Страница 8 из 36
Обстоятельства Великого рейда весьма обширны, и мы не ставим задачи даже краткого его описания. Стоит лишь заметить, что протяженность маршрута монгольского войска, «стартовавшего из бассейна Зеравшана в Средней Азии, вплоть до возвращения к исходной области вряд ли может быть короче 12–13 тысяч километров» [50, с. 65], а по итогам многочисленных побед, одержанных монголами над грузинами, кипчаками, аланами, русскими, была предопределена участь всех без исключения народов Восточной Европы, и участь эта была незавидна. Воздавая должное Чингис-хану, Субэдэю и Джэбэ как гениям войны, нельзя ни на мгновение забывать о том, что никаких «эликсиров жизни» завоеванным народам они не несли. Недаром, напутствуя своих полководцев, коих Сказитель иначе как «свирепыми» или «бешеными псами» не называет, упоминая, что «мясо людское — походный их харч, мясо людское в дни сечи едят» [27, с. 147], Чингис-хан сказал: «Каждого, кто будет дышать неповиновением и противодействием, уничтожьте!» [40, с. 209]. «Свирепые псы» исправно выполняли распоряжения своего повелителя, пройдясь огнем и мечом вначале по Закавказью, а затем и кипчакским степям. После победы на Калке, когда монголами была уничтожена огромная русско-половецкая рать, и краткосрочного набега в приграничные области Южной Руси, завоеватели, войско которых изрядно поредело, направились на северо-восток в сторону Волжской Булгарии. Там, согласно главенствующей версии о происходивших тогда событиях, поздней осенью непобедимые доселе Субэдэй и Джэбэ, встретив ожесточенный отпор, были вынуждены ретироваться в низовья Итиля, а затем и в ставку Чингис-хана. Однако так ли оно было на самом деле и возможна ли альтернатива «антимонгольской» версии, следует разобраться.
На протяжении многих десятилетий столкновение монголов и булгар трактуется на основании сочинения Ибн ал-Асира, из которого явствует, что непобедимые доселе Субэдэй и Джэбэ потерпели тогда полное поражение. «Татары… направились в Булгар. Когда жители Булгара услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили засады, выступили против них [татар], встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они [татары] остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4 000 человек. Отправились они [оттуда] в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингис-хану, и освободилась от них земля Кипчакская; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю» [17, с. 27]. Это достаточно небольшое сообщение ал-Асира стало фундаментом научных изысканий, касающихся противостояния монголов и булгар в 1223 году.
Не существует практически ни одного узконаправленного исследования, в котором была бы совершена попытка критически разобраться с происходившими тогда событиями, напротив, ученое сообщество как будто соревнуется в определении степени неудачности для монголов столкновения с булгарами. Так, С. А. Плетнева пишет: «…победы (над русскими и кипчаками. — В.З.) вскружили голову Субедею», но затем, когда завоеватели вторглись в пределы Волжской Булгарии, «…в результате поражения множество монголов были перебито… небольшой отряд (монголов. — В.3.) поспешно спустился по Волге к Саксину…» [36, с. 174]. У В. В. Каргалова мы читаем: «…монгольское войско… направилось в Волжскую Булгарию, но потерпело там серьезное поражение» [25, с. 111]. А. Г. Мухамалиев: «Разгромившая русские и половецкие войска ударная армия Чингис-хана под командованием известного полководца Субедея[27] во время первого похода монголов (против Волжской Булгарии. — В.З.) попала под Пензой (на берегах реки Суры. — А.М.) в засаду и полностью была уничтожена булгарской конницей» [30, с. 107]. Подобных извлечений можно привести множество. Все они, учитывая высокий академический стиль авторов, выглядят достаточно убедительно и вкупе в сотни раз превосходят объем первоисточника, из которого, собственно, и проистекают все поздние «размышления». Но существует некая черта, за которую уважаемые ученые почему-то не переступают, а стоило бы! Необходимо уяснить, когда и при каких обстоятельствах Ибн ал-Асир создавал свое замечательное, глубоко эмоциональное произведение — летопись, наполненную болью за постигший тогдашний цивилизованный мир (неважно, мусульманский или христианский!) погром.
