Дом яростных крыльев (ЛП)

Его заросший бакенбардами подбородок опускается.

— Да, дитя моё.

Сердце, которое очутилось у меня в горле, когда он прошёлся своим носом по моим костяшкам, сжимается между моим языком и небом и пульсирует уже там.

Мог ли он почувствовать запах ворона или железа, попавшего мне в кровь?

Если он расскажет о вороне моему деду, тот приговорит меня к смерти. Конечно же, я буду всё отрицать, но что будет, если мой дом обыщут? Даже если ворон сможет превратиться в дым, они его поймают. Они же когда-то поймали его с помощью тех шипов.

— Что такое в её крови вызвало твою обеспокоенность, Лазарус? — голос деда выдёргивает меня из моих размышлений.

Взгляд лекаря проходится по мне в последний раз, после чего поднимается на Юстуса.

— Мне показалось, что я почувствовал запах куркумы, и мне стало интересно, с чего она вдруг решила обработать открытую рану веществом, разжижающим кровь.

— Вероятно, это дело рук Церес. Она так любит изобретать всякие природные лекарства.

Несмотря на то, что комментарий деда раздражает меня, ложь Лазаруса выводит меня из равновесия гораздо сильнее, потому что лекарь теперь знает один из моих секретов — а может и оба — и, как говорил мне Антони, секреты являются в нашем мире опасным оружием.

Но что же он собирается с ними делать?

ГЛАВА 27

Я иду по островам Исолакуори, в окружении генерала, капитана и шести солдат. В отличие от Тарекуори и Тарелексо, полосы земли здесь загибаются.

Каждый раз, когда узкая дорожка заворачивает, я ожидаю увидеть просеку, но меня встречает ещё больше листвы и цветов. И только когда мы доходим до каналов, разделяющих острова, пространство расширяется, но вместо того, чтобы смотреть перед собой и вокруг, я гляжу на прозрачную воду, которая течёт под золотыми мостами.

Данте как-то рассказывал мне, что к их основаниям, находящимся под водой, приварены решетки, что не даёт змеям и лодкам заходить в воды Исолакуори. Таким образом, водные пути представляют собой места для купания, отведённые для королевской семьи и высокопоставленных членов общества. Он даже рассказывал, что вода здесь каждый день обрабатывается специальным веществом, производимом в Неббе, которое уменьшает соленость воды.

Как было бы здорово, если бы они смогли сделать наши каналы более безопасными, но Боже упаси, если высокопоставленные фейри начнут делать то, что может принести пользу низшим эшелонам общества. Но если подумать, то змеям нужна соль, так что может и к лучшему, что они не выливают то загадочное вещество из Неббы в канал на нашей стороне.

Высокие кусты, усеянные экзотическими цветами, сменяются ухоженными изгородями, а впереди появляются здания. Сначала я замечаю гигантское строение из мрамора с множеством колонн — это священный Храм фейри. Несмотря на то, что у нас есть два места для богослужения на нашей стороне канала, ни одно из них не может сравниться по размеру и великолепию с этим зданием.

Храм Тарекуори конечно прекрасен и огромен, но каменные стены испещрены трещинами и потускнели от времени и солёных брызг. Что же до наших храмов, то они скромные, узкие и построены из дерева, покрашенного так, чтобы быть похожим на камень. Внутри помещения видны балки и стоят выщербленные скамейки.

Несмотря на то, что мои провожатые не проводят меня через храм, я замечаю, что его крыша выполнена из стекла — из цельной панели огромных размеров. Это удивительный пример магической архитектуры.

Вспомнив о том, что это не светский визит, я перевожу своё внимание на дорогу и на тихий шёпот стражников, окружающих меня.

— Като всё уладил, — объясняет Сильвиус моему деду.

Генерал сжимает губы. Похоже, он не фанат Като, что только усиливает мою симпатию по отношению к благородному седоволосому фейри.

— Он всё ещё околачивается рядом с Церес?

— Со всей ответственностью заявляю, что она пока не приняла его ухаживания.

