Хранитель Дикого вереска

— Вот навязался на мою голову, — пробурчала Доминиция и неожиданно для себя самой улыбнулась, окинула полки хозяйским взглядом, прикидывая, что у неё есть из исцеляющих снадобий.

С того дня у декана Факультета тёмной и серой магии появилась своя личная тайна, даже не одна, если считать тайное изучение нелёгкого целительского искусства. Хранитель, а именно так представился мальчишка, когда смог наконец внятно объясняться, не помнил о себе ничего, даже собственное лицо описать не мог, зато креп не по дням, а по часам в считанные дни из жалкого заморыша превратившись в сильного мужчину, от глубокого голоса которого в груди Доминиции что-то сладко сжималось и трепетало. Разумеется, влюбляться ведьма не собиралась, прекрасно помня и всю боль неизбежно следующего за любовью разочарования, и цену за исполнение желания, только вот сердце плевать хотело на все её выводы и доводы, оно хотело окрыляющей любви, невероятной страсти, в которой, словно в пламени дракона, сгорят без следа все прошлые обиды и разочарования. Конечно, декан ничего Хранителю не говорила, в глубине души надеясь, что он однажды всё и сам увидит и поймёт, ведь в уме и проницательности ему не откажешь, но… огненнокрылый ничего не замечал. Доминиция была для него другом, советчицей, приятной собеседницей, помощницей, кем угодно, только не любимой девушкой. Какое-то время ведьма утешала себя тем, что Хранитель вообще не способен кого бы то ни было любить, ведь даже целительницы, сменяющиеся в Академии с невероятной быстротой, не вызывали у огненнокрылого ничего, кроме мимолётного интереса, более характерного для изучающего растения травника, чем для жаждущего любви мужчины. Да, какое-то время Доминиция тешила себя иллюзиями, пока в Академии не появилась темноглазая брюнетка в скромном платье лайны и манерами настоящей аристократки.

Декан Факультета тёмной и серой магии зло фыркнула, метнула в стол рой злых колючих молний, разбивая вдребезги сотканное из разноцветных магических нитей изображение Абигайл. Вот если бы можно было так же легко развеять проклятую целительницу, сумевшую покорить сердце Хранителя! Только что это даст? Да ничего, кроме потери доверия огненнокрылого, ведь он точно не простит смерти своей разлюбезной. И чем она его взяла? Доминиция вздохнула, опять создала портрет Абигайл, пытливо всмотрелась в каждую чёрточку, пытаясь понять, что Хранитель нашёл в этой любопытной целительнице. С точки зрения ведьмы, лайна ничем её не превосходила, наоборот, с такой-то настырной непоседой намаешься, замучаешься её изо всех щелей вытаскивать. А может, именно этим она его и покорила? Доминиция покусала губу, вздохнула тоскливо, голову на грудь уронила, сдерживая горькие слёзы, а затем решительно вскинулась, глазами полыхнула так, что даже занавеска на окне зашаяла. Нет уж, не отдаст она Хранителя, есть у неё в рукаве такой козырь, с которым никакие чары этой черноглазой не совладают!

— Я завершу обряд, — ведьма до синевы ногтей стиснула кулаки, окинула кабинет лихорадочно сверкающими глазами. — Я верну ему его самого, а ещё найду того, кто убивает студентов! Я стану героиней, прославлюсь и тогда Хранитель точно выберет меня, а не этот… Вереск дикий!

Декан лихорадочно заметалась по кабинету, собирая всё необходимое для проведения обряда. Конечно, проводить его в своём собственном кабинете было довольно рискованно, но не таскать же реторты и пузырьки по всей Академии! Такое убийца точно не пропустит, даже если будет старательно смотреть в другую сторону и вообще зажмуриваться.

Когда зелье начало закипать, распространяя запах гнилого сена, Доминицая склонилась над варевом и лихорадочно зашептала слова древнего заклятия, тайком подсмотренные в одной старинной и запретной книге заклинаний. Не успела ведьма договорить последнее слово, как из котла вырвался столб буро-коричневого дыма, взлетел вверх, пометался по кабинету, а затем просочился под дверью и исчез, не оставив и следа. Декан трясущейся рукой вытерла влажный от пота лоб, хрипло выдохнула, выпуская напряжение и прекрасно понимая, что обряд — это лишь начало дела, а не конец, расслабляться рано и смертельно опасно, ведь убийца отнюдь не дурак, он поймёт, что его ищут.

