Страница 29 из 36
Касаясь проблемы башкиро-монгольского противостояния, острая фаза которого завершилась летом — осенью 1236 года, невозможно не задеть тему покорения завоевателями Волжской Булгарии, тем более что часть северо-западных башкир, находившихся с булгарами в союзнических (но отнюдь не вассальных) отношениях, еще не ощутила на себе всю мощь монгольского натиска, и натиска этого долго ждать не пришлось. Осенью 1236 года началось массовое вторжение монголов на правобережье Итиля и в пределы Волжской Булгарии. Задачей войск южного крыла, находившихся под началом Гуюка и Мункэ, было проникновение в глубь половецких степей — в сторону Дона, Прикаспия и областей Северного Кавказа. Но следует сразу же оговориться: царевичи, переправляясь через Итиль, посматривали на север, дожидаясь сообщений о разгроме булгар. И лишь получив его, зимой 1237 года устремились к намеченным целям[104].
Необходимо подчеркнуть, что в отношении булгар монгольская дипломатия поработала так же активно, как и в отношении башкир, и отчасти добилась положительных результатов, недаром Юлиан по этому поводу сообщал: «Там (в Булгаре. — В.3.) было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил» [38, с. 99]. Рашид ад-Дин, в свою очередь, даже назвал поименно булгарских владетелей, преклонивших колена перед Чингисидами: «Пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили царевичам покорность, были [щедро] одарены и вернулись обратно…» [41, с. 38]. И вновь перед нами классическая, прямолинейная, но эффективная схема воздействия монголов на оппонента. Как и в случае с башкирами, они действовали по принципу: вы нас признаете в качестве властителей — мы вас одариваем… с той разве разницей, что через пару-тройку лет (1238–1239 годы) Баян и Джику «опять возмутились», а Субэдэю пришлось их усмирять. Но в 1236 году подавляющее большинство булгарской знати — воинственно настроенное и опиравшееся на мощное во всех отношениях войско — намеревалось монголам противостоять. Тем не менее как и в Башкирии, крупного полевого сражения между сторонами не произошло, а битва, описанная Рашид ад-Дином и расположенная в его сочинении в контексте монгольских завоеваний в Волго-Камье, представляет собой не что иное, как описание сражения при Шайо, случившегося весной 1242 года. Очевидно, что «башгурды», о которых там идет речь, и «булгары», представлявшие собой, по словам персидского летописца, «многочисленный народ христианского исповедания» [41, с. 37], никак не являются башкирами и булгарами в буквальном смысле слова — под ними Рашид ад-Дин в данном случае подразумевает, ничем не поясняя своих мотивов на этот счет, венгров и поляков.
Вторжение монголов в Волжскую Булгарию носило, впрочем, как все их подобные акции, главной целью которых было обеспечение безопасности северного фланга «кипчакского фронта» (ведь именно Дешт-и-Кипчак был основной целью завоевателей), молниеносный характер. Сосредоточив большую часть своих войск на булгарском направлении, монголы, создав подавляющее численное превосходство над противником, который к тому же «затворился во градах», надеясь в осадных боях пересидеть нашествие, всей невидимой доселе для восточноевропейцев силой обрушился на Волго-Камье. «Царевичи, — пишет Джувейни, — для устройства своих войск и ратей отправились каждый в свое становище и местопребывание, а весной выступили из своих местопребываний и поспешили опередить друг друга. В пределах Булгара царевичи соединились: от множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные. Сначала они [царевичи] силою и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большою населенностью. Для примера подобным им, жителей его [частью] убили [частью], пленили» [17, с. 258–259]. О трагических событиях, происходивших в тот год в Прикамье, повествует Лаврентьевская летопись: «В лето 6744 (1236 г.)… тое же осени приидоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии татары и взяша славный великий город Болгарьский, и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца, и взяша товаров множество, а город пожогша огнем, и всю землю их плениша» [32, с. 42][105]. В свою очередь, Юлиан, непосредственный свидетель событий, находившийся в это время на Руси, описывая завоевание Башкирии — «Великой Венгрии» монголами, свое сообщение о падении Волжской Булгарии не обособил от военных действий, которые те осуществляли в течение 1236–1237 годов в нижнем и среднем течении Итиля, в том числе на его правобережье. По словам Юлиана, «завладев ими (башкирами. — В.3.) и обратившись к западу, [татары] в течение одного года или немного большего [срока] завладели пятью величайшими языческими царствами: Сасцией, Фулгарией, взяли также 60 весьма укрепленных замков, столь людных, что из одного могло выйти пятьдесят тысяч вооруженных воинов. Кроме того, они напали на Ведин, Меровию, Пойдовию, царство морданов» [1, с. 264][106].
