ее ресницы подрагивают, губы раскрыты, пальцы сжимают мою шею…

— Ты помнишь, как тебя зовут? — шепотом выдыхаю я ей на ушко.

— Нет… — так же шепотом отвечает Юлька

И мы вместе тихонько смеемся.

Уф. Пронесло. Чуть не спалился…

— Миша… — шепчет мой ласковый котенок, постепенно приходя в себя.

И при звуке собственного имени, произнесенном с чувственной сексуальной хрипотцой, я едва не взрываюсь.

Естественно, я давно на грани. Уже почти за гранью!

Сжимаю Юльку в объятиях, ее упругая круглая попка трется об мой член, нежно прижавшийся к ней щечкой. Через штаны.

И как в такой ситуации я могу оставаться безмятежным уравновешенным джедаем?

Ее прерывистое дыхание, закатившиеся глаза и пересохшие губы, которые она облизывает — все это действует, как тонна виагры.

Но самое невыносимое — это ее набухшие розовые сосочки. Видеть их, гладить, целовать… Я не выдерживаю, снова касаюсь языком одного, а Кошка содрогается, отталкивает меня и стонет:

— Не надо!

Ее чувствительность сейчас запредельна. Она больше не может. Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Я не знаю, баловалась ли она сама со своей горошиной. Но по-любому, это первый оргазм в ее жизни, полученный при помощи мужчины.

И я — его автор. Меня распирает незнакомое, хотя и довольно глупое чувство гордости…

Правда, все случилось слишком уж быстро. Это было как внезапный выстрел в голову. В мою. В обе мои головы!

Я чувствовал, что ей приятно, что ее возбуждение нарастает. Но не думал, что она настолько чувствительная и отзывчивая.

Это такой кайф…

В коридоре раздаются голоса. И шаги.

Юлька резко открывает глаза и пытается натянуть на себя покрывало.

— А мы… где? — растерянно спрашивает она меня, озираясь по сторонам.

— В гостевой спальне.

— А сюда никто не зайдет?

— Зайдет — выгоним.

— Миша…

— Юль, дверь на защелке, не бойся.

Она дрожит. Я укрываю ее покрывалом. Сам хочу раздеться и нырнуть туда же. Я вообще хочу ее сожрать! Без соли и без перца. И без дальнейших предварительных ласк.

Потому что я знаю, какая она сейчас мокрая. Как истекает соком возбуждения. Как же мне хочется просто ворваться в ее узкую, горячую, сладкую и манящую дырочку…

Я сейчас сдохну от этого желания!

А она… расслаблена и ничего больше не хочет. Смотрит на меня таким ошарашенным взглядом, как будто я только что нашел точку опоры и перевернул землю.

Да, я нашел!

Но я только начал…

Юля прижимается ко мне прячется где-то у меня подмышкой. Ей сейчас хочется нежности и ласки. А, когда мои пальцы пытаются вернуться в то самое манящее местечко, она напрягается. Снова боится. Конечно, это не такой страх, как раньше.

Но она уже и не так открыта передо мной, как пять минут назад. Когда в безумстве страсти она была готова на все.

А я…

Я, блин, всегда готов!

— Эй, Михей! — слышу откуда-то снизу голос Кабана. — Ты где?

— Отвали, Кабанище, — шепчу я.

А Юлька укрывается с головой одеялом.

— Носорог сейчас будет свечи задувать! — не унимается Кабан.

— Пусть засунет свои свечи себе…

Юлька смеется.

— Пойдем к гостям, — говорит она.

— Пойдем, — соглашаюсь я.

И не смотрю, как она одевается. Я в это время уединяюсь в гостевой ванной и по-быстрому передергиваю. А что делать? Другого способа уложить мой железный болт просто не существует.

Кончаю так же быстро, как Кошка. Потому что на моих пальцах все еще ее запах… Я нюхаю и облизываю их, как маньяк.

Естественно, мы с Юлькой продолжим. Но не в гостевой спальне Носорога, мимо которой шарахается шумный болтливый народ, сбивая мою девочку с настроя. Нам нужно тихое место. Уединенное. Изолированное. Такое, из которого она не сможет сбежать.