— Я справлюсь, — прошелестела Доминиция для собственного успокоения и впервые за долгое время не поверила себе. — Всё будет хорошо.

Едва слышный стук в дверь показался ведьме оглушительным грохотом, она испуганно вздрогнула, скользнула к двери и резко выдохнула:

— Кто там?

— Своих не узнаёшь? — донёсся приглушённый ответ.

Валдор? Что ему могло понадобиться среди ночи? Декан Факультета тёмной и серой магии нахмурилась, губу прикусила, сощурила глаза, пытаясь взглянуть в коридор, но ничего ясного не разглядела, то ли из-за крепкой, специально зачарованной двери, то ли из-за темноты, окутавшей всё вокруг. В дверь опять постучали, всё тот же голос настойчиво пробормотал:

— Ректор нас к себе вызывает, в коридоре Академии видели раненого незнакомца с огненными крыльями за спиной.

Что?! Доминиция охнула, широко распахнула дверь и застыла, наткнувшись на ледяной взгляд стоящего на пороге мужчины.

— Так и знал, что ты на это клюнешь.

Резкий взмах зачарованного кинжала, чуть слышный свист стали, а затем острая боль разлилась по шее ведьмы, в горле что-то заклокотало и захлюпало. Доминиция попыталась вздохнуть, крикнуть, но из горла выдался лишь придушенный всхлип пополам с бульканьем. Мужчина небрежно толкнул ведьму в грудь, а когда она стала заваливаться на спину, ловко подхватил и затащил в кабинет, бросив у кровати. По-хозяйски огляделся по сторонам, сунул нос в котёл с остывшим варевом, принюхался и негромко рассмеялся:

— Что, ведьма, убийцу искала? Ну, нашла, довольна теперь?

Доминиция собрала остаток сил и выплюнула вместе с кровью едва слышное:

— Да…

Убийца брезгливо передёрнул плечами, завалил умирающую ведьму вытащенными из шкафа сменными мантиями и ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь. Доминиция его больше не волновала, а потому он и не увидел, как из-под двери выскользнула в коридор крошечная тёмно-золотая искорка, последнее волшебство любящего и жаждущего любви сердца ведьмы.

Лекция № 11. Маски сорваны

Абигайл снова снился кошмар, в котором она блуждала по тёмному и тесному коридору, покрытому пылью и паутиной и тщетно пыталась отыскать отчаянно кричащего ребёнка. Внезапно пол под ногами леди взбрыкнул, словно норовистая лошадь, жаждущая сбросить незадачливого наездника. Целительница вскрикнула, отчаянно взмахнула руками, звучно шлёпнув по чему-то упругому и тёплому и распахнула глаза.

— А у тебя тяжёлая рука, — пробурчал Валдор, одной рукой потирая щёку, а второй продолжая удерживать леди за плечо.

Абигайл смутилась, опустила взгляд вниз и тут увидела, что ночная рубашка не только промокла от пота, став полупрозрачной и очертив грудь, но ещё и съехала вниз, обнажив плечо. Целительница смутилась и поспешно потянула вверх одеяло, стремясь закрыть себя от от проницательного взгляда оборотня. Валдор сверкнул белозубой улыбкой, снисходительно дёрнул плечом:

— Ой, да ладно тебе, я в прошлый раз всё увидел.

— В прошлый раз? — прохрипела леди, чувствуя, как горло перехватывает невидимая петля, мешающая не только говорить и глотать, но даже дышать.

— Ага, когда тебя Виола опоила.

В голове Абигайл одна за другой вспыхивали и гасли картины той ночи, опаляющие поцелую, тихие стоны наслаждения, разрывающие тишину комнаты, роза, ярким пятном выделяющаяся на подушке… Так вот, почему не было ни привычного запаха вереска, ни даже самого крошечного огненного пёрышка!

— Так это был ты…

Валдор удивлённо вскинул брови, хотел что-то сказать, но потом решительно мотнул головой, обхватил целительницу за плечи, выдохнул требовательно:

— Слушай, любовная лирика — это, конечно, прекрасно, но сейчас слишком сильно пахнет кровью и бедой, так что, предлагаю отложить голубиное воркование на потом, а сейчас…