Страница 5 из 14
В монотонной дороге просторный автомобильный салон превращается в переговорную. Павел «сидит» на телефоне и раздает указания подчиненным. Отменяет запланированные встречи на сегодня. Из-за нелепого недоразумения, свалившееся на его голову… Короче, из-за меня.
Это странно. Пазлы не сходятся, как не крути, – для чего отвозить меня лично, когда мог бы вообще выставить из дома со словами: «Иди на все четыре стороны, Алина». После нашей «милой» беседы и провокационного предложении с моей стороны второй вариант был бы логичнее для него. Но нет – я сижу на пассажирском сиденье его автомобиля и, склонив голову на стекло, с грустью смотрю на мелькающие мимо здания.
Когда проезжаем мимо университета, в который хотела поступить, из легких вырывается непроизвольный стон. Никогда мне его не видать…
– Умираешь? – мужской сарказм раздражает уши.
– На ваше несчастье, нет, – съеживаюсь я, обрастая защитными иголками.
– Это хорошо. Дождись, как приедем. А там…
– А там разрешаете умереть? Вы слишком жестоки…
– Правда? А как же мое доброе сердце? – не перестает забавляться, когда мне до тошноты плохо.
– Вероятно, когда-то оно и было таковым, но вы испортили его.
– Я? А может это окружающие, которые вечно испытывали его?
– Вам виднее.
– Однозначно. Повезло тебе, что ты не станешь женой жестокого человека, как я, да?
От его сарказма внутри все переворачивается. Зачем он так? Знает ведь, что ненавистный жених Арсен и в подметки ему не годится. Я и сама это знаю.
– Мне не везет в принципе. Я – не вы.
Кажется сразу после рождения меня окунули в банку с черной краской, и с тех пор светлой полосы в жизни не предвидится.
– Думаешь, я везунчик?
– Судя по тому, что вы имеете сейчас в жизни – да.
– А что я имею? – с вызовом спрашивает, сильнее сжимая руль.
– Многое… Вы и сами прекрасно это понимаете.
Автомобиль тормозит на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне:
– Нет, не понимаю, – жестко сверлит взглядом. – А ты ничего не знаешь обо мне, девочка, кроме той видимости, что перед глазами.
Эмоции берут вверх, и я не могу молчать:
– А что знаете вы обо мне? Мои слова – это лишь слова, которые не трогают вас, влетая и вылетая со свистом из ушей. Вы никогда не прочувствуете, какого это быть вещью отчима, который сгрызет меня, как только я заявлюсь домой. Выкинет меня к Арсену, ужасному озабоченному человеку, и я даже подумать боюсь, что он будет делать со мной…
– Так перестань быть вещью, Алина.
Он сказал это так, словно я сама выбрала для себя эту роль. Словно сама виновата во всем. Он ничего не понимает… От обиды голос начинает дрожать:
– Пока я в их власти – это невозможно. Они жестко подавляют меня, не предоставляя другой роли, кроме чего-то покорного и безвольного. Каждая моя выходка или слово против грубо пресекается.
Я машинально провожу рукой по ключице, где до сих пор виднеется розоватый след от ожога.
– Родимое пятно? – замечает Павел мой жест и хмурится, предугадывая собственную ошибку.
– Да. От отчима, – с болью усмехаюсь я. – Я не помню, что так взбесило его, но под рукой была кружка с горячим чаем, который выплеснул на меня.
– Это правда? – на соседнем кресле повисает напряжение.
– Я не создана, чтобы врать, Павел Андреевич, – устремляю на него открытый честный взгляд. – У меня это слишком плохо получается. Почему вы не верите мне?
– Априори все поддаю сомнению. Вот такой я человек, приятно познакомиться, Алина.
Загорается зеленый, и машина трогается с места.
Я грустно усмехаюсь, переводя взгляд на стекло, через которое вид города-мечты дразнит своей недосягаемостью. Здесь я хотела полной грудью вдохнуть кислорода, который вечно перекрывали мне, именно здесь я мечтала распустить крылья, которые регулярно подрезали, жаждала учиться, потом работать… Но хлесткая пощечина судьбы развернула меня восвояси, отрезвляя пьяную от несбыточных грез голову.
