Младший сын мэра

Я молча смотрю на проплывающий мимо унылый зимний пейзаж. Внутри от волнения все трясется.

— Настя… — говорит вдруг Кирилл, глядя на меня через зеркало заднего вида, — если бы я знал о нем, я бы не тусовался в Москве так долго.

Я отвечаю вопросительным взглядом.

— Я бы вернулся сразу после окончания универа.

— Зачем? Помогать мне менять подгузники?

— Я слышал, в первый год тебе было очень трудно… — проговаривает он, держа меня цепким взглядом.

Стопор. Этот чертов стопор заклинило, никак не снять. В груди снова печет обида.

— Даша сказала, у Ромаша серьезная пневмония была… Она не знает, из-за чего.

Опустив глаза, обвожу кончиком пальца кнопки на дверной панели.

— Настя… я хочу знать… расскажи, — просит настойчиво.

— Он не лежал со мной в роддоме в одной палате, — проговариваю тихо.

Кирилл тут же выключает еле слышно звучавшую музыку и распрямляет плечи.

— Почему?

— Я в реанимации несколько дней провела… из-за отслойки и кровотечения…

— Это серьезно?

— Все обошлось, как видишь, — усмехаюсь я, мельком глянув на спящего сына, — успели спасти. Но Ромаш четыре дня провел в общей палате интенсивной терапии с другими малышами и умудрился подхватить пневмонию.

— Как так?

— Бывает… — пожимаю плечами, — его мама после выписки забирала. Дома бабушка ухаживать помогала. Думали сначала, простудился… А потом вот, оказалось, пневмония.

— Надо было мне звонить… Настя…

— Так и вышло, что через день после моей выписки нас с Ромашом снова в больницу увезли… Почти на месяц…

— Пздц!

— Потом в течение года еще два раза в отделении Пульмонологии лежали.

— Сейчас все хорошо? Может, его специалистам показать? Можно в Москву свозить…

Может, и прав он. Надо было тогда хотя бы к Раисе Николаевне за помощью обратиться. Она бы помогла. Но, если честно, я даже не задумывалась об этом. Жила тогда по часам в Дне сурка. Подъем, кормление, лекарства, ингаляции, массаж… и снова все по кругу.

Это было время, когда о Греховцеве я вспоминала, только когда от его Карины прилетала очередная весточка.

— Не нужно. Сейчас уже все нормально. После года иммунитет полностью восстановился.

— А ты?

— Что я?

— Ну… — вздыхает и резко выдыхает, — как с твоим здоровьем? Оно тоже восстановилось? Что врачи говорят?

Я ведь обещала себе не пускать его на личную территорию. Ни слова о том, что не касается Ромаша, но он так смотрит… словно, если не скажу, от волнения с ума сойдет. Словно ему и впрямь это важно. В носу неприятно свербит.

— Настя, есть какие-то проблемы? — произносит тихо.

— Нет, Кир. Все в порядке. Даже родить еще смогу.

Он два раза моргает и быстро-быстро кивает, будто и правда собрался со мной еще детей завести.

Я уже очень давно не была в доме Греховцевых, поэтому, когда машина Кира останавливается у поднимающегося шлагбаума, неприлично раззеваю рот.

Огромная территория, огороженная каменным забором, пушистые ели, заметно подросшие с момента моего последнего визита. Красиво оформленная площадка перед домом с ярко-красной детской горкой, подсвеченными фигурками оленей и снеговиков, небольшой овальный каток и, собственно, сам дом.

Такой красивый и величественный, что дух захватывает.

Ромка, почувствовав, что машина остановилась, сразу просыпается. Потирая заспанные глазки, тревожно осматривается по сторонам, но, увидев меня рядом, мгновенно успокаивается.

— Приехали, Ромаш, — говорит Кир бодрым тоном, открывая дверь с его стороны.

— Пиехали, — сонно повторяет сынок.

— Пойдем, — отстегивает и берет его на руки, — я тебе новые владения показывать буду.

Я иду за ними следом до момента, когда они сворачивают на детскую площадку. Вцепившись руками в сумку, останавливаюсь под окнами дома. В одно из них тут же начинают стучать изнутри. Машинально задираю голову и вижу Машу.

Улыбаясь во весь рот, девочка машет мне обеими руками. Я ей тоже. Позади нее тут же появляется Даша. Смеется, пытается что-то сказать, показывая пальцем на Кира с Ромкой. Я же начинаю задыхаться от эмоций.

