Седьмая вода

А скорость от гребцов требовали прежнюю…

— Давай-давай! — орал Красный Дэн.

— Бамм-бабам! — бил Рем в барабан из кожи бывшего комита, обливаясь потом.

Между рядами скамей ходили надсмотрщики с плетями, из легких гребцов вырывалось натужное дыхание, тяжело вращались массивные балясины весел. Час за часом, день за днем… Рем видел как потухают взгляды парней, видел нарастающую глухую волну апатии и безразличия. На гребной палубе всем было наплевать даже когда сверху орали «Таран!». Это просто означало новые минуты адского напряжения всех сил.

Нужно было что-то делать, и заговорщики во главе Разором предпринимали всё возможное. Из более чем двух сотен гребцов обеих смен сто семьдесят семь человек были на их стороне. Три десятка из них оказались бывшими матросами, две дюжины имели отношение к военному делу, считая Аркана и Разора. Остальные оказались крестьянами, ремесленниками разных профессий, нищими бродягами или вовсе — уголовниками, такими как Сухарь и его подельники. И все как один готовились в подходящий момент вцепиться в глотки пиратам, и драться насмерть.

Но была одна проблема, которую заговорщики шепотом обсуждали в часы отдыха. Ее снова озвучил бывший напарник Рема по веслу. Натан в прошлой жизни ходил на рыболовецком судне, и знал толк в морском деле:

— У нас нет кормчего, штурмана… Мы справимся с парусами, сможем грести на веслах, но кто поведет корабль? Кто проложит курс и станет за штурвал?

Это был тупик. Захватить бесноватого капитана и заставить его работать на бунтовщиков? Дождаться, пока в плен к пиратам попадет какой-нибудь штурман? Или самим наугад направить корабль в сторону горизонта, надеясь, что впереди будут ждать гостеприимные берега? Всё это было чистой воды бредятиной, и никак не соответствовало жестким требованиям Разора — порядку и дисциплине. Такой план скорее было похоже на самоубийство и авантюру.

Оставался один-единственный вариант — дождаться килевания. Красный Дэн Беллами не мог вечно тянуть с этой процедурой. Ему когда-нибудь придется приказать вытащить корабль на мелководье в какой-нибудь уединенной бухточке, чтобы очистить его подводную часть. Тогда у гребцов появится шанс прикончить пиратов, обобрать судно и уйти сушей.

И, конечно, капитан угробил все надежды на скорое освобождение.

После очередного налета на один из оптиматских прибрежных городков до пиратов наконец дошло, что с килеванием тянуть больше не стоит. Военная эскадра не настигла корабль Красного Дэна едва-едва, и ценой тому была потеря восьми гребцов, четыре из которых загнулись от сердечных приступов, двое — от кровохарканья, а еще двоих забили до смерти надсмотрщики.

Заросшее дно здорово замедляло скорость, и нещадная эксплуатация живой силы больше не могла компенсировать потери в ходовых качествах. Капитан матерился через слово, пинал ногами гёзов, избивал гребцов до тех пор, пока наконец не выдал:

— Идем к Низац Роск, курс на Хотгоб…

Именно там он планировал провести килевание, вдали от любопытных глаз. Еще бы: трюм был набит драгоценными металлами и предметами роскоши, награбленными в рейдах вдоль побережья! Беззащитный во время чистки днища, неподвижный корабль с таким грузом — лакомая добыча для гёзских капитанов, не отягощенных моральными принципами. То есть — для любого корабля с Низац Роск.

Хотгоб был промозглым куском земли посреди моря, примечательный только сильными приливами в единственном фьорде, птичьим дерьмом и небольшим источником пресной воды, который бил из какой-то скалы в глубине острова. Ну, и еще своим расположением — до пиратских баз Низац Роск отсюда оставалась неделя пути.

И куда гребцам было деваться с этого клочка суши? Всё это вызывало приступы бешенства у Рема и всех остальных, готовых действовать.

На самом деле какой-никакой план имелся: Аркану нужно было огреть колотушками старшего помощника Уоррена. Это должно было произойти в тот момент, когда вахты гребцов менялись, и у него на поясе находились обе связки ключей. Популяры привыкли, что Рем — парень мирный и бьет в барабан исправно, и не уделяли ему особенного внимания. Подозрений он тоже не вызывал — как же, ни одного инцидента с участием комита за все время невольничества!

