Младший сын мэра

Объяснения?.. Оправданий ее? Почему, мать вашу, мой сын ездит в машине Рокотова? Почему, бл*дь… где они были вообще? Почему я не имею права знать, где и как проводит время мой ребенок?!

Прикрыв его углом покрывала, Настя идет из комнаты, захватив ворох верхней одежды. Я, бросив на Ромку взгляд — за ней.

— Зачем пришел? — спрашивает, сложив руки на груди.

— Ребенка увидеть.

— Увидел? До свидания.

У меня от злости в глазах красные круги расплываются. Руки чешутся схватить и вытрясти из нее душу. А она стоит холодная как статуя, на лице ни единой эмоции, и взгляд покрылся коркой льда.

Телефон в ее куртке начинает звонить. Она вынимает его из кармана и отвечает.

— Да, Артур… все нормально, потом поговорим, хорошо? — отключается и кладет его на комод.

— Зачем ты вывалил на него наше дерьмо? — спрашивает с вызовом.

— Какое дерьмо? — переспрашиваю, не веря своим ушам.

Наш ребенок дерьмо? Ромка?..

— Дерьмо, которое было между нами!

Как смачный харчок в рожу. Я даже теряюсь на секунду. Как имбицил стою и моргаю. Дерьмо?.. Мы вместе горели заживо… Она же, сука, в любви клялась, плакала…

Дерьмо?..

— Заткнись, Денежка.

— Заткнусь. Больше ни слова от меня не услышишь, — чеканит слова, — но и ты не смей лезть в МОЮ жизнь.

Все затворы срывает нахрен. В порыве бросаюсь к ней и впечатываю кулак в стену над ее головой. Настя лишь зажмуривается на мгновение.

— Отойди, — шепчет сквозь стиснутые зубы.

— Сука…

Выхожу из квартиры, кубарем скатываюсь на первый этаж и вылетаю на мороз. Дышать, просто дышать…

И курить…

Шагаю к машине и вдруг вижу около нее Артурчика. Иду на него тараном, он смотрит на меня исподлобья, но отходит в сторону в последний момент.

Друг, бл*дь.

— Че за х*йню ты ляпнул, Грех?

Открываю машину и достаю из бардачка сигареты. Выбиваю из пачки одну и предлагаю Рокотову. Тот, насколько я помню, курит редко, но сейчас не отказывается.

— Не веришь, что ли? Результаты ДНК показать?

— Она бы мне рассказала… — произносит он неуверенно.

— Настолько близки? — сам не понимаю, что несу, но сделав первую затяжку, щурясь, всматриваюсь в его лицо.

— Тебя не должно это *бать, Кир. Если это твой ребенок, то где ты, сука, все это время был?!

Думает, я его в подробности сейчас посвящу, поплачусь, как феерично меня Настюха на*бала? Оправдываться стану? Перед ним?..

— Не твое дело. Если Денежка тебе не рассказала, значит, не заслужил.

Рокотов жестко ухмыляется, и я понимаю, хана нашей дружбе. Он за нее мне нож в сердце засадит.

— Думаешь, для тебя у нее особые привилегии? М?.. После того, как ты ее беременную бросил… Она, чтобы ребенка твоего родить, из больниц не вылезала, а ты, напомни, где был в это время? В Москве?.. Подружку ее драл…

Втягиваю в себя никотин, как пылесос. Руки трясутся. Нечего сказать на это.

— Потом реанимация после родов… еще целый год больниц… — щурясь, смотрит на кончик сигареты, — где ты был в это время, Кир?

Позорно сбегаю. Толкаю его в плечо и сажусь а машину. Рокотов, видимо, никуда не торопясь, спокойно докуривает и уходит.

Какая, нахрен, реанимация?! Почему?!

Собираюсь набрать Дашу, чтобы выспросить у нее подробности, но вовремя замечаю, что время уже позднее. Придется ждать завтра.

Заведя двигатель, откидываюсь на сидение и пытаюсь привести в норму мое психо-эмоциональное состояние.

Что там Карина про меня говорит? Что я робот с батарейкой вместо сердца? Эмоций ей моих мало, огня не хватает?..

Прижав кулак ко рту, глухо смеюсь.

Последние пару недель я напоминаю себе пучок оголенных проводов. Лучше не трогать. Шибанет так, что мозги наружу вылетят.

Настеньке спасибо. Вроде не делает специально ничего, а нервы мои на кулак намотала. Только она так умеет.

