Страница 29 из 62
Братец Асгард. О самцах и перчатках
— Вставай, парень. Ну же! — Изящная, но сильная женская нога пихнула меня, сонного и разомлевшего от уютного тепла родного человеческого тела. — Асгард, сдвигай свою тушу, я же так опоздаю к мастеру Шаму!
Я недовольно приоткрыл глаз и широко зевнул.
Вот что за вселенская несправедливость по отношению к хозяину дома и главе семейства? Я всю ночь, не жалея себя, не покладая…
— Фу-у-у, ты что опять ночью жрал?
Что жрал, что жрал… Что нашел, то и жрал. Вернее, кого нашел не спрятавшегося, тот сам виноват.
— Асик, я тебя очень люблю, но если опять меня поцарапаешь своими саблями, я тебе по башке настучу.
Вот, слышите? Опять! Между прочим, этими самыми саблями я денно и нощно экономлю наш семейный бюджет. Ей-то что. Какую-то сухую корочку перехватила по дороге домой, водичкой запила, яблочко сгрызла и поет, аки та птичка. А я мужик вообще-то. Самец! Защитник и добытчик! Мне мя-я-ясо нужно. Много мяса. А где его еще взять, как не на доброй честной охоте?
— Асгард, последний раз прошу по-хорошему, вставай, лежебока, иначе скину на пол, будешь потом обижаться.
Разумеется буду.
Лежебоку нашла. Посмотрел бы я на тебя после такой бурной ночки на службе во благо семьи.
Эх, сестренка, жаль, что понимание наше с тобой происходит в одностороннем порядке: я твой язык разумею, а ты мой нет. Собственно, в человеческих семьях порой именно так и получается: один все видит, все понимает, за все отвечает, а второму пока не ткнешь носом в очевидное — не осознает. Так и в нашей крохотной ячейке общества.
Работал я ночью. Ра-бо-тал. Ну и…
И вообще — я к тебе со всей душой, обнимаю, грею, в отличие от этого ветхого одеяла, убаюкиваю, чтобы сны хорошие снились. Кому как не мне знать, что в одиночестве ты по ночам до сих пор просыпаешься от дурных кошмаров, вся в горько-соленых слезах. А мне потом умывать, успокаивать, бормотать на ушко всякие нежности и ласковости.
— Ас-с-с-с…
Ладно, ладно. Все. Встаю уже.
Я открыл глаз. Потом второй. Лениво потянулся и поднялся на все четыре ноги. Лапы.
Ну, доброе утро, сестренка.
— Доброе утро, брати… Предивная! Что это с тобой?
Я уставился в расширившиеся от явного изумления глаза Мили. Она с недоверием потянулась ко мне и положила ладошку на спину.
Ш-ш-шас-с-с! Колется-то как!
Я недовольно дернул всей шкурой и взбрыкнул, нечаянно выпустив когти. Но Миля даже не ойкнула.
— Асгард, ты где ночью лазил? Ты что, поранился? Что с твоей спиной? Почему она такая… — девушка неопределенно повела в воздухе руками и беспомощно закончила, — странная.
Странная спина. Класс. А главное — очень информативно.
То есть ее спина — совершенно безволосая, с выступающими позвонками под тонкой бело-розовой шкуриночкой — нормальная, а у меня, как положено, покрытая огненно-рыжей шерстью с густым подшерстком — странная.
Я, конечно, не сова, башка у меня на полный оборот не вращается. Но на гибкость тоже никогда не жаловался. Соскочив на пол, извернулся и… Ну и ничего особо странного и не вижу, возможно, чуть темнее полоска по хребту стала. Может, испачкался, когда через свою потайную щель в заборе протискивался? Или это той утренней волной разноименных импульсов зацепило, что шарахнула от Погодной башни человеков после рассвета.
Вот уж сколько раз твердили миру — хватит вам экспериментировать с погодой и природой, остановитесь, человеки ни разу не разумные. Дождь идет не оттого, что хочет испортить ваш праздник, а по той простой причине, что температура содержащего водный пар воздуха понизилась и больше не может подниматься на восходящих воздушных потоках. Но эти дуралеи упорно долбят разнонаправленным вектором собственного электро-магнитного биополя, чтобы что? Вот чего хотите добиться? Отогнать нависшую тучу от города? Ну допустим. Так вы сперва потоки собственные должны синхронизировать и направление выбрать не по желанию левой пятки очередного экспериментатора, а в зависимости от географии пересеченной местности, флуктуации термальных потоков, вызванных деятельностью ваших предприятий, скорости и высоты текущего атмосферного фронта… Эх… Да о чем с ними, человеками этими, вообще можно разговаривать. Они только на второй сотке лет начинают хоть что-то понимать в гармонии окружающего мира.
Вот и в этот раз доэкспериментировались до того, что поток неоткалиброванных вибраций, столкнувшись с биополем случайно залетевшей чайки, развернулся и разрушил Z-матрицу сплава артефакта, а тот рванул, перед этим впитав в себя весь их потенциал. Ну и, раз уж рванул, то и всю накопленную энергию выпустил наружу. Соответственно.
И вот с того момента и началась вся эта ерунда.
Мне, на самом деле, не страшно, если и попало. Не очень хотел, конечно, ибо от такого термоядерного комбо энергий у меня шерсть долго дыбом стоит и аппетит проснулся ну совершенно дикий. Да и сбрасывать ее куда-то надо регулярно, а Милька моя ну никаким образом не способна впитать сей коктейль.
Я изогнул шею и провел языком по собственному загривку куда дотянулся.
Тьфу-тьфу. Кислятина какая. Редкостная ерунда. Вроде старался увернуться, а все равно досталось прилично.
— Асенька, солнышко, болит? Ты точно не поранился? — Миля снова потянулась рукой, но я успел отскочить. Тебе, сестренка, лучше начинать собираться на работу, а я пока поищу, куда сбросить излишки, чтобы тебя не шарахнуло электромагнитным импульсом.
Я выразительно зыркнул на нее и недовольно мотнул головой.
— Ну и подумаешь. Сам разбирайся. А мне надо заказ срочный нести мастеру Шаму.
Она заметалась по каморке, перед этим выложив на тумбу незнакомый сверток. Еще вчера днем его не было. Небось, опять работу на дом притащила и сидела, глаза ломала, при скудном свете вышивая. Вот испортит зрение мелкой работой в полумраке, потом придется гогглы носить, потому что человеческий глаз, в отличие от более совершенного кошачьего, не имеет светоотражающей тапетумовой пленки на сетчатке и не может фокусироваться при недостатке света.
Эх, какие же они все-таки несовершенные, эти «венцы творения».
Я грустно вздохнул и почесал за ухом. Что-то меня нынче с самого утра на отвлеченные философские темы тянет. Не к добру такой настрой, ох не к добру.