План для Лайзы

Алексей Борисов

План для Лайзы

С корабля на бал

Отпуск в разгаре лета – далеко не всегда милость работодателя. Бывает так, что пашешь месяц за месяцем на нефтяной платформе, потом заканчивается очередная вахта, и ты вдруг понимаешь, что с такой лафой пора завязывать. Всех денег не заработать, а где-то далеко-далеко тебя ждет милый и уютный городок, в котором прошло детство, где тебе было хорошо, и где у человека с инженерным образованием все еще есть шансы найти непыльную работенку на ближайшие несколько лет.

Первые полдня после прилета в родные пенаты ощущал себя, как гренадер, которому отдали на разграбление город. Заработанных денег хватило бы и на вино, и на женщин, и на встречи с друзьями школьных и университетских лет. Но стоило начать натягивать парадные джинсы, как приходило осознание того, что за время работы на платформе совершенно одичал, забыл, как вести себя в любой компании, и со своими “немереными бабками”, которых оказалось, по нынешним понятиям, не слишком-то и много, буду выглядеть как ворона, пытающаяся по-павлиньи распушить хвост.

Промаявшись пару дней на диване, решил начать “завоевание” города с ностальгической прогулки по местам своего детства. Бродил по давно знакомым улицам, петлял между серыми бортами панельных дредноутов-пятиэтажек, вспоминая, в которых из них жили мои приятели школьных лет; прошелся по скверам мимо синих и зеленых скамеек, засиженных бабушками, выгуливающими внуков. Город был по-летнему пуст, зноен и переполнен собаками, лижущими жестяные бока бачков для пищевых отходов.

К обеду выдохся и бухнулся на лавку в облюбованном еще в отрочестве закоулке нашего тенистого городского парка. Тупо посмотрел на вывеску летнего кинотеатра, раскинувшего облупленный фасад прямо напротив меня, прочитал:

ООО “Лайза”;

вспомнил, что раньше, во времена моего детства и отрочества, это заведение называлось как-то по-другому, но, очевидно поменялся хозяин, дощатую развалюху купил поклонник таланта г-жи Миннелли и счастливо окучивает народ показом киношек полувековой давности.

Пока, с трудом вникая в содержание, перечитывал афишку между входом и окошком билетной кассы:

“Голоиллюзия!

Шедевры мирового кино в объемном изображении”,

сеанс закончился, на улицу вывалила орава созерцателей голографических видений и принялась оживленно обсуждать увиденное. К моему удивлению, кроме 12-14-летних пацанов – обычных в моё время завсегдатаев киношек – среди вышедшей из кинотеатра публики было несколько парней моего возраста и даже пара солидных мужиков за 50. Пожестикулировав и погомонив пару минут, половина этой толпы потянулась к билетному окошечку, и у меня в груди зашевелился червячок любопытства: чего такого надо показать людям, чтобы они ходили на один и тот же сеанс два раза подряд?

Прикинул, что, возможно, это и есть вариант хоть как-то скрасить часок-другой незадавшихся каникул, встал с лавки и пристроился к хвосту очереди за билетами.

От стоящих впереди мужиков доносился бубнёж типа:

– Мы как рванём!

– А Лайза тут!

– И вы тоже? – словно они сами были участниками экранного действия. Списал эту ажиотажность на впечатления от объемности изображения.

Зал внутри дощатой развалюхи был евроотремонтирован гипсокартоном; все пространство разделено перегородками на боксы, или, говоря по-старинному, ложи; в одну из таких меня провел юноша в белой сорочке с бабочкой под двойным подбородком из расплодившейся с недавних пор породы солидно-деловых молодых людей лакейско-менеджерской профессии.

Вся обстановка внутри бокса-ложи состояла из общепитовского столика на алюминиевых ножках и нескольких стульев такого же сорта. Из-за тонких перегородок доносился шорох одежды, сдавленные смешки, время от времени – сбивчивые фразы с непременным упоминанием все той же Лайзы. Почти сразу же свет погас, на установленном вместо экрана большом мониторе замелькала реклама, потом забегали забавные диснеевские зверушки – неизвестные махинаторы IT-технологий постарались придать им объемность, но получилось не очень, хотя и забавно, и через несколько минут уже от всей души хохотал над суетой Тома и Джерри.

Я не заметил, как она вошла; во всяком случае, дверь за ней отворилась и закрылась совершенно