Предпоследняя

– Подойдите ко мне! – громко и вальяжно приказала, куда там попросила, эффектная блондинистая и фигуристая секретарша. Офис-менеджер, то бишь. По комплекции аккурат для директора, себе Константин постройнее бы приглядел. Модель какую-нибудь. Тут же хохотнул про себя – модель женщины! Ну, хоть на вы обращается, уже спасибо; от директора и вовсе не дождёшься. Хотя, какая-то брезгливая у неё вежливость выходит, лучше бы уж и не старалась.

Константин подошёл к массивному, секретаршиному столу, слегка наклонил голову с безупречным, светлым пробором и изобразил внимание. Доводилось в родном городке в кабинете мэра побывать разок, так у него стол поскромнее будет, неловко и сравнивать. Ну, Мухосранск, чего уж. Не поспоришь.

– Вы ведь сейчас обратно в свой филиал? – девушка тряхнула светлыми локонами и мазнула безразличным взглядом по Константинову лицу. – Заберите документы для вашего офиса.

– Важные? – напрягся Константин. Юридическое образование сильно способствует осторожности и щепетильности в бумажных вопросах.

– Ну конечно важные! – фыркнула девица. – Или, по-вашему, нам тут заняться нечем, и мы развлекаемся, ерунду вам всякую шлём?

– И в мыслях не было! – горячо и неубедительно воскликнул Константин. – Но если важные…

– Глупости, – холодно отрезала оскорблённая секретарша. – Вы обратно полетите нашим же самолётом и с нашей охраной. Довезёте всё в целости, не о чем волноваться.

Глянула на посетителя, едва заметно брезгливо скривила пухлые, яркие губы.

– Что-то не так? – бросила вызывающе, точно зная ответ.

– Всё нормально, – Константин приложил к груди тонкую ладонь. – Стихи вспомнились. К месту.

В тот миг, когда пути начало,

Я потернистей выбирал и потрудней.

Спаситель-ангел вымолвил устало,

Не мучай, лучше здесь добей.

– Есенин? – равнодушно спросила девица.

– Отнюдь, – отозвался Константин. – Тютчев. Фёдор Михайлович.

– Что-то слышала. Не поняла только, к чему он тут?

И отвернулась к экрану компьютера. Константин взял со стола пухлую папку с документами, вздохнул. Двадцать первый век, интернет, все дела… А документы всё равно подавай бумажные, с печатями и подписями. Для важности, видимо. А с другой стороны, если всё в электронном виде делать, сколько народу без работы останется! Вот, например – курьеры. Курьеры, курьеры, сорок тысяч одних курьеров… Или тридцать тысяч у классика? Короче говоря много.

– Вы, Константин, Леночку нашу не обижайте. Она хоть стихов и не любила отродясь, зато в делопроизводстве богиня. И во многих других полезных занятиях.

Константин обернулся. Обладателем спокойного, ровного, с хрипотцой голоса оказался мужчина лет пятидесяти в строгом, сером костюме. Седой ёжик волос, тонкие, аристократические черты лица, голубые, внимательные глаза. Отчего-то Константину это внимание сразу не понравилось. А вот невероятное внимание незнакомца к собственной внешности оценил сразу – сам такой.

– А мы, простите…

– Начальник службы безопасности компании, – представился мужчина и растянул тонкие губы в официальной улыбке. – Я-то вас давно знаю, а сейчас и вы меня узнали. Очень приятно, кстати. С Фёдором Михайловичем жестковато вышло.

– Я действительно не знаю чьи стихи, – сконфуженно пожал плечами Константин. – Просто слышал где-то, а память хорошая, что один раз услышал, уже не забуду.

– Славно, – снисходительно одобрил новый знакомый. – Мне нравятся люди, которым ничего не надо повторять. Хотя, есть те, кому и повторять бесполезно – но это уже другая категория. А меня, кстати, как раз Фёдором Михайловичем и зовут. Точно не забудете.

Константин, в который уж раз за прожитые тридцать лет, пожалел о своей белоснежной коже. Ну вот к чему сейчас было так истово краснеть? Как институтка, право слово.

