Страница 15 из 21
Глава 8
— Павел Петрович, вы младший флагман, — Витгефт с нескрываемым удовольствием выделил предпоследнее слово, — а в Порт-Артуре останутся два броненосца. Контр-адмирал Лощинский выполняет свои обязанности. А вам следует перенести свой флаг на «Севастополь» или «Полтаву». Вы останетесь в крепости, а я поведу эскадру на прорыв!
На какую-то пару секунд на лице Ухтомского отразилась непередаваемая смесь жуткого разочарования, прямо-таки детской обиды, глаза полыхнули огнем бессильной ярости и ненависти. Но князь быстро взял себя в руки, снова натянув на лицо маску невозмутимости. Только спросил чуть дрогнувшим голосом, в котором Вильгельму Карловичу невольно померещилась малая толика надежды:
— Я был бы полезней эскадре на «Пересвете», а Лощинский справится с двумя броненосцами…
— Нет-нет, уважаемый Павел Петрович, только вам я могу доверить командовать Порт-Артурским отрядом — среди всех контр-адмиралов ваше сиятельство самый заслуженный. К тому же, еще раз подчеркну — вы назначены государем-императором младшим флагманом, и вам теперь надлежит принимать участие, как в обороне крепости, так и навязать противнику активную войну на море, к которой вы столь долгое время всех призывали. Теперь вы будете вправе сами решать, как действовать. И я не сомневаюсь, что добьетесь немалых успехов!
Вильгельм Карлович с удовольствием посмотрел на побагровевшее лицо князя — этот укол он нанес ему, как мог больнее, уязвив последними словами. Однако нужно было еще больше «подсластить» решение, и он, сочувственно посмотрев на князя, добавил:
— Вы нужны именно здесь — это ваше место не только как заслуженного адмирала, но и князя, способного собственным примером вдохновить моряков, и более — генералов, офицеров и солдат гарнизона. Ведь они могут воспринять уход эскадры как факт обреченности крепости, но это не так — флот будет вести войну из Владивостока, а вы отсюда — у вас в под командованием останется внушительная сила…
— Какая сила, ваше превосходительство? Два тихоходных броненосца, да стоящий в доке поврежденный крейсер?!
— А это немало — половина от тех броненосцев, что под началом того. Кроме того, «Баян» вскоре будет отремонтирован и войдет в строй. У вас еще четыре канонерские лодки и все миноносцы русской постройки, а также «Бдительный» и «Боевой», которые можно отремонтировать. Есть еще минный транспорт «Амур»…
— Уже почти не осталось мин на постановки, — тут же парировал Ухтомский, взъярившийся на секунду, но тут же взявший себя в руки. Но Витгефт тут же его «уколол» еще один раз.
— Как видите, силы вполне достаточные, чтобы нанести неприятелю существенный урон. Тем более, главные силы японского флота будут пребывать не на Эллиотах или в Дальнем, а в Сасебо или корейском Мазампо, дабы помешать нападениям нашей эскадры.
И хотя Витгефт постарался произнести последние слова уверенно, вот только Ухтомский на них саркастически хмыкнул. Да и сам Вильгельм Карлович не был полностью уверенным в сказанном — после прихода во Владивосток он передаст командование вице-адмиралу Скрыдлову, что поставлен командующим флотом, а сам удалится в Мукден, вернувшись в штаб наместника, адмирала Алексеева.
— Сегодня, перед совещанием, отдам приказ по эскадре. Вы, Павел Петрович, как младший флагман, будете назначены старшим морским начальником по Порт-Артуру, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Это мое решение, на отдание приказа я наделен полномочиями самим наместником. Если вы не принимаете его, то немедленно подайте мне о том рапорт, можете сослаться в нем на болезнь — посоветуйтесь с врачами, они помогут вам обосновать прошение об отставке!
Вильгельм Карлович полюбовался румянцем на щеках Ухтомского, и благожелательно-сочувствующим голосом добавил:
— Никто вас не осудит, да и я полностью пойму и одобрю это решение, дорогой Павел Петрович. У вас молодая жена, даже слишком юная, две маленьких дочурки. А года у вас, князь, уже солидные — детей надо вырастить, а на войне ведь убить могут.
Витгефт знал, куда ударить побольнее. От первого брака у 56-ти летнего вдовствующего князя остались сын и дочь, уже вполне взрослые. И он сочетался браком с дочерью своего давнего знакомца, из столбовых дворян Чичаговых, чей предок в адмиральском чине упустил императора Наполеона на реке Березине, когда французы отступали из России в ноябре 1812 года. Отчего и стал героем басни Крылова.
И дело в том, что тесть Ухтомского был младше зятя на четыре года, и сейчас являлся командующим Заамурского округа пограничной стражи в чине генерал-лейтенанта. А вот его дочери, Ольге Николаевне, ныне княгине Ухтомской, всего 25 лет, и она родила мужу двух дочерей — старшей семь лет, а младшей и годика нет. Так что удар получился сокрушающий, глаза князя полыхнули огнем неистовой силы, но тут же погасли. Разговор шел по всем правилам учтивости, и выказывать свой гнев было нельзя, даже оставаясь наедине — и оба, люди светские, этот момент прекрасно знали. Так что князь хрипло вздохнул, едва справившись с волнением и гневом, и совершенно ледяным тоном произнес:
— Ваше превосходительство абсолютно правы, заметив, что я из князей колена Рюрика — нам не предстало избегать боя с врагами монарха и России. Благодарю вас за сочувствие, но никакого рапорта государю-императору я подавать не стану! Я остаюсь в Порт-Артуре с надеждой полностью исполнить присягу в осажденной крепости!
— Вот и хорошо, — со скрытым облегчением произнес Витгефт — князю после известного случая он нисколько не сочувствовал и отплатил тому той же монетой. Подобных обид никогда не следует прощать, а Ухтомского нужно держать в «черном теле» — наместника и его самого князь ненавидит, хотя и скрывает это, аристократ ведь. И причин у него для стойкой неприязни достаточно — после гибели Макарова адмирал Алексеев его отодвинул от командования, которое продолжалось всего четыре дня. И когда в конце апреля японцы высадились у Бицзыво, Алексеев оставил старшим флагманом именно его, хотя до этого момента Витгефт не командовал отрядами. Но он был
— Я больше не могу задерживать ваше сиятельство, — Витгефт поднялся с кресла, чуть склонив голову. О многом говорило такое прощание, и князь моментально побледнел, глаза сверкнули. Ухтомский встал и тоже чуть наклонил голову — все же аристократ, с детства воспитание соответствующее — удар великолепно выдержал.