– Отчим не разрешает мне учиться, – почему – то решаю поделиться я. – Считает это вредным и бесполезным делом.
Я выговорюсь и мне станет легче? Не думаю…
– Серьезно? Обычно бывает наоборот, – опирается на собственный опыт Павел.
– По мнению моего отчима, лучше нарожать кучу детишек мужу и работать на него. Для этого образования не требуется.
– Действительно не требуется, – нахмурившись, повторяет мужчина. – А куда хотела поступить?
Голова невольно дергается в удивлении – неожиданно слышать вопрос, который не должен волновать его ни коим образом. Не могу сдержать благоговейной улыбки, когда говорю о желанном, но нереальном событии.
– Я с начальной школы мечтала стать учителем, – теплые воспоминания из детства разливают чашку меда на страдальческую душу. – Так что, на филологический.
– О, ничего себе… Неожиданно, – искренне поддерживает разговор Павел.
– Да… Я очень люблю читать, – не без гордости заявляю я.
Сколько же я прочитала за всю жизнь! А перечитывала любимое? И там всегда хэппи энд, при котором я ревела белугой… Хоть у кого-то счастье целый воз и маленькая тележка. Как бы я хотела переместится попаданкой в книгу и прочувствовать иную жизнь, где реально хочется жить, а не умереть.
– А я засыпаю к третьей странице, – усмехается Павел. – Скучно же.
– Вы просто не нашли свою книгу.
– Ты думаешь я искал её? – смеется, потихоньку превращаясь в приятного собеседника. – Нет, Алина, это не про меня…
– Как же вы проводите свой досуг? – устраиваюсь в пол оборота к мужчине я. Неспешно разглядываю его сосредоточенное лицо. Он красив, когда обходится без маски властного и непробиваемого типа. – Есть ли что-то помимо работы?
– Досуг? По-мужски.
– Рыбалка? Охота?
– Нет. Скажем, обычно в компании какой-нибудь приятной дамы. Хорошо отдыхаю, не жалуюсь.
– А… Ясно, – заливаюсь краской.
Обрываю петельку завязавшейся темы… Слишком интимной и личной, на мой взгляд. Поддержать её – не в моей физической и моральной компетенции.
Я замолкаю, и мужчина перекрывает неловкую паузу музыкой, регулируя громкость до фоновой и не раздражающей. Изредка включается голос навигатора, который подсказывает путь… Шестьдесят километров до конечной цели.
Это примерно один час до КОНЦА. Моего конца. Принятие постепенно заполняет внутреннее противоборство. Я устала убиваться. Эмоции и силы растрачены впустую, ничего не поменялось и не поменяется в моей жизни.
Я не пессимист, я реалист. Пора посмотреть правде в глаза – скоро я стану женой Арсена, как того и хотел отчим. Я не одна такая, многие живут не с теми и делают не то, просто у всех на то разные причины. Чем еще можно оправдать мой кошмар, чем успокоить мечущуюся душу, которая подобна слабой маленькой птичке, бьется о колючие железные прутья клетки?
За пару сотен метров до прибытия, я просыпаюсь от поверхностного сна, в который погрузилась благодаря монотонной укачивающей поездке.
– Скоро приедем, – уведомляет Павел, сворачивая с главной дороги.
– Знаю, – нервно бьется сердце в груди, когда вижу знакомые улицы и дома.
– Готова?
– Нет. Никогда не буду готова, – голос выдает волнение.
А в голове бьет набатом вопрос: как накажет меня отчим за то, что ослушалась его, сбежала и пропадала невесть где? Все мышцы непроизвольно напрягаются и к скапливающемуся волнению подкатывает страх.
Меня натурально вжимает в кресло, когда подъезжаем к дому, а из ворот, как наготове, выходит отчим. Его образ даже на расстояние для меня, как триггер для больного. Дыхание спирает, а в грудине больно – это сердце угрожает не выдержать и остановиться. Я боюсь этого человека, каждой своей клеточкой.
– Это он?
Я не могу ничего ответить. Отчим заметил меня и сейчас испепеляет взглядом. Столбенею как кролик попавший под убийственный гипноз удава. Я считываю его мысли – он готов придушить меня.
– Так, сиди в машине. Я сейчас, – решительно заявляет Паша, увидев воочию, как меня клинит.