Страница 53 из 83
— Слушай, я понимаю: к послу нельзя было применять ментальное воздействие. Но почему тебя-то не просканировали?
— Потому что я не захотел, — отрезал напарник. И я, вспомнив, как он противостоял ментальной атаке капитана, подумала: напарник и вправду мог не позволить. — Не только у послов есть чего скрывать. Телепат перетряхнул бы мой мозг от и до. А я храню многие тайны. И не все из них мои.
Я горько усмехнулась: ну да, тот, кто поднялся из низов, став одним из сильнейших магов империи, наверняка нашпигован тайнами, как еж иголками. И не захотел их раскрывать, хотя это могло бы спасти его жизнь.
— И что ты намерен делать, когда прибудем в столицу?
— Для начала — посетить одного мастера. Виртуозов, способных подделать документы, в Эйсе не так много. А такой, кто смог бы зачаровать литеры так, чтобы никто из магов не обнаружил подлога, — только один.
Вот только я подозревала, что специалисты такого уровня в столице не держат контор с вывеской «Услуги преступника высшего класса». И уж тем более первому встречному не выдают имена заказчиков. Этой мыслью я и поделилась с напарником.
— Хорошее замечание. Но, поверь, я умею убеждать. — Напарник сверкнул хищным оскалом.
И тут за нашими спинами раздался топот. И крики:
— Лови его!
— Не уйдешь, крысеныш!
— Ай, гад! Он мне нос разбил.
— Вали его.
Мы обернулись на крики, и в этот момент все стихло. А на капитанском мостике, застыв в нелепой позе пьяного журавля, стоял…
— Разрази меня гном! Да это же Молох! — вырвалось у Дьяра.
С того момента, как утром цверг покинул нас, желая быть подальше от политики, он успел разжиться рубашкой, кожаной жилеткой, заплечным мешком и даже импровизированным ожерельем из сушеных мухоморов.
И сейчас со всем своим добром мелкий не просто оцепенел на краю капитанского мостика, а матерно так, нагло замер. Молох не мог пошевелиться, скованный силовым арканом, качественно спеленавшим его. И пока карлик пыхтел, пытаясь высвободиться, к нему широким шагом приближался капитан, чуть вытянув перед собой раскрытую ладонь с растопыренными пальцами, из середины которой бил луч.
— И кто тут у нас? — С этими словами приблизившийся к цвергу Рихейнэль ухватил карлика за шкирку и поднял над палубой, убрав магическое плетение. — А знаешь ли ты, блоха мелкая, что «Инферно» не берет пассажиров? А тех, кто решил пробраться на судно тайком, не заплатив и без договора со мной, капитаном, здесь принято выкидывать за борт, как лазутчиков и шпионов? Тебе есть что сказать перед смертью, бздыга ты норная? — Последней фразе вторил пасс остроухого, после которого исчез сковывавший Молоха аркан.
Карлик испугался: я видела, как он вздрогнул, его лицо побелело, а на висках выступил пот. Но страх Молоха был не столь велик, чтобы мелкий не смог говорить. И едва он получил возможность вести диалог, как тут же избрал для себя тактику защиты, согласно которой лучшее оправдание преступления — прикинуться жертвой.
— Протестую! Меня сюда насильно подкинули! Я заложник обстоятельств! — ничтоже сумняшеся заорал мелкий и замолотил ногами в воздухе. — Я требую расследования! И моральной компенсации! И этой, как ее, са-тис-факции! Во! — последнее Мол выкрикнул весьма воинственно и даже воздел к небесам указательный палец.
У эльфа изумленно поднялась бровь. Вот только если капитан выразительно промолчал на такую цвергову наглость, то среди матросов понеслась волна шепотков:
— Чего он требует? — вопрошали одни.
— А как его будут это… сатисфачить? — тут же уточнил кто-то любознательный.
— Да не! — тут же возразил другой. — Шибзик, не будь дурак, перед смертью сиськи требует потискать. Токо я не понял, почему по акции-то? Так и сказал: сись-ки-по-ак-ции!
— Да зачем за плату-то? Перед смертью пусть бесплатно любуется, — вклинился кто-то сердобольный.
— Да где мы их найдем-то сейчас, в небе? Шоб еще и бабские были, — отозвался ему другой, более практичный.
— Да зачем одну грудь-то? Нужно сюда всю деваху целиком… Чтоб сочная была, умелая, да на кухне ее к столу приставить, чтоб пироги с капустой пекла! Я больно по домашней стряпне соскучился, а не по этой баланде, — размечтался толстяк, на котором потрескивала рубаха.
— Тебе моя еда не нравится? — тут же взревел детина, чья башка была повязана белой тряпицей. Судя по всему, это был кок, и он начал многообещающе закатывать рукава со словами: — Я те ща быстро поменяю точку зрения ударом в глаз!
Цверг, глядя на происходящее, даже заулыбался: видимо, он тоже считал, что лучше стать семь раз посмешищем, чем один раз — героем. Но некролога.
Голоса начали набирать силу, но тут все они были оборваны командным капитанским:
— Молчать! — гаркнул остроухий и продолжил уже в абсолютной тишине, такой, что даже личи не подвывали: — И кто же это рискнул подкинуть тебя на мой дирижабль?
Причем эльф умудрился произнести это «подкинуть» таким тоном, что сразу становилось понятно: капитан не верит в байку карлика.
Цверг забегал глазами по толпе и тут увидел нас. И в тот же миг заорал:
— Они! Они виноваты в том, что я тут! Меня к ним эта… как ее, клятва ревности, тьфу, верности притянула! — И он ткнул в меня пальцем.
— Ревности, говоришь… — издевательски протянул капитан, ухмыляясь, и глянул поверх голов матросов прямехонько на нас с Дьяром.
У-у-у, стервец остроухий! Оговорился же мелкий от волнения, ясно же! И к патологоанатому не ходи. Но эльф — сквалыжная натура — видимо, был не чужд мелкой мести. Могу побиться об заклад: последнюю фразу он произнес нарочно, чтобы уже к ночи вся матросня судачила о ревнивом цверге, от которого ветреная невеста сбежала с любовником на дирижабль.
Мне захотелось придушить Молоха настолько, что я рассерженной кошкой зашипела:
— Я прямо сейчас буду помогать Хель! И начну с того, что сделаю мир лучше, украсив его отсутствием одного мелкого нахала! — И ринулась к капитанскому мостику. Но была тут же перехвачена.
Рука Дьяра легла на мою талию. Но этого оказалось мало, потому напарнику пришлось меня еще и приподнять над палубой.
Я оказалась прижата спиной к его груди, а макушку опалило горячее мужское дыхание. Мне вдруг резко расхотелось бежать куда-то и вершить вендетту. И не только ее. Ничего в этот момент не было столь важным, как рука, державшая меня, как тот, кто стоял рядом.
— Тиг, зачем так… Я сам с радостью прибью этого паршивца, — прошептал напарник и, удостоверившись, что я затихла, отпустил. А сам направился к капитанскому мостику.