Ночной звонок

Только что проведенная капитаном оперативка не продвинула дело розыска бандитов. Одни общие разговоры. Этот Варламов с его дотошностью и, главное — деликатностью и безграничным добродушием давно уже как бельмо на глазу. «Пора бы и на пенсию старику», — негодовал горячий, скорый на руку начальник отделения, быстрым шагом пересекая кабинет наискосок и обратно.

Белов позвонил в больницу: жизнь Бушмакина — на волоске. «Скончается, тогда будет два убийства в районе, — подумал Белов, в сердцах бросив трубку на рычаги. — Ох-ох-ох, оперативники, горе луковое. Ходят, точно сонные».

— Поймать! — сказал он вслух и кулаком рассек дымный от «Казбека» воздух.

В дверь кабинета постучали. Белов ответил не сразу, выпил ижевской минеральной воды, успокаиваясь, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, поводя выпуклой и широкой грудью.

— Да!

Он встал за кресло, опершись руками на спинку.

Вошел лейтенант Пушин.

— Мне не созерцатели и бумажники нужны, лейтенант! — сразу же обрушился на вошедшего начальник. — Мне нужны оперативные работники, деловые, навалистые, результативные. Где вы шатаетесь? Почему не были на оперативке?

— Я выполнял приказание майора Варламова. Поступило заявление о пропаже велосипеда, а хулиганы, избившие Бушмакина, как раз оставили...

— Ерунда! — перебил начальник. — Вы служите в милиции. У нас есть порядок, милицейская дисциплина. Извольте соблюдать! Не раскрыты два тяжких преступления, а вы ползаете по городу, как улитка на мокром месте, собираете какие-то заявления-мнения, бумажки-финтифляжки. Но стряпать-ляпать бумажные дела не хитрая работа. Вы приведите мне того самого человека, который украл велосипед, а не иск-писк пострадавшего. Вот так. Бумажку спрячьте. Велосипед преступника в наших руках. Нужно найти хозяина велосипеда — он и есть преступник. Простая логика. Сейчас же зайдите к Варламову, познакомьтесь с оперативным планом, принятым только что. Ступайте!

Пушин без слов вышел, а Белов опустился в кресло и раскрыл «Казбек». «С такими подчиненными много не поработаешь. Бумажники. В день с десяток дел состряпают, а как до исполнения — кишка тонка», — медленно отходил начальник.

Белова выводило из себя то, что все это случилось как раз перед обсуждением работы районного отделения милиции на заседании бюро горкома партии. Совсем недавно на него подана в верха аттестация. Ждал звания майора, а чего доброго, потеряет должность. Словно злой рок свалился у ног. Эх, если бы удача — солнце вместо луны взошло бы в ночи для капитана Белова!.. А врачи — растяпы. Этого Бушмакина лишь стукнули по голове велосипедным насосом, а они и руки развели. А еще пишут, что научились живое сердце заменять пластмассовым. Э-хе-хе! Если Бушмакин скончается — не видать Белову нового звания и новой должности.

До сих пор жизнь Белова катилась как по маслу, служба шла своим чередом — без сучка, без задоринки. Многие его товарищи по институту, сверстники по годам все еще ходят в оперативниках и следователях, в лейтенантах под двумя-тремя звездочками. А Белов уже на майора пошел, руководит отделением милиции крупного района в городе. Министерство рядом. Почти каждый день заходит туда поговорить-покалякать с начальством. На работу идет — не пройдет мимо полковника: отдав ему официальную честь, еще и остановится, поздоровается, подержит в своих ладонях мягкую руку и пожелает доброго утра. Иных из ответственных работников министерства знает коротко — в гостях у Белова бывают, чаи гоняют. А с начальником отдела уголовного розыска Барабановым у Белова отношения самые теплые, дружеские. Подполковник Барабанов вместе с супругой был в доме Белова на Новогоднем празднике. Да что там подполковник — однажды посчастливилось Белову запросто посидеть за стаканчиком легкого вина аж с самим министром!

В жизни надо следовать такому правилу: начальство должно всегда тебя видеть, знать, держать в памяти. В случае какой надобности ты должен быть первым на примете. Сколько работящих и талантливых людей пребывает в тени только потому, что сидят у себя, как кроты в норе. Белову медвежья скромность не с руки. Быть скромным — слыть скромным, чтоб все видели.

Белов считал, что из любого гуся надо уметь вытапливать жир. Сам он работал, как вол, не жалел себя, каждое, даже совсем незначительное дело доводил до логического конца. И из любого хорошо сработанного дела черпал для себя все, что было возможно. Вот почему на его груди позвякивали не только юбилейные да памятные медальки. Вот почему из министерства совсем недавно заранее поздравили: майор Белов. Шутя, конечно, но с прямым намеком.

Хорошие друзья — половина успеха в жизни. Особенно важно иметь добрых друзей среди тех, кто над тобой, а преданных — кто в подчинении. Вместо майора Варламова нужен Белову — ой, как нужен! — другой человек. Вообще-то Варламов дело свое знает, любит, душу вкладывает в работу. Этого у него не отнимешь. Поседел в милиции. В работе на него можно положиться. Медлителен, правда, скрупулезен. Педант. Словом, хорош зам, но... другому с удовольствием отдам. Не друг Варламов Белову. Ему нельзя поверять ни чувств, ни мыслей своих, с ним каши не сваришь такой, какую порой надобно. Варламов почему-то не воспринимает Белова всерьез. Не потому, что ты ниже званием. Нет. В Варламове нет самолюбия. А жаль. В человеке должна быть своя закваска. Самолюбие — сложный элемент человеческого достоинства. Престижа. Одна из ступеней в движении по лестнице служебной иерархии. А Варламов о себе не думает, о карьере не печется. Однако позволяет себе поучать Белова, своего прямого начальника. Частенько поправляет его прямо при подчиненных, возражает и тут же объясняет — почему. И нечем бывает Белову крыть, хотя поведение его заместителя есть прямое нарушение дисциплины и субординации.

Тяжело, очень тяжело Белову работать с Варламовым. Чересчур честен, чересчур правдив, чересчур прям. В жизни надо быть немножко артистом, лицедеем. Иначе — служба превратится в будни кандальника. Скорее бы уж ушел на пенсию.

Разные думы одолевали Белова. На минуту он отвлекся от них, окинув взглядом свой кабинет. Вспомнил, сколько хлопот выпало на его долю, чтобы со вкусом обставить комнату. К примеру, письменный стол, за которым сидит капитан, привезли совсем недавно по его личной просьбе: очень уж хотелось Белову иметь такой же стол, за каким восседает сам министр. Точь-в-точь. И добился своего, нашел, договорился о перечислении суммы стоимости по графе «иные расходы», перевез в отделение и лично установил в своем кабинете. Сидишь за таким столом, отдаешь распоряжения — и сам себя начинаешь уважать. Белов стукнул ладонью по столу, прислушался к его утробному гулу. Не стол — музыкальный ящик! Орга́н.

«Главное сейчас — поймать преступников, — вернулся к действительности Белов. — Схватить, обезвредить».

Он решил пройтись по комнатам отделения, подбодрить, подтолкнуть, мобилизовать подчиненных на успешный розыск бандитов, осмелившихся подложить свинью капитану Белову.

В комнате следователя Морозова сидела полная, яркая женщина. Серый плащ, голубое платье, цветастый платок. Губы подкрашены, а самой уже за пятьдесят. «Старая перечница», — обозвал ее в мыслях Белов. Завидев начальника, Морозов встал, но капитан жестом усадил его обратно, дав понять, что он может продолжать допрос.

Морозов, как всегда, уважительно заговорил:

— Давайте теперь познакомимся поближе, товарищ Козлова.

Белов слушал следователя и невольно изучал его. У Морозова худощавое, удлиненное, с чуть впавшими щеками лицо, светлые, летучие волосы. А брови черные, строгие. Солиден не по годам. Белову Морозов в общем нравится, но очень уж церемонится с допрашиваемыми. Вот и сейчас разводит дипломатию.

— Вы с мужем прожили пятнадцать лет, а теперь называете себя дурой. В чем не поладили, товарищ Козлова? Если можно, расскажите подробнее.

— Просто так...

— Чего же не хватает в вашей жизни?

Женщина покосилась на надменно молчавшего капитана.

— Пьет он.