Медведь

Ладно, проехали.

— Может, чаю выпьем? — предлагает Соня.

— Я с удово…

— Михей торопится, — перебивает меня Юлька.

— Я тортик купила, — завершает фразу Соня. — Киевский.

— Класс. Я бы…

— Михей не любит сладкое, — снова вмешивается Кошка.

Вот зараза! Хочет от меня избавиться.

— Спасибо за приглашение, — говорю я Соне.

Вхожу в квартиру, снимаю кроссовки и в наглую иду на кухню.

Слышу, как Юлька что-то рассерженно шипит за моей спиной. Ругает подругу, что она меня пригласила. Та бормочет что-то про вежливость.

А я… Я не хочу уходить. Я хочу быть рядом с Кошкой. И она этого хочет. Как бы не шипела.

Соня проходит на кухню вслед за мной. Ставит на стол тортик, тянет руку к чайнику и задумчиво зависает.

— Как дела? — спрашиваю я.

Она поднимает голову, мы встречаемся взглядами. И только в этот момент я замечаю, что она чем-то расстроена. Может, даже плакала. Глаза красные и слегка припухшие.

— Понял, — говорю я.

— Что ты понял? — удивленно лепечет она.

— Мужики — козлы, — выдаю я.

Ну а из-за чего еще может плакать двадцатипятилетняя девушка? Нет, могут быть, конечно, и другие причины. Но вероятность этой процентов девяносто. И, похоже, я угадал.

Соня смущенно улыбается.

— Я надеюсь, не все.

— Точно не все. Садись. Я за тобой поухаживаю.

Я наливаю воду в чайник. Нахожу нож и режу тортик. Кладу самый большой кусок на тарелку и ставлю его перед Соней.

— Где у вас заварка? — спрашиваю между делом.

— В шкафчике над плитой. А почему ты такой… внимательный ко мне?

Я пожимаю плечами. Вижу, что Кошка заходит на кухню. И говорю:

— Ты подруга моей будущей девушки.

Юлька сверкает глазами.

— И кто же твоя будущая девушка?

— Одна вредная Кошка.

— Кошка?

— Ага. Дикая. Буду приручать.

Юлька фыркает. Соня смеется.

— Ну точно, Кошка!

— Кто, я?

— Ты же всегда фырчишь, шипишь и показываешь когти.

— Я и подрать что-нибудь могу. Когти у меня острые.

— Все обещаешь, — вздыхаю я. — Моя спина к твоим услугам.

Кошка опять фыркает.

Соня встает, открывает шкафчик и достает свечи.

— Что, все так плохо? — спрашивает Юлька.

Соня бурчит что-то невнятное.

— Тот белобрысый… — произносит Юлька.

— Не зря ты никак не могла запомнить его имя.

— Такой козел?

— Ага.

Соня зажигает ароматические свечи и расставляет их по кухне. Одну ставит на подоконник, вторую на стол, еще две устраивает на высокой подставке для цветов. А с двумя идет куда-то вглубь квартиры. Видимо, в свою комнату.

— Это что, какой-то ритуал? — спрашиваю я.

— Личный Сонин. Сжигает отрицательную энергию после расставания.

Какой только фигней не занимаются девчонки!

— А вы соблюдаете противопожарную безопасность?

— А ты что, пожарный?

— Если хочешь, буду. Нравятся пожарные?

— Ага. Австралийские.

— Мне раздеться?

Юлька стоит посреди кухни. Я стою напротив. Она смотрит на меня оценивающе. И выдает:

— А что ты вообще здесь делаешь?

— Жду, когда ты нальешь мне чаю.

— Не дождешься.

— Ты не очень-то гостеприимна.

— Вообще нет.

— Ну, тогда я подожду Соню. Как-никак, она меня пригласила.

— Что тебе от меня нужно? — задает прямой вопрос Юлька.

— Тебе честно сказать?

— Хочешь сказать, что я задолжала тебе жаркую ночь? — зло шипит Кошка.

Вообще-то, я хотел сказать совсем не это. Но Юлька уже сама все придумала. И сама же обиделась.

— Тебе пора.

Она наступает на меня. Толкает в грудь.

Естественно, я мог бы устоять. Но я расслаблен и не пытаюсь сопротивляться. Просто отступаю назад. А там эта подставка для цветов… А на ней свечи.

Спину внезапно опаляет жаром.

— Ай! — вскрикиваю я.

