Ку-дар

Голод напоминает о себе громким урчанием. Бросив взгляд на неподвижное тело, усаживаюсь за табурет, но вспоминаю, что я не умывался с момента, как меня привели «окропили». В противоположном от лежащего бородача углу комнаты нахожу деревянную бадью полную воды. Черпаком набирая воду, тщательно оттираю лицо, споласкиваю рот, проливая воду на утрамбованный глиняный пол. Вымыв руки, опрокидываю бадью на пол, наблюдая, как вода собирается в лужицу. На столе кроме черствого сыра лежит зелень, похожая на зеленый лук, и ломоть хлеба из ржаной муки грубого помола.

Во дворе послышались громкие голоса, когда я прожевывал последний кусок хлеба, уничтожив все съестное на столе. Беглые поиски в комнате не принесли успеха: больше съедобного нет. В приоткрытую дверь просунулась голова мальчугана:

— Ку-дар, тебя вызывает даир. — Мальчик исчезает, а я думаю, что может означать слово «даир». В любом случае, я ничем не рискую, хотя детализированность моей комы поражает. Я чувствую запахи, ощущаю вкус еды, есть тактильное восприятие. У меня и раньше бывали странные сны, особенно после спиртного, но такой натуралистичности еще не было. Ладно, посмотрим, что это за зверь такой «даир», и с чем его едят. Нужно бы узнать, что значит «кварк», уж слишком часто я слышу это слово.

На улице мои глаза разбегаются от количества людей. Практически все похожи на лежащего в комнате бородача как одеждой, так и чертами лиц. Жесткие обветренные лица, серая одежда из мешковины, у большинства — в грубых заплатах. На их фоне сильно выделяются трое: двое одеты так, словно собираются на рыцарский турнир. На головах закрывающие лицо шлемы с прорезями для глаз и небольшим отверстием для носа и рта. На теле кольчуга, ноги до колен закрыты стальными пластинами. В руках овальные щиты со следами ударов от рубящего оружия и почти трехметровые копья с устрашающим наконечником.

Между ними стоит человек одетый куда лучше большинства. На нем подобие древнегреческой туники с длинными рукавами. На ногах легкие сандалии, перехваченные кожаными тесьмами. Штаны широкие, доходят до колен, оставляя заросшие голени открытыми.И штаны, и сама туника белого цвета, что на фоне остальных выглядит более чем достойно. Кроме вышеназванных персонажей, еще с десяток мужчин и почти вдвое больше женщин смотрят на меня, как на ожившего Христа.

— Ку-дар, тебя обвинили в нарушении кастовой терпимости, ты добровольно проследуешь за нами в «набах» или придется тебя убить здесь? — Мужчина в белой тунике не заикнулся о нападении на бородача и его возможной смерти.

Что такое «набах» я не знал, но предположил, что это вроде тюрьмы. Словосочетание «убить здесь» мне не понравилось категорически.

— Я пойду с тобой добровольно, — сойдя со ступенек крыльца, я протянул сложенные руки вперед.

— Что ты делаешь? — изумленно спросил даир, глядя на меня округлившимися глазами.

— Ты не будешь связывать мне руки? — теперь пришла моя очередь удивляться.

— Зачем? Ты же признал добровольность. Пошли, не будем терять времени, — даир повернулся ко мне спиной и зашагал по пыльной улице. Два стражника догнали его, пристроившись с боков.

Я поплелся следом, не понимая, в чем состояла функция закованных в железо, если те даже не смотрят за мной. Пройдя около трехсот метров, мы пришли к большому двухэтажному зданию, к боковой стене которого был пристроен плетенный загончик, где сидели двое мужчин.

Даир дал знак и один из стражников открыл калитку.

— Заходи, посидишь в «набах», пока не состоится «хел». Пока сирд светит ярко, ты можешь выходить, чтобы справить нужду или попросить пищи у людей. Но как только сирд начинает тускнеть, ты должен вернуться в набах и находиться здесь, пока хел не определит тебе наказание.

Я вошел внутрь плетенного загончика, где мужчины уступили мне немного соломы. Они что-то говорили, когда я проваливался в сон, отчаянно мечтая скорее очнуться в больничной палате, пусть даже и с катетером в члене и судном под задницей. Все лучше, чем видеть такие идиотские сны.