Страница 9 из 12
Глава 3
Хасс недовольно поморщился. Глупо было ожидать, что такие новости не дойдут до императора. Убийство норкинта — это не то событие, которое могло остаться незамеченным, и за этот проступок он был готов понести наказание. Потом. Сейчас его волновало совсем другое:
— Я хочу забрать ее.
— Кого? — Тхе’маэс вопросительно изогнул одну бровь.
— Девчонку из долины.
— Первый раз слышу, — вторая бровь тоже поднялась.
Для императора пленница не имела значения, достал из ее головы все что было нужно и забыл. Хасс скрипнул зубами. Он знал, что так будет, но даже не догадывался как тяжело дышать, когда представляешь допрос императора во всей красе. У него ведь не только взгляд зверя в запасе, но и кое-что пострашнее. Свой титул Тхе’маэс получил за неоспоримую силу, а не за красивую полосатую шкуру своего зверя.
— Ким. Из долины Изгнанников. Маленькая такая, бледная с пшеничной косой и глазами, как у дикой кошки, — кхассер рукой указал примерный рост своей бывшей пленницы.
— Не было такой.
— Я велел привезти ее к тебе, пару недель назад…
— Хасс, по-твоему, я настолько стар, что у меня начались проблемы с памятью? Я бы запомнил если бы мне доставили человека из долины.
— Я не понимаю…
Он рвался в город и был готов выдрать хребет любому, кто попробует помешать ему забрать Ким, но к такому повороту оказался не готов.
— Кому ты ее отдал? — император тоже хотел разобраться.
Пленница из долины — ценный трофей, а взвинченный Хасс, который обычно словно невозмутимая гранитная скала — это вообще что-то из ряда вон.
— Левису и его отряду. Мы разминулись на северной развилке. Они отправились в столицу, а я свернул к себе в Мол Хейм. Это произошло почти две недели назад. Они давно уже должны были добраться до Андера.
— Левис здесь, — подтвердил Тхе’Маэс, — Давно.
Хасс рванул к дверям, но его остановил властный голос императора:
— Стоять!
Ослушаться прямого приказа кхассер не посмел, но все внутри него клокотало от желания найти Ким. Пока он прятался от правды в Мол Хейме что-то произошло. Что-то нехорошее.
Тем временем император подозвал слугу и отправил его за воином.
— Будем разбираться. Мне, знаешь ли, тоже очень интересно, куда делся трофей из долины, если до меня он так и не дошел.
— Я сам…
— Стой. Здесь, — приказал Тхе’Маэс, — мне не нужен бешенных кхассер мечущийся по дворцу.
— Я спокоен.
— Ты будешь стоять здесь и ждать.
Едва сдерживаясь, Хасс нервно повел плечами и отошел к каменному парапету.
Внизу кипел Андер. Как всегда пестрый, шумный, живой. По улицам сновали экипажи, магазины зазывали яркими вывесками, а прохожие вечно спешили по своим делам. Здесь можно было встретить кого угодно: и воинов, охраняющих порядок, и купцов со всех сторон Андракиса, и дородных матрон, сопровождающих хрупких дев.
Иногда на глаза попадались серые рабские одеяния, и каждый раз сердце пропускало удар. Не она.
— Как прошел твой обряд? Можно поздравить?
— Можно.
— Камень стал лунным?
— Камень стал белым, — усмехнулся Хасс.
— Белый в смысле сильно…лунный
— Белый в смысле, как первый нетронутый снег.
— Ты разыгрываешь меня? — император недоверчиво нахмурился.
Хасс покачал головой:
— Нет.
— Это значит… сработала настоящая связь?
— Получается, что так.
Он сам до конца не верил, что такое произошло, что видел это своими собственными глазами.
Тхе’Маэс долго молчал. Эта новость значила слишком много не только для Хасса, но и для остальных кинтов, в том числе и для него самого.
Когда перестали рождаться те самые? Истинные, союз с которыми приносил процветание клану, усиливая его с каждым поколением? Давно. Последняя избранная досталась клану барсов несколько веков назад, с тех пор больше не было ни одного случая единения. Сколько бы ни искали, сколько бы ни проводили отборов и смотрин, все в пустую, связь не образовывалась. Без нее кланы начали терять свои силы, потому что от обычных женщин рождались обычные дети.
Со временем жрецам и оракулам удалось немного смягчить этот удар. Много лет они трудились, изучая природу связи и наконец создали ритуал, дающий жалкое подобие единения.
— Тебе повезло. И со жрецами, которые сделали правильный выбор, и с Сабиной.
— Она здесь не при чем. Камень стал белым не из-за нее.
Недоумение во взгляде императора быстро сменилось пониманием:
— Девчонка из долины?
— Да.
— Как у вас с ней? Ты сразу понял, что она та самая?
Хасс невесело усмехнулся, поднял взгляд к вечернему небу, подернутому розовой дымкой, и потер шею:
— Почти. Я ее нашел в долине во время последнего обхода. Пару раз накрыл взглядом Зверя, протащил через горы, в лагере скинул надзирательнице и надел медный ошейник, потом золотой. Потом пару раз чуть не прибил и в итоге сбросил на руки другим воинам, развернулся и уехал, не оглядываясь. Да. У нас все просто прекрасно.
— Ты не знал, — сказал император, сморщившись, будто откусил незрелой сливы.
— Слабое оправдание, но да. Не знал. Мысли даже не допускал, хотя после того, как она меня шарахнула белой молнией в ответ на взгляд Зверя надо было уже заподозрить. Понять, что что-то здесь не так. Увы, не понял.
В этот момент он сам себе казался набитым дураком, не замечающим очевидных вещей. Ведь все как на ладони было, но он так привык считать, что истинные больше не появлялись, что даже мысли об этом не допускал. И вот итог. Она не рядом.
— Ты понимаешь, что если ее вернешь, то ваши дети все без исключения будут кхассерами. И мальчики, и девочки?
— Понимаю, не дурак.
Кто бы еще захотел ему рожать этих самых детей…
— Расскажи мне про нее.
Пока они ждали Левиса Хасс коротко поведал и про то, как впервые повстречал Ким, и про белую молнию, и про все остальное. Маэс тоже кое-что рассказал. Оказывается, в древних фолиантах, пылящихся на полках темной библиотеки Андера, упоминалось о том, что истинная пара не восприимчива ко взгляду своего кхассера. И молния белая упоминалась, только не как молния, а как белый свет, теплый и обволакивающий.
К сожалению, Хасс не читал древних фолиантов, считая это дело скучным и бесполезным.
— Что ощущаешь, когда находишь свою пару? — жадно поинтересовался Тхе’Маэс, — На что это похоже?
— На безумие, — кхассер пожал плечами, — затяжное, непреодолимое, которое с каждым днем все больше тебя захватывает. Ты готов убить любого, кто косо на нее посмотрит. И ее тоже готов придушить. Потому что бесит.
…Потому что хочется большего. Хочется не просто большего, а чтобы в изумрудных глазах появилось что-то кроме ненависти и разочарования. Хочется сделать иначе.