– А ещё мне очень нравятся люди, у которых всё на лице написано, – хохотнул Фёдор Михайлович. – Хорошо, что вы юрист в компании, а не адвокат в конторе. Адвокату, знаете ли, сухость нужна, этакая безэмоциональная сухаристость. А у вас, право слово, не лицо, а вывеска: все мысли большими буквами расписаны, русским по белому.

Приглашающе махнул рукой и одновременно подмигнул Леночке. Та сделала вид, что не заметила, хотя заметила, конечно, чего уж.

– Самолёт нас ждёт, через какой-то часик уже в вашем родном городе будем. Грустно, конечно, что лаборатории компании, и даже опытное производство, пришлось в такую глушь затолкать, но тут уж ничего не попишешь, вопросы безопасности. Ничего, что я так пренебрежительно о вашем городе?

– Глушь и есть, – пожал плечами Константин. – Тут уж обижайся-не обижайся, против правды не попрёшь. Вот господин директор и вовсе Мухосранском окрестил, не в бровь, а в глаз. А мы с вами вдвоём полетим?

– Двух ребятишек я с собой сразу возьму, а ещё двое на машине доберутся. У нас машина особенная, в работе шибко полезная – аппаратура, возможности, специализация. Вот только большая, в частный самолет ни в какую помещаться не хочет. Поэтому своим ходом.

– Можно вертолёт нанять и на подвеске, – неуверенно поделился мыслью Константин. Да и то сказать – советчик, туда же.

– Ни к чему, – отмахнулся безопасник. – Будет нужда, так и наличными силами управимся, а завтра ребятки на машинке уже подтянутся.

За разговором Константин и не заметил, как они оказались за дверью офиса компании. Столичное небо, в отличие от родного, беспрестанно хмурится, набухают влагой серые тучи, грозят вот-вот дождём пролиться. И в воздухе густо влажное предчувствие разлито, аккурат как рядом с истеричной женщиной – вот-вот слёзы хлынут. Напряжение в атмосфере точно такое же.

– Полёт не отменят? – ненатурально побеспокоился Константин, хотя самом деле на душе изрядно полегчало. Обозначился руководитель, на которого можно спихнуть всю ответственность и просто добросовестно выполнять приказы. Очень удачный расклад, тем более что награда в случае успеха уже обещана. А при конфузе с исполнителя и взятки гладки. Можно жить. А лететь сегодня или нет – вообще пофиг.

– Не отменят, – успокоил Фёдор Михайлович, резко остановился и поймал пуговицу на пиджаке костюма Константина. Хороший пиджак, дорогой. В столице, конечно, фурора не произведёт, а в провинции весьма и даже очень.

– Ты не волнуйся, Костя, – добродушно проговорил Фёдор Михайлович, отчего у Константина добрый глоток воздуха поперёк горла встал, застопорился. – Взлетим, прилетим и сядем.

– Не пойму, я-то вам для чего? – просипел Константин и тяжело сглотнул. – Под ногами только мешаться.

– А вот не скажи, любезный. Ты парень местный, тебе и карты в руки. Ты у нас в открытую работать будешь: ходить, везде нос совать, вопросы задавать, людей нервировать. А мы со стороны внимательно посмотрим, что эти нервные люди делать станут.

– Со мной? – тоскливо уточнил Константин. Вот она, гадость-то, не зря предчувствие мучало.

– Возможный вариант, – не стал успокаивать Фёдор Михайлович. – Однако ж, будем понадеяться, что обойдётся. Ну, а как работу уработаем – отправишься ты, друг ситный, в центральный офис, в юридический отдел, работать по профилю.

– А пока я отправлюсь по профилю получать, – печально заключил Константин и погладил профиль ладошкой. – И по фасу, надо полагать.

Фёдор Михайлович по-отечески похлопал его по плечу, тонко усмехнулся. Константин с тревогой отметил, что светлые, точно прозрачные глаза главного безопасника в улыбке вообще участия не принимают, в голубоватой глубине, на холодном донышке, точно ядовитая змея перед броском кольцами свернулась. Вот-вот выпрямится, капюшон развернёт и тюкнет, вытянувшись в броске, на манер часовой пружины.

– Что-то юмор у тебя, Костенька, грустный какой-то, – прищурившись заметил Фёдор Михайлович. – Такие перспективы в твоей провинциальной жизни разворачиваются, а ты за профиль волнуешься.

– До перспектив ещё дожить надо, – хмуро протянул Константин.