Отсутствие в официальных источниках сведений о сопротивлении северо-западных башкирских племен — юрми, байлар, буляр и других, населявших земли по Ику и Мензеле [28, с. 318–329], которые, согласно преданию «Биксура», еще в 1232–1233 годах оказали булгарам помощь в отражении крупного рейда монголов, не означает, что их не коснулось очередное вражеское нашествие, волны которого после уничтожения главнейших городов Волжской Булгарии докатились и до района среднего течения Камы. Возвращаясь к легендарному повествованию о батыре Биксуре (а в этом случае нельзя в очередной раз не отметить поразительного соответствия эпического материала материалу исторических источников хотя бы в той его части, где сообщается об интервале между случившимися вторжениями монголов), следует подчеркнуть, что определенная часть знати племени байлар, к которой относился герой предания, попыталась оказать сопротивление завоевателям. «Года через три, — вещует Сказитель, — Батый-хан снова направил большое войско в страну булгар[107]. Биксура со своими егетами снова поднялся на борьбу. В одном из сражений его тяжело ранило. Со своим другом Ахметом он скрылся в лесах горы Тикей. Спустя какое-то время силы покинули Биксуру, и он скончался. Это было в том месте, где сейчас находится кладбище деревни Ново-Ахметово. Ахмет похоронил друга, а сам на том месте обосновался. Когда вражеские войска ушли, Ахмет взял под свой кров оставшихся сородичей Карагай-атая (отца Биксуры. — В.3.) и построил новый аул» [6, с. 166–167].
Действительно, Биксуре и его соплеменникам вновь пришлось отражать вражеское нашествие. Не исключено, что в составе облавных кошунов находились и башкирские чамбулы, подчиненные, возможно, тому же Муйтэн-бию[108]. Не стоит гадать, было ли так на самом деле или нет, но в перехлесте событий того сурового и трагичного для башкир 1236 года два эпических героя — Муйтэн-бий и Биксура — гипотетически вполне могли встретиться на поле боя, скрестив мечи в яростной схватке… причем чисто из практических целей монголы использовали своих вассалов усерген против пока что еще не покоренных байлар. Завоевателям, добравшимся до глухих таежных урочищ Чулманидели, были необходимы проводники и переговорщики из числа башкир, уже признавших власть великого каана, и поэтому нельзя исключать их участия в увещевании проживавших там племен юрми и байлар. Монголы, ворвавшись на любую территорию, подлежавшую подчинению и на которой они активнейшим образом проводили политику террора и насилия, в то же время не упускали возможности договориться с отдельными областями или городами о добровольном изъявлении покорности. Надо сказать, если покорность действительно проявлялась, то население хотя и бывало начисто ограблено, а частью рекрутировано на службу в хошар, избегало, по крайней мере, самого ужасного — поголовного уничтожения. Известен (один из многих) хрестоматийный случай, когда сдавшиеся на милость победителя города Гарч и Гур в северо-западном Афганистане не были тронуты проходившими мимо них в 1220 году туменами Субэдэя и Джэбэ [41, с. 220]. На Руси в 1238 году подобным образом уцелел Углич, правда, по какой-то причине этот факт обычно замалчивается.
104
Нельзя исключать, что Гуюк и Мункэ могли участвовать в войне против булгар. Рашид ад-Дин, упоминая об этом [41, с. 37], возможно, имел в виду их атаки на булгарские форпосты на Итиле.
105
Археологические находки в определенной мере подтверждают и дополняют эту картину. Билярское городище (исторический Биляр) было полностью разрушено, и жизнь в нем прекращена. В верхнем слое его были найдены следы пожара и разрушения, братские могилы и отдельные человеческие кости, а новый золотоордынский город возник в нескольких километрах к северу, После того как пал самый укрепленный и сильный город Булгарии, отряды монголов начали захватывать остальные населенные пункты [23, с. 180].
106
Сасция — земли саксинов, как на лево-, так и на правобережье Итиля, Фулгария — Волжская Булгарин, царство морданов — «царство» мордвы.
107
Если предыдущее вторжение, о котором в предании повествуется выше, случилось в 1232–1233 годах, то, очевидно, на этот раз речь идет о нашествии 1235–1236 годов, что полностью соответствует китайским, персидским, венгерским и русским источникам.
108
По поводу участия башкир (усергенов, бурзян) в 1236 году в войне булгар с монголами на стороне последних, а значит, и в войне с западными башкирами (байлар, юрми) вполне уместно привести высказывание И. В. Антонова: «Башкиры, принявшие предложение о союзе, присоединились к войску Бату-хана и вместе с ним двинулись против своих вчерашних союзников… булгар, которые были разгромлены. Но помочь им башкиры теперь уже все равно не могли, ибо судьба их была предрешена. Башкиры никого не предавали, они просто поменяли своих сюзеренов, что было обычным явлением в эпоху феодализма [1, с. 175]».