Снова лезу в телефон, а там пять пропущенных от Карины. Бесит, и в то же время жаль ее, понимаю, как ей тоже непросто сейчас. Нервничает, ревнует, извелась вся.

— Карин, звонила?

— Ты где, Кир? Время видел?

— Сейчас буду. Ужин разогрей, голодный, пздц.

— А ты где?..

— Скоро буду, — проговариваю в трубку и отключаюсь.

Убираю телефон и прикрываю глаза, но перед этим замечаю, что Рокотов точно так же сидит в своей машине. Чего ждет?.. Когда я свалю, чтобы подняться к ней?

Пох*й… Мне должно быть пох*й…

Сжимаю пальцами руль до скрипа оплетки. Абстрагироваться, отключиться и посмотреть на ситуацию со стороны.

Все ведь не так плохо, да?

С бизнесом все ништяк. Странно даже, но идет все без проволочек. В семье немного штормит, но тут поможет только время. Родители нормально все восприняли, Карина… она тоже попсихует и успокоится.

И главное — у меня сын есть. Бравый мальчуган. Крепкий, здоровый. Внешне, действительно на мать больше походит, но нутро наше — Греховцевское. Отца моего где-то напоминает. Как глянет, брови к переносице сведет — будто батя на меня смотрит.

Ну, а Настя… тут от нее самой ничего не зависит. Это у меня триггер на нее каждый раз срабатывает непонятно почему.

Дерет внутри, раздражает…

Я видел, как оголилась ее поясница, когда она над спящим Ромкой склонилась. Я чувствовал ее запах.

Я какого-то хрена акцентирую на этом внимание.

Каждое ощущение как щекотание того самого пучка оголенных нервов. Я не могу это блокировать.

Карина… она пахнет вообще?.. Есть у нее запах?.. Я, бл*дь, не помню, я его ни разу не чувствовал!

А Денежки… ее просто слишком много! Просто дохрена раздражающих мои рецепторы вещей! Она действует на меня, как уксус на соду.

Твою мать, а!.. Даже сейчас при одной только мысли о ней меня снова колотун пробирать начинает.

Глава 32

Кирилл.

Закуриваю еще одну сигарету. Рокотов не уезжает. Сидим с ним как два дебила, и ждем неизвестно чего.

Я курю. Он, видимо, залипает в телефоне. Я тоже беру в руки свой. Открыв директ, пишу Насте сообщение.

«Мне нужны реквизиты твоей карты»

Оно висит непрочитанным минут десять, но потом все-таки проходит ответ.

«Ок. Завтра отправлю на почту»

Коротко, ясно, по делу. Не получается ее раскачать как следует. Она действительно не подпускает меня ближе границ, установленных ей же самой. Лишний шаг, а в ответ глухое рычание или ледяной игнор.

Она вообще не выглядит заинтересованной в моем отцовстве. Да, пошла на контакт с моей семьей, не препятствует в оформлении новых доков для Ромки, но ведет себя так, будто это нужно больше мне, нежели ей.

Словно одолжение делает.

Я так не хочу. Мне нужно если не дружеское с ней общение, то хотя бы простое человеческое. Я хочу, чтобы она рассказала, как жила одна, как справлялась.

Я хочу знать про реанимацию! Про больницы, из которых они почти год не вылезали.

Бл*дь, звучит, как абсурд, но мне ее катастрофически мало!

Звонит телефон, машинально приняв вызов, подношу его к уху.

— Да…

— Кирилл! Я не понимаю, ты сказал, что уже подъезжаешь! Я два раза ужин грела!

— Еду, да… сейчас буду…

Отключаюсь и дожидаюсь, пока Рокотов свалит из этого двора, только после этого уезжаю сам.

Карина встречает в прихожей. Босая, в маленьком халатике и с заплаканными глазами.

— Где ты был, Кир?

— У Ромки.

Закрыв рот ладошкой, она судорожно затягивается воздухом. Бл*дь, быть скандалу.

— Ты опять ездил к ней?

— К сыну, Карина, — отвечаю ровно.

Раздеваюсь, вешаю куртку в шкаф, снимаю обувь и прохожу мимо нее в ванную.

— Ты на часы смотрел? Какой сын? Уже полночь!

— Не начинай, пожалуйста… Давай поедим, я голодный.

— Кирилл! — взвизгивает она как ультразвук, — ты думаешь, я буду терпеть, пока ты к ней будешь таскаться?

— Ты че несешь? Куда я таскаюсь?..

Но Карину уже не остановить. Широко открывая рот, она начинает рыдать.

— Как ты… Боже, ты не понимаешь…