— Ты горишь! — слышу испуганный голос Кошки.

Мля… Она подпалила мне шкуру.

26

Я сижу за ноутбуком на кухне и сосредоточенно пыхчу над наброском нового проекта. Наконец-то начало получаться! Все утро мучилась, никак не могла сконцентрироваться и влиться в рабочий процесс.

Звонок домофона. Кого там принесло? Я никого не жду. Да и некогда мне отвлекаться. Наверняка какой-нибудь разносчик рекламы рвется в подъезд, чтобы напихать своего мусора в наши почтовые ящики.

Не буду подходить. Но он такой настырный…

Иду в прихожую, чтобы выключить домофон. На всякий случай спрашиваю:

— Кто там?

— Курьерская доставка.

— Я ничего не заказывала…

Он называет номер моей квартиры. Ну ладно… Открываю. Жду его у дверей.

Из лифта появляется паренек в желтой форменной рубашке с огромным букетом цветов.

— Распишитесь, пожалуйста.

Растерянная, я вхожу в квартиру, разглядываю букет и обнаруживаю записку:

“Ты самая горячая штучка в этой вселенной. Жги дальше!”

И смайлики с языками пламени.

Издевается…

Но, надо признать, с чувством юмора у Медведя все в порядке.

Да, вчера мы отожгли… Когда я увидела, что на нем загорелась рубашка, страшно испугалась. И растерялась. Сначала.

Но потом схватила с раковины влажную тряпку и отлупила Михея по многострадальной спине. Пламя сбилось мгновенно, большая часть ударов была для профилактики. Под возмущенные вопли Медведя.

Который потом снял рубашку и попросил намазать его чем-нибудь охлаждающим. Соня, прибежавшая на наши крики, залезла в аптечку, вручила мне бепантен, а сама ушла. Подруга называется….

Она же знает все обстоятельства. Как она могла оставить меня наедине с почти голым Медведем?

— Кошка, на тебя надо повесить знак, — бурчит он, пока я аккуратно, одним пальчиком, наношу на его порезанную и покрасневшую от ожога спину мазь.

— Какой знак?

— Денжер! Опасность!

— Вот и держись от меня подальше.

Он поворачивается лицом ко мне.

Голый!

То есть, только сверху. Но все равно…

— Я предпочитаю держаться поближе, — выдает Медведь.

Теперь уже я отступаю назад… Упираюсь попой в стол. Кладу руки на его грудь — чтобы оттолкнуть.

Но… Поднимаю глаза — и вижу, что он судорожно сглатывает и прикусывает губу. Чувствую, что делаю то же самое, одновременно с ним. Почему?

Под моими пальцами — его горячая кожа и железные мышцы. Меня трясет. Ноги подкашиваются от внезапной слабости.

— Ты собирался уходить, — лепечу я.

— Вовсе нет. Я собирался пить чай с тортом.

Он не прикасается ко мне. Это мои ладони на его обнаженной коже… И со мной творится что-то очень странное.

— Тебя в детстве не учили вежливости? Ты не знаешь, что некрасиво напрашиваться, когда тебе явно намекают…

Я ору на него. Но не от злости. А от страха. Мне слишком не по себе от всей этой ситуации.

И Медведь отступает. Надевает свою прожженную рубашку, собирается и уходит, вежливо попрощавшись.

Я приношу с балкона огромную напольную вазу, которая пылится там уже который год. Наконец-то пригодилась! Снимаю упаковочную бумагу и аккуратно, стараясь не порезаться о шипы, ставлю в нее букет.

Он очень необычный. Розы и ромашки… Намек на наш вчерашний разговор. Ну, пусть украшает нашу кухню.

Сажусь, начинаю работать. Вскакиваю. Хватаю телефон. Кладу его на место. Снова сажусь за работу…

В итоге не выдерживаю и все-таки пишу Михею.

“Спасибо за цветы. Они очень красивые”.

Это простая вежливость! Ничего более.

Он отвечает мгновенно. Как будто ждал с телефоном в руках.

“Ты прекраснее любого цветка”.

Как-то это слишком ванильно. Не похоже на Медведя. Насколько я его знаю…

“Как спина?” — спрашиваю я.

“Плохо”.

“В больницу ходил?”

“Больница мне не поможет. Надо, чтобы ты подула на ожог”.

Ну конечно!

“А, вспомнила. Ты же боишься врачей”, - пишу я.