Страница 4 из 5
Глава 4. Визит в Средневековье.
Руководствуясь достижениями исторической науки, а также собственным природно-генетическим инстинктом Ябенд с товарищами уверенно вел дикарей к передовой средневековой жизни. Из камней, валяющихся повсюду после горных обвалов, стали строить замки по картинкам из аемухского интернета, и даже сумели провести электричество, используя энергию, протекающей по горам речки. Появилось главное (после революции) изобретение Ильича – «лампочка» и повела бывших дикарей к светлой феодальной жизни. Конечно электричество куда лучше и экологичнее коптящих средневековых факелов, пригодных лишь на поджаривание еретиков и превращение нарядных замков в трактир на Пятницкой или пивную. Ябенд также решил не заводить в своем средневековье рыцарей и прочих воинственных господ, а тем более, инквизиции, и отменил популярные в наших средних веках крестовые походы. На такой маленькой планете далеко не уйдешь, да и завоевывать некого и нечего.
Из достойных противников были те же динозавры, которые никаких религиозных убеждений не имели и никаких реликвий, кроме костей не прятали. Впрочем, и пещерные аборигены, готовы были воевать за что угодно, но никак не за эфемерные идеалы церкви. Все первобытное общество жило теперь скопом в музейных гранитных замках с коммунальными удобствами без разделения на классы и касты, изучая букварь и таблицу умножения. Самые способные дошли уже до основ ядерной физики, чтобы избавиться от проклятия антивещества и наладить контакт с большим нормальным миром. Может, если скорректировать формулу Эйнштейна и убрать куда – нибудь квадрат скорости света, а лучше поставить его в знаменатель, то ничего взрываться не будет, и антиподы смогут соединиться с миром правильных собратьев.
И вот тут, когда казалось, что счастье совсем близко, черт его знает, откуда, вылезло дикарское суперЭГО, не то, которое имел в виду Фрейд, а простая, простите за выражение, сублимация животных импульсов в человеческие, которая оказалась еще хуже. Если Вы не очень поняли, не огорчайтесь, я понял еще меньше. Практически же это выразилось в том, что образовавшиеся с помощью букваря дикари, вдруг обзавелись мещанскими привычками и стали друг от друга отделяться и объединяться в кланы и группировки по типу Монтекки и Капулетти. На почве взаимной неприязни, зависти и сплетен возникли конфликты разной степени тяжести, быстро переросшие в междуусобную войну по типу Алой и Белой розы, только роз было значительно больше. Как водится, параллельно с войной стали исчезать все блага цивилизации и природные ископаемые, а главное – вода. Все беды новые феодалы и старые дебилы свалили на правящих пришельцев, выведших их из грязи в князи. "Князи", в силу дикого происхождения ни благородными, ни благодарными не были и свергли тех, кто пытался превратить их в людей.
Не свергли только Ябенда, который поставил самую большую пушку напротив дворца и сказал, что каждого, кто приблизится хоть на километр, он тут же отправит к антипредкам. Ябенда и так боялись, за титулы и приписываемую народной молвой колдовскую силу, и решили не связываться, а продолжать полюбившиеся всем войны за справедливость, которую каждый понимал по-своему. Впрочем, скоро их закончили потому, что не осталось не только вооружения, но и вообще, ничего. Ни воды, ни тепла, ни света, ни прочих коммунальных услуг. Алые, белые и прочие бойцы солнечного спектра буквально приползли к единственному оставшемуся правителю и слезно просили спасти планету и скостить квартплату. Ябенд сказал, что спасти планету он постарается, если они закопают топор войны навсегда, но понятия не имеет каким образом. Во-первых, помощи ждать почти что неоткуда. Единственная антипланета способная им помочь – это Аемух, но там свои трудности. Все затратные космические программы закрылись, и никто их возобновлять пока не собирался, а последний космический звездолет со свергнутыми правителями, по прибытии растащили на запчасти для тракторов и комбайнов. Это посчитали более важным, для выполнения продовольственной программы, на которой слегка чокнулся их Дуроносовухан, полюбивший на закате своей карьеры хорошо поесть и выпить. Причем делал он это непрерывно. Но недолго. Во-вторых… Но что, во-вторых, Ябенд еще не придумал, но и так понятно, что ничего хорошего. В-третьих, единственное, что можно сделать прямо сейчас – это отправить сигнал "SOS" зеркальщикам (так антиподы называли людей из обычного мира), которые по слухам обладают могуществом во много раз превышающим их собственное. Можно еще конечно помолиться, но из-за отсутствия на планете религии неизвестно кому.
Глава 5. Клоны и антиклоны.