Корабль вошел в Большой фьорд Хотгоба, когда прилив только начинался. Времени на подготовку хватало, так что капитан вопил и брызгал слюной, и отвешивал пинки и затрещины в свое удовольствие. Конечно же, гёзы и не думали самостоятельно соскребать всякую дрянь с днища. Такая почетная обязанность была поручена гребцам.

Канаты, веревочные лестницы, инструменты и прочие принадлежности были сложены вдоль бортов, корабль подвели максимально близко к берегу, и теперь оставалось только ждать. Гребцы в трюме мрачно переглядывались: еще бы! На килевание они надеялись долгие недели, и вот он — шанс! Уплывает прямо из-под носа…

— Нужно сильнее разгрузить корабль! — заорал капитан. — Отцепите пару дюжин этих уродов из свободной смены, пускай вытаскивают запасные снасти на берег! Давай-давай!

Выгрузить запасные снасти на берег — это значит спустить на воду оба ялика, посадить в них по две пары гребцов и минимум одного вооруженного гёза. После этого нужно было спускать с корабля в ялики груз, который предварительно извлекался из трюма.

Этим и занялась свободная смена. Казалось бы, нудное и ничем не примечательное занятие, которое не стоит внимания… Но тут произошло кое-что, мигом перевернувшее всё с ног на голову!

Толстый Микке, который после месяцев корабельной жизни потерял право называться Толстым, тащил наверх запасной штурвал, и, продвигаясь мимо Рема к лестнице, вдруг проговорил в своей тормозной северянской манере:

— Я-а-а на Се-евере неплохо уп-правлялся с э-этой шту-укой… — и затопал по ступеням.

У Рема чуть не взорвалась голова от нахлынувших эмоций. То есть как это — неплохо управлялся с этой штукой?! Он что, был рулевым, кормчим? Столько терзаний, сомнений, упущенных шансов, а кормчий все это время торчал на соседней скамейке?!

В любом случае буря, возникшая в душе Рема Тиберия Аркана была удавлена самым прозаичным образом — сапог старшего надсмотрщика врезался ему под ребра, а следом за ним в мозг врезался его крик:

— Комит! Ты думаешь ты особенный? Хватай гребаные тали и тащи их в хренов ялик!

Тали — это такие веревочные снасти. Рем волочил тяжелый моток и думал о том, что теперь Хотгоб — это не так уж плохо.

Они были заняты целый день: до отлива выгрузкой, после отлива — чисткой днища. Корабль (Бог его знает, как он назывался, пираты как-то обходились без названия в присутствии комита и гребцов) был самым большим среди всех рейдеров Низац Роск, и поэтому работы предстояла целая уйма. Просто наклонить его под необходимым углом — даже это было проблемой. Что уж тут говорить о необходимости висеть на вонючем днище и страдать от палящего солнца, и стирать ладони в кровь о неудобный скребок…

После заката капитан сделал первую ошибку: он не загнал гребцов в трюм, а оставил у разожженных костров дышать свежим воздухом. Красный Дэн Беллами посчитал, что кандалов будет достаточно, и что с острова никто никуда сбежать не сможет. Наверное, учел он и усталость и голод, и поэтому организовал раздачу горячей пищи — каши с рыбой.

Рема уже тянуло блевать от каши с рыбой, так что пропихивая себе в глотку очередной комок крупяного месива и отплевываясь мелкими рыбными костями он думал, что, наверное, пару лет не будет есть ни ячменной каши, ни морской рыбы. Дай Бог только с корабля на твердую землю перебраться!

Надо было всего лишь переговорить с парнями, и с Разором конечно — и до светлого будущего рукой подать. Им удалось переброситься парой слов, когда все уснули, и только парочка конвоиров с обнаженными саблями прохаживалась у костров.

— Микке сказал, что умеет обращаться со штурвалом! — прошипел Рем.

Разор издал горлом какой-то сдавленный звук, глаза его стали квадратными, но потом мужчина взял себя в руки и спросил: