Страница 38 из 62
— Я правда ежик? — серьезно спросил приятный мужской голос, и нос у зверька дернулся.
Еж часто заморгал и поднял сначала одну переднюю лапу, потом другую, рассматривая. После чего обессиленно упал на живот и закрыл глаза. Он выглядел настолько несчастным, что сердце Кэтрин дрогнуло.
— Тебе чего-нибудь налить?
— А что пьют ежи? — спросил он, не открывая глаз.
— Молоко?
Еж закрыл лапками голову и судя по жалобному поскуливанию ушел в черную тоску.
В отличие от нового знакомого долго пребывать в печали или даже растерянности было не в характере Кэтрин, потому она зажгла в своей небольшой кухне лампы, а потом заварила чай с мелиссой.
Сажать ежа оказалось некуда, и Кэтрин расстелила полотенце прямо на столе, после чего подняла туда колючий шар. А когда поставила перед ним блюдце с чаем, сама села на табуретку.
— Значит, говоришь, ты высокий блондин? — поинтересовалась она, рассмотрев зверя целиком. Его колючки и правда оказались не серыми с черным, а белыми с золотистыми кончиками.
— Теперь я ни в чем не уверен.
— А как тебя зовут?
— Не знаю… Не помню. Вообще в голове каша. С одной стороны, я понимаю, что нужно искать выход, хотя бы понять, что случилось. А с другой — у вас так пахнет клубникой, что я не могу не думать о том, как бы ее съесть и побольше. Это сбивает с толку.
Кэтрин отпила из пухлой глиняной чашки и задумчиво почесала щеку. Теперь можно не сомневаться, перед ней сидит именно тот прожорливый еж.
— А вас как зовут? — спросил он.
— Кэтрин.
— Так просто? — ежик виновато фыркнул. — Простите. У вас необычная внешность. Разрез глаз и овал лица, такие черные волосы… Простите. Мне кажется, я видел таких, как вы, лишь однажды.
— Во Фритане кто только не живет, а то ты не знаешь.
— Фритан! Точно! — обрадовался еж. — Я как раз приехал в этот город по делам…
— А чем ты занимаешься? — уточнила Кэтрин.
— Не помню, — снова расстроился он. — Может быть, удастся узнать, кто недавно приехал, и таким образом установить мое имя?.. Только не говорить, что я еж. Потому что на самом деле я человек… скорее всего.
— Во Фритан постоянно кто-то приезжает, и отсюда постоянно кто-то уезжает. И с документами здесь не строго. Мой дедушка, когда приехал из Империи, жил десять лет безо всяких бумажек. А сделал их только ради моего папы, потому что тот захотел поступить в местный университет и ему нужны были справки о семье. Он так и не поступил, но документы остались, — улыбнулась Кэтрин.
Еж попробовал отпить из блюдца, но у него не вышло.
— Почему не собакой хотя бы? — спросил он у мироздания, но попытки не прекратил.
Пока новый знакомый старательно учился лакать, Кэтрин допила свой чай и поставила кружку. Она ужасно устала и, несмотря на бодрость от «встречи» с говорящим ежом, снова хотела спать. Разобраться со всеми проблемами можно и завтра. Если это страшный сон, то он просто закончится, а если нет… Хорошо бы обойтись без полиции. Потому как, услышав ее рассказ, в скорбный дом отправят Кэтрин, а не ежа.
Вдруг за кухонной дверью послышался топот. Такой, к которому рано или поздно привыкает любой хозяин теплицы во Фритане. В городе, где почти все состояло из железа, паровых машин и шестеренок, теплицы превратились в убежища для дикой природы. Как только придумали специальные линзы, которые улавливали и направляли солнечные лучи, появились первые парники, а вместе с ними в городе неожиданно размножились ежи, еноты, а потом и лисы — зародилась настоящая лесная жизнь.
Вроде бы теплица закрыта, да и не так много в ней съестного. Какой-то клочок земли в стеклянных блоках с несколькими грядками. Но местному зверью и этого оказалось достаточно. Они быстро перебрались от помоек к грядкам, ели что подвернется… и удивляли всех своей стойкостью к любой отраве.
Кэтрин устало поднялась, взяла зонт. Топот и писк ежей все равно не даст заснуть. Так что план был яснее ясного: сначала всех разогнать, потом поставить фанеру в том месте, где ежи умудрились сделать то ли подкоп, то ли прогрыз, а после уже спать.
— Там еда, — вдруг послышалось с улицы. — Еда, еда.
— Бежим. Там еда, там еда, — ответил другой голосок, и Кэтрин уловила приближающийся топот.
— Где еда? — спросил третий.
— Там еда. А-а-а… нет. Здесь нет еды.
— Где нет?
— Здесь. Она была, но теперь нет.
Похолодевшими руками Кэтрин перехватила зонт, но с места не сдвинулась.
— Ты слышал? — тихо спросила она у ежа, который все еще боролся с чаем в блюдце.
— Что?
— Там, на улице… — заговорила Кэтрин и, вспомнив, что задает вопросы ежу, не сообразила, как описать доносящиеся снаружи звуки.
— Да, там какое-то пыхтение или шипение, будто кошка, — сообщил он и отодвинул лапкой почти полное блюдце с чаем.
Послышался деловитый топот, словно небольшое стадо переместилось на новый лужок.
— Пахнет, — сообщил писклявый голосок из-за двери.
— Пахнет, — подтвердил другой.
— Но нет еды.
— Нет еды, — печально согласились с ним.
— Там еда! — вдруг бодро отрапортовал третий.
— Там еда, там еда, там еда, — подтвердили другие голоса и отдалились вместе с топотом.
Кэтрин никак не могла сопоставить знакомый топот и слова. А когда все-таки сопоставила, даже не выругалась, только почувствовала, как на голове зашевелились волосы. Она медленно на цыпочках подошла к двери, открыла ее и остановилась.
Если это ежи, то они направились к той лазейке, которую невозможно было заделать из-за воздуховода. Теперь Кэтрин боялась, что там действительно только зверье. Привычные колючие колобки и ни одного воришки. Помявшись на пороге, она обругала себя трусихой и все-таки пошла. Прохладный весенний воздух ласково пощипывал за руки, но уже вторую неделю ночи стояли относительно теплыми. Даже для людей в байковых пижамах с рюшами.
— Здесь еда, — сказал голос, и Кэтрин споткнулась.
— Ага. Здесь еда, здесь еда.
— Еда, еда, еда, — довольно заурчали другие голоса.
— Много еды.
В дыру у воздуховода пыхтя пробирались мелкие тени, которые поразительно напоминали ежей. Кэтрин рванула вперед, как делала обычно. Шум спугнул животных, и они, причитая: «Бежим! Чудище идет, чудище идет», скрылись в кустах.
Их было трое! Трое! А два дня назад всего один, это Кэтрин прекрасно помнила. Еж был один, и он не разговаривал.
На последней мысли у женщины дрогнули руки, и она поспешила в дом. Случайно сшибла лейку и так перепугалась, что влетела в кухню, закрылась на замок, а потом тупо уставилась на дверь.