Итак, «Иззеддин Абульхасан Эльджери, известный более под именем Ибн ал-Асир, родился в 1160 году в Месопотамии, в городе Джезире-Ибномар, умер в 1233 году в Мосуле, где он довольно долго состоял на службе при тамошнем атабеке Нуреддине Арсланшахе, а последние годы, кажется, исключительно занимался научными трудами» [17, с. 11]. По всему видно, и это очень важно, что Ибн ал-Асир являлся современником происходивших тогда событий. Еще важнее, что он практически проживал в «прифронтовом» городе Мосуле именно во времена действия туменов Субэдэя и Джэбэ в непосредственной близости от него — в Иране и Закавказье. Известно, что Ибн ал-Асир общался с очевидцами кровавой бани, которую там устроили «свирепые псы», а потому, как у всякого адекватного человека, у него возникли прямые опасения, что монгольские полководцы, которым «мясо людское в харч», рано или поздно доскачут и до Мосула. Действительно, весной 1221 года завоеватели, захватив Мерагу, двинулись на Ирбил, располагавшийся всего лишь в ста километрах от Мосула. Ибн ал-Асир записал по этому поводу следующее: «…дошел слух об этом до нас в Моссуль; перепугались мы до такой степени, что некоторые решились выселиться, страшась меча» [17, с. 22]. Но то ли молитвы повергнутых в ужас горожан, то ли распоряжения Чингис-хана, не планировавшего конфронтации с Багдадским халифатом, сохранили Мосул в неприкосновенности. Субэдэй и Джэбэ повернули вначале на Хамадан, а затем и дальше на север. Побывав на краю неизбежной гибели и представляя свой страшный конец, население северной Месопотамии пребывало, конечно же, в состоянии эйфории от пожалованной Всевышним милости, так как беда, исходящая от «некоего народа», их миновала. Монголы уходили, но что могли пожелать им вослед счастливо выжившие? Конечно же, гибели, смерти, причем смерти позорной. Поэтому информация о неудачных действиях монголов в Среднем Поволжье в 1223 году, оказавшаяся через определенное время в руках Ибн ал-Асира, получила в его летописи должную оценку. Оценку побежденного. Но разве подобное изложение материала может быть объективным? Разве не хотелось даже такому скрупулезному в своих сочинениях Ибн ал-Асиру увидеть безжалостных злодеев-завоевателей поверженными? Ему захотелось, и он увидел…
Не ставя под сомнение важность летописи, оставленной Ибн ал-Аси-ром, и осознавая ее ценность даже в таком достаточно уязвимом разделе, о котором было сказано выше, необходимо для полноты картины добавить к «арабскому» видению проблемы фрагменты, извлеченные из китайских и монгольских источников — «Юань ши» («Официальные хроники династии Юань») и «Сокровенного сказания монголов», которые почему-то до сих пор не удостоены внимательного анализа со стороны ученого сообщества.
В цзюани 120, «Жизнеописании Исмаила», человека «…из орды гузов Западного края» [18, с. 222], активного участника кампаний против кара-киданей, хорезмийцев и Великого рейда, командовавшего авангардом тумена Джэбэ [18, с. 222], отображены действия монголов в 1223 году в Восточной Европе, и в том числе в пределах Волжской Булгарии. «Напали на русских… покорили их, захватили владетеля их государства Мстислава… и [потом] его казнили. Продолжая поход на канглов, дошли до города Болгар-балык, сразились с его владетелем ханом Хотосы[28]. И еще раз разбили его войско. Продвинулись к кипчакам и также усмирили их» [18, с. 223–224]. Как видно из вышеизложенного, биограф Исмаила абсолютно последовательно перечисляет действия монголов в Восточной Европе в 1223 году. Очевидно, что упомянутый «владетель» Мстислав — не кто иной, как киевский князь Мстислав Романович, казненный завоевателями после битвы на Калке, а под канглами подразумеваются канглы-печенеги, или «черные клобуки», — федераты русских князей, населявшие порубежные земли Руси как на правобережье, так и на левобережье Днепра. Именно по левобережью, а значит, и по канглам нанесли свой удар Субэдэй и Джэбэ вскоре после победы на Калке. Затем, отступив в Дешт-и-Кипчак и перегруппировавшись, монголы устремились в Среднее Поволжье, где «дошли» (не захватили, а «дошли»!) до города Болгар-балык (необязательно полагать, что здесь подразумевается именно город Булгар). Таким образом, маршрут завоевателей, изложенный в «Юань ши», хорошо согласуется с другими источниками, то есть с трудами мусульманских авторов и русскими летописями, и уже на этом основании китайским хронистам можно доверять. Далее говорится о сражении с ханом Хотосы. В данном случае речь не идет о каком-то одном столкновении, так как подчеркивается, что монголы «еще раз разбили его войско». После победы над булгарами настала очередь кипчаков и саксинов, населявших низовья Волги. Как видно из «Юань ши», никакого бегства от Булгара не было, потому как бегущие не могли «усмирить» кипчаков.
27
Далее по тексту А. Г. Мухамадиев, по-видимому, чтобы подчеркнуть значимость победы булгар, называет Субэдэя «выдающимся полководцем» [30, с. 108].
28
Возможно, хан Хотосы (Хотосы-гань) — канглийский хан Кутуз (Куттуз), родственник хорезмшахов [35, с. 151–152]. Однако, по-видимому, не стоит ассоциировать Хотосы-Кутуза с мамлюкским султаном Кутузом, имевшим тюркские корни.