Мурашки покрывают мою кожу, словно мокрая краска. Разве они не понимают, что я слышу их разговор? Или они так свободно об этом говорят в надежде, что я их услышу? Я не могу поверить в то, что генерал и капитан стали бы вести частные разговоры на публике. Значит, они надеются, что я подслушиваю. Но зачем? Чтобы показать, как далеко простирается их влияние? С таким везением как у меня, они узнают о моём вороне раньше, чем я найду четырёх остальных.

— Его рассказ рисует Птолемея в плохом свете, — говорит мой дед.

Мне кажется, что Сильвиус бормочет что-то вроде: «Тимеус мерзкий человек».

Уничижительный взгляд, который бросает на капитана мой дед, говорит мне о том, что я должно быть правильно его услышала.

— Прошу прощения. Мой комментарий был неуместен.

— Смотри, чтобы твой язык не развязался в его присутствии.

— Он будет присутствовать? — спрашивает Сильвиус. — Я думал, Като уладил финансовый вопрос с вашей внучкой…

Я так сильно наклоняюсь вперёд, что моя туфля зацепляется за шов между каменными плитами и очередным золотым мостом. Я начинаю размахивать руками и ударяю ими стражника, идущего впереди. Он разворачивается и срывает ужасный кинжал со своей портупеи.

Я отпрыгиваю назад, подняв руки.

Лезвие свистит в воздухе. Я ожидаю, что оно полетит в мою сторону, но Юстус направляет его на стражника.

— Убери оружие, пока я не отрубил тебе руку, сольдато.

Услышав приказ, солдат округляет свои серые глаза, и его кадык поднимается над высоким воротником его униформы.

— Скуза, генерали.

Он опускает свой клинок и глаза в пол.

— Будет некрасиво, если вы перережете девушке горло до того, как она успеет искупить свои грехи.

Это уже второй раз, когда я принимаю его неприязнь ко мне за доброту.

Несмотря на то, что оливковые деревья не заслужили моего гнева, я сердито смотрю на них и на ветви, с которых свисают золотые плоды. На нашей стороне оливки вырастают желтовато-зелёного цвета, а не желтовато-жёлтого. Думаю, эти сорта вывели специально, чтобы их плоды подходили по цвету к мостам и колоннам зданий, которые возвышаются за шершавыми стволами.

Данте упоминал, что живёт в доме с позолоченными колоннами. Он даже показывал мне его однажды с крыши нашей школы, но его было трудно разглядеть из-за богатой растительности. Может быть, это его дом?

Должно быть, я задаю этот вопрос вслух, потому что вся делегация останавливается, а два мужчины, возглавляющие её, поворачивают головы и смотрят на меня.

— Да. Это дом принца Данте, — отвечает Юстус. — Хотя я слышал, что ему гораздо больше нравится ночевать в грязном борделе, в котором ты трудишься.

ГЛАВА 28

Меня подмывает поправить Юстуса Росси, сказать ему, что заведение, которое он называет борделем — в первую очередь является таверной, но я прикусываю язык, потому что мне всё равно, что он думает обо мне и моей работе.

— Вы ошибаетесь. Данте не ночует в «Кубышке».

— Данте? — одна из бровей моего деда ползет на лоб.

— Я училась с ним в школе, поэтому мне сложно использовать его титул.

— Моя дорогая, для человека, который получил лучшее образование, какое только есть в нашем королевстве, ты говоришь и ведёшь себя, как скацца из Тарелексо.

Что же он за человек! Я передвигаю имя своего деда на самый верх списка людей, которых лишу власти, как только стану королевой.

Три моста спустя, я не только успеваю составить список идеальных кандидатов на его должность, но и дойти до самого сердца Исолакуори. Здесь ещё больше стражников, чем в бараках на островах — целый полк, состоящий из мужчин, одетых в белые одежды с золотыми портупеями, которые перекинуты через их широкие плечи. Рукояти их мечей сверкают, хотя и выглядят гораздо скромнее, чем у Юстуса.

Солдаты не мигают и не смотрят в нашу сторону, когда мы проходим мимо них, и напоминают скорее статуи, чем людей. Интересно, нарушит ли кто-нибудь из них строй, если я что-нибудь выкину, или они выполняют чисто декоративную функцию?