Страница 10 из 11
ЧАСТЬ 4
—…если понадобится какая-то помощь, в книге с важными номерами есть номер слесаря. Там все подписано. Разберешься. Кладовую с нужным тебе инвентарем я уже показала… Так, что же еще…
Ольга Ивановна что-то говорила буквально без умолку, водила меня по лабиринту дома, что-то показывала, уточняла, поучала.
Я кивала с рассеянным видом, абсолютно ничего не улавливая. Плевать мне было на распорядок дня и обязанности, я пришла сюда совершенно за другим и сейчас из-за этой дотошной женщины не могла приступить к самому важному, а именно — незаметно увезти отсюда сына.
Я еще не совсем понимала, как сделаю это, может, через черный ход, может, как-то еще. Все равно. Главное, удрать отсюда подальше. А уж там, в Черёмушках под Тулой, в деревне, где живет моя двоюродная тетка, нас точно никакой Бодров не достанет.
Да, я была готова бросить все и исчезнуть из города, лишь бы покончить со всем этим абсурдом.
Придумать, что выпиваю… это низко!
— Осмотрись тут, я скоро вернусь. Хочешь, приберись, — Ольга Ивановна хихикнула и вышла из огромной столовой, оставив меня наконец наедине с самой собой.
Я подошла к окну и, открыв створку, осмотрела задний двор. К сожалению, забор с обратной стороны был таким же неприступным.
И как нам выйти отсюда незамеченными? Впрочем, войти же как-то получилось…
Меня раздражала выданная чопорная униформа горничной. Этот дурацкий фартук и неудобное платье. Но на что только не пойдешь, лишь бы выцепить своего ребенка из лап зажравшегося миллиардера.
— Кхм, кхм, — кто-то тактично откашлялся за моей спиной, и я буквально окаменела от ужаса.
Бодров! Это точно он. Я не видела его лица, но сразу же это поняла. Если он увидит меня, то быть катастрофе!
Я наклонила голову пониже и сделала вид, что избавляю подоконник от залетевших из сада мелких сухих листьев.
— Значит, это вы моя новая горничная? — раздался его низкий голос, и я готова была провалиться сквозь землю.
Пожалуйста, уходи! Проваливай!
— Да, — буркнула под нос, не оборачиваясь.
Шаги за спиной возобновились, он явно подходил все ближе и ближе. Я заволновалась, что мой план может сорваться. Стоит ему только попросить меня повернуться. Но он не стал этого делать. Вместо этого он неожиданно прижался ко мне сзади, чем буквально парализовал.
Я распахнула глаза и застыла, ощущая как его ладонь неторопливо ползет по моему бедру, прямиком под невзрачную серую юбку униформы. Ощутила его дыхание на своей шее и аромат… Я как будто бы пережила дежавю. Будто бы эти руки уже трогали меня когда-то.
— А вы в курсе, что я лично проверяю каждую свою сотрудницу на профпригодность?
Ладонь практически добралась до кружева белья. И это ужасно, отвратительно, мерзко, но… мне не было это все неприятно, и это повергло в еще бо́льший шок, чем даже его появление здесь.
Обернуться сейчас — это пустить весь план коту под хвост, но и позволить вот так лапать себя…
— Как насчет подняться в мою спальню?
— Да что вы себе позволяете! — я не выдержала и все-таки обернулась, замахнувшись для пощечины, но он ловко перехватил мою ладонь на лету.
Темные глаза блестели, а губы изогнулись в издевательской улыбке.
— Я позволяю? Может, вы? — прошипел мне в лицо. — Пробрались в мой дом, устроили этот маскарад… Неужели вы думали, что умнее всех?
— То есть это все было… вы меня узнали и решили так поиздеваться?
— А вы решили, что я на самом деле вожу в свою спальню всех своих горничных? — сначала он улыбнулся, а потом лицо стало пугающе жестким. — Какого черта вы здесь делаете, Юлия?
Я ушам своим не поверила. Рассмеяться бы, только вот ситуация была совсем не смешная.
— Вот вы вроде бы не глупый человек, империю какую создали, а вопросы у вас дурацкие. Что я здесь делаю? А как вы думаете, что? Я пришла забрать своего сына, которого
— Вы обманом проникли на охраняемую территорию. Вы в курсе? — он прищурил глаза и сложил на груди совсем немаленькие руки. — За это можно получить срок.
— Да, проникла! Потому что вы силой удерживает моего двухлетнего ребенка. И я буду возвращаться сюда, раз за разом. Надо будет — приведу с собой отряд ОМОНа и они снесут у чертовой матери весь ваш особняк. Вместе с вами! — я раздраженно стянула мешающий фартук и бросила его на ближайшее кресло. — Я же дала согласие на тест, почему я не могу забрать Богдана, пока тот готовится?
— Потому что в моем доме ему будет однозначно лучше.
— Да с чего вы взяли, что со мной ему плохо? — я моментально вскипела. — Да, я воспитываю его одна, но по-моему он не выглядит недокормленным. И игрушек у него полно. Мы
— Ну это мы скоро выясним.
— Значит, досье решили на меня собрать, да? — я горько усмехнулась. — Ну давайте. Только вот придраться там будет не к чему. И уж точно там ни слова не будет о каком-то мифическом разгульном образе жизни, которое вы мне бессовестно приписали. Давайте, припишите мне еще воровство, это же в вашем духе. Я же в ваш дом проникла, вдруг что-то украла. Меня вы уже облапали, в карманах ничего нет, можете обыскать мою сумку. Там вы тоже ничего не найдете, но ведь фантазия у вас хорошая, придумаете что-нибудь. У нас же кто богаче, тот по умолчанию всегда прав, да?
— Следите за языком. И не валите с больной головы на здоровую. Я ни в чем подобном вас не обвинял.
— А я вас — да! Вы украли моего ребенка! И сейчас я пойду и заберу его, — я развернулась и зашагала к выходу из столовой, но в дверном проеме неожиданно нарисовался бугай в черном строгом костюме.
Полное беспросветное бессилие — вот что я ощутила. Это какой-то кошмарный сон, не иначе.
— Сядьте, — отдал он приказ.
Я обернулась на Бодрова и, устало опустившись в кресло, едва смогла сдержать слезы.
— Глеб Александрович, ну в конце концов…
— Юлия, послушайте. Давайте не будем драматизировать, хорошо? Вы видели, в каких условиях находится ваш сын, ему здесь очень понравилось, он в самых надежных руках. Как только придет результат ДНК теста…
— Глеб Александрович, тут вот… — подал голос бугай, и из-за его спины выглянула психолог. Бодров едва заметно кивнул, и встревоженная женщина вошла в столовую.
— Глеб Александрович, я не знаю, что делать. Мальчик, конечно, замечательный, но абсолютно неуправляем! Мы вместе с няней едва смогли успокоить его к утру, но сейчас у него началась вторая волна истерики. Он бросается игрушками, отказывается есть — требует свою маму.