Ой, блин… мамочки… вот бы это все было по-настоящему.

Глава 49

В доме тепло, вкусно пахнет выпечкой и уютом. Откуда-то из дальних комнат доносится звонкий смех Никиты.

Едва мы заходим внутрь, как в просторную прихожую вываливают Раиса Николаевна, Саша, Даша, Маша, их на трехколесном велосипеде догоняет Никитка.

Карины нет.

Пока нет. Возможно, снова красиво печалится, стоя у панорамного окна.

— Рома! — кричит племянник Кирилла, — мне велик купили!

— Тебе тоже купили, — тут же говорит Кир Ромашу, опускаясь перед ним на корточки.

У того загораются глазенки. Пока отец снимает с него шапку и куртку, корчит рожицы и показывает язык Никитке. Тот в ответ заливисто хохочет.

— Рома, — прошу негромко, — так некрасиво…

— Пусть бесятся, — встревает Кирилл.

Я бы поспорила, но в этот момент Раиса Николаевна обнимает меня за плечи.

— Здравствуй, Настюш… раздевайся…

— Здравствуйте.

— Привет, — расцеловывает щеки Даша, за ней подходит поприветствовать ее муж и дочь.

— Герман снова задерживается, — сообщает мама Кира, — работа…

Про Карину все молчат. Мне странно.

Мужчины — Греховцевы, забрав малышей, теряются в недрах огромного дома, а Даша и ее свекровь увлекают меня на кухню.

— Сегодня так тепло, — говорит Даша, — надо отправить их всех на улицу.

— Но сначала накормить…

Я, стоя посреди просторной кухни, немею от восхищения. С последнего моего визита здесь все изменилось. Раньше вся отделка была под натуральное дерево, а теперь здесь все белое.

Все! И стены, и столешницы, и шкафы, и даже стол и стулья!!! Только плитка на полу чередует белые и бежевые квадраты.

Сколько же обслуживающего персонала требуется, чтобы поддерживать здесь стерильную чистоту? Пять человек? Десять?

— Насть, — обращается ко мне Раиса Николаевна, — как дела у вас? Все хорошо?

— А… да, все отлично.

— Кирилл сказал, ты диплом пишешь…

— Да, пишу… немного осталось…

Пристраивая на подставку только что вынутый из духового шкафа пирог, она участливо кивает головой.

— А как с Кириллом?

От неожиданности я замираю на месте. Взгляды обеих женщин впиваются в мое лицо.

— Что с Кириллом?

— Вы… — тянет Даша неуверенно, — не ругаетесь?

И как отвечать на этот вопрос? И к чему он вообще?

— Эээ… нет, не особо… в смысле, не очень… а что?

— Ну… он звонит постоянно, выспрашивает у меня все, что знаю о тебе, о Ромке… я подумала, ты не хочешь с ним делиться.

Я тяжело вздыхаю. Заложив руки в задние карманы джинсов, переминаюсь с ноги на ногу.

— Даш, не смущай Настю, — проговаривает с улыбкой Раиса Николаевна, — они люди взрослые, сами разберутся со временем.

— Да, точно, — хмыкает смущенно ее невестка, — прости, Насть… переживаю за вас. Кирилла не узнать в последнее время, весь взбудораженный, на нервах, но… — понижает голос, — от Ромки без ума.

— Да-да… — подтверждает Раиса Николаевна.

— Только о нем и говорит… и о тебе…

Развить эту тему не дают влетевшие в кухню, как вихри, на велосипедах мальчишки. За ними вбегает Кирилл.

— Воу — воу, парни, сюда нельзя! — вскидывает взгляд и смотрит мне в глаза.

Так неожиданно, что я не успеваю спрятаться за маской безразличия. Отчаянно краснею, когда он мне вдруг подмигивает.

Взгляд был вскольз, но внимательный. Говорящий о том, что ему не все равно, как я себя здесь чувствую.

Делаю большой вздох, от которого лопаются стягивающие грудь невидимые ремни. Улыбаюсь.

После вкусного обеда мужская половина Греховцевых уходит гулять во двор. Я порываюсь пойти с ними, но меня решительно тормозят.

— Кирилл справится, Насть, расслабься…

Легко сказать. Мне тяжело пока полностью доверить ребенка Киру. Вдруг не уследит и Ромаш упадет со ступенек или поскользнется? Вдруг упадет с горки?