И у меня есть идея…

— Поехали ко мне, — говорю я, когда мы выходим в коридор.

Юлька берет меня за руку. Сама!

Улыбается загадочно. Смотрит на меня задумчиво и нежно…

— Поехали.

Вау.

Она согласна! Но расслабляться нельзя.

Знаю я эту Кошку. Ей в голову может взбрести все, что угодно… В любой момент!

39

— Где ты была? — спрашивает Соня.

— Я… там. В этом… Как его…

Да что сказать-то? Почему-то совсем не хочется рассказывать лучшим подругам о том, что только что было.

Я просто пью чай. Просто сижу с ними в беседке. Но чувствую, что на лице блуждает блаженная улыбка. А в теле творится такое… Мой оргазм как будто продолжается. Мышцы внизу непроизвольно сокращаются — и я чувствую волну мягкого кайфа, заполняющего тело. Снова…

— Неважно, — перебивает меня Яна.

И по ее внимательному взгляду, скользнувшему по моему лицу, я понимаю, что она догадывается. А Соня нет.

Но лучше всех понимает происходящее со мной, конечно же, Михей.

Сейчас он разговаривает по телефону и смотрит на меня, не отрываясь. Вообще ни на секунду не выпускает из вида. А до этого все время держал за руку, даже когда мы ели торт с задутыми Носорогом свечами.

Кажется, он боится, что я могу сбежать…

Даже не надейся! Я никуда не сбегу. И ты от меня никуда не денешься.

Мы сейчас поедем к тебе и…

Я снова чувствую мурашки сладкого предвкушения. Сегодня я стану женщиной. Я уже почти ею стала. Я испытала такое…

Это было так… нереально! Я даже не представляю, что будет когда… Я, наверное, умру. Но все-таки дубинка у него огромная. Мне немного страшно. Но я не испугаюсь и не отступлю! Ни за что.

Я хочу его.

Хочу все. Много. Сразу. Именно сегодня. Пусть мне даже будет больно…

— А это очень больно? — вырывается у меня.

Блин. Не хотела поднимать эту тему с девчонками. Мой язык сам ляпнул. Просто потому, что я об этом думала.

— Что? — непонимающе хлопает глазами Соня.

— Не очень, — сразу отвечает Яна. — То есть… Ну, больно, конечно. Но быстро. А потом уже нет. В общем, не переживай. Тебе понравится.

— Откуда ты…

— По глазам вижу.

Яна смотрит на меня. Потом на Михея. Я, почему-то, заливаюсь краской. Она догадалась… А я ведь я клялась подругам, что с Медведем — ни за что!

— Да о чем вы вообще говорите? — восклицает непонимающая Соня.

А Михей уже рядом со мной. Садится, берет за руку. Подушечка его ладони касается моей. Почему-то, это прикосновение сейчас так интимно… А, когда он начинает нежно перебирать мои пальчики, один за одним, мягкая пульсация в моем теле снова становится горячей и дразнящей…

— Спасибо за оливки, — говорит Медведю Яна. Которая только что с аппетитом прикончила третью банку.

Он смотрит на нее с удивленным испугом.

— Не мало взяли?

— Достаточно! — смеется она.

Михей, наконец, утаскивает меня. Мы сбегаем с дня рождения, попрощавшись только с именинником.

И оказываемся за воротами, рядом с каким-то незнакомым автомобилем.

— Что это за машина? — спрашиваю я.

— Джип.

— Я заметила.

— Суперпроходимый, с высокой подвеской, с толпой лошадей под капотом… И с водителем.

— С водителем?

— Ага.

Он распахивает дверь и усаживает меня на заднее сиденье. Сам забирается туда же.

Ух ты…

Он, кажется, не пил… Или все же выпил? Видимо, да. Иначе зачем…

А, впрочем, неважно.

Важно то, что он меня обнимает. И сажает к себе на колени. И его ладони одновременно оказываются везде… Под резинкой моих чулок, которые я снова натянула. На груди, которую я упаковала в облегающее платье. И на спине, где есть молния, чтобы все это освободить…

— Обожаю твои сочные персики, — жарко и страстно шепчет Михей.