Если вы думаете, что спасти маленькую антипланету достаточно просто, имея таких гениальных ученых, как Ферштейн и Ураний, то глубоко ошибаетесь. У гениев сложности на каждом шагу. Взять хотя бы антиклонов людей, которые в отличие от антисобак должны еще и думать. Создать их на базе существующих клонов вроде бы проще, чем на Земле, где клонов выращивают методом репродуктивного клонирования и достаточно долго, зато получается точно такой же человек. Но зачем нужен такой же, если один уже есть. Еще обидится, а то и в суд подаст за посягательство на свою честь, достоинство и сберкнижку. Ну, конечно, если, не дай Бог, что случиться, а человек очень кому-то нужен, в соответствующих хранилищах оставляют клетку с неповрежденным ядром и целой ДНК и живи дальше, сколько хочешь, в этой же форме и даже с теми же мозгами и фамилией. Все это есть и на планете Мега-Х, но в данном случае такие клоны не подходят, их надо еще долго растить, учить и воспитывать. На Мега-Х пользовались спросом клоны упрощенного типа. Собственно говоря – это больше роботы. Весь их организм состоит из синтетических тканей и на ощупь не отличается от человеческого. Но вот с мозгами проблема. Никакой синтетический мозг думать не хочет или думает не о том, о чем надо. Ученые на основе синтетического полуфабриката с руками, ногами и всем остальным, создавали клона с живым мозгом. Мозг этот долго выращивали в колбах и пробирках, а может в более сложной посуде, названия которой я не знаю. Живые клетки брали у всех, имеющих надобность в таких клонах, но пользоваться давали только по производственной необходимости и просто так клонов на свободу не выпускали. А то, представьте себе: по улицам шатаются толпы недочеловеков, которым нечего делать. Их сейчас же возьмут в оборот разные партии и вот уже кругом митинги и пикеты с мордобоем. Ладно, если дерутся только друг с другом, но они же не разбирают, кто ты: человек или клон. Поэтому, в целях безопасности клоны находились в камере хранения без мозгов. Мозги хранились в специальном растворе в холодильнике, чтобы не испортились. Дальше все просто. Если скажем, какому-то профессору или министру надо быть одновременно на пятнадцати совещаниях и даже чего-то там говорить, то ему полагается пятнадцать клонов. Клонам вставляют съемные мозги из холодильника и выдают министру под расписку на указанный в заявке срок. Не все эти клоны из камеры хранения соответствуют уровню министра или профессора и самым нужным перед употреблением еще и впихивают информацию, которой обладает на сегодняшний день оригинал. Для этого клона усаживают за компьютер или телевизор, в котором человек-первоисточник выступает на всевозможных заседаниях, слетах, свадьбах и открытиях памятников. Больше ничего и не требовалось. Клон на совещаниях был способен нести такую же чушь, что и человек. И все довольны. Министр работает в кабинете или расслабляется в бане, иногда наоборот, а клон самоотверженно отрабатывает его зарплату в президиумах. Ферштейн с Уранием сгоряча не сообразили, что из живого мозга клона сделать антимозг невозможно. Ну, на данном этапе развития науки, по крайней мере. Японский бог! Великие изобретатели поняли, что сели в лужу. Синтетический мозг практически неадекватен, что уж говорить об антимозге. Но тут они вспомнили о знаменитом профессоре докторе Фаусте-Преображенском, известном своими опытами на мозгах десяти поколений человеков, попугаев, мартышек и других животных, которых не приняли в зоопарк. Чего он только не творил, у него не только попугаи, но даже, извиняюсь, всякие ослы разговаривали, как лекторы в сельском клубе. А сейчас он перешел на мелких грызунов. Если уж он ничего не сделает, то, как выражаются интеллигентные люди: кранты. Большую сложность представляли поиски знаменитого доктора. Надо ли говорить, что во всех клиниках и на симпозиумах торчали его клоны. За дело взялся сам президент Абенд. Он поднял на ноги Мухтаров, Рексов и прочих многоногих героев полицейских сериалов, а также детективов и ГРУ (только не разведывательное, а розыскное). После долгих и безуспешных поисков на территории, равной трем Индонезиям или пятнадцати Япониям, доктора нашли в его квартире, где он делал уникальную операцию по пересадке мозга высокоинтеллектуального полевого суслика урбанизированному скунсу-вонючке, чтобы поменьше вонял. От этого важного занятия его оторвали наши ученые и утащили к себе в лабораторию вместе со скунсом. Там, доктор, выражаясь научным языком, добил скунса и долго отмывался от его «ответки». Затем, сидя в чистом халате и попивая кофеек из мензурки, такая ритуальная посуда в моде во всех ученых лабораториях, внимательно выслушал говорящих в два голоса и перебивающих друг друга изобретателей. Фауст умел извлекать главное из любого бестолкового разговора, перебивания ему не мешали. Он спокойно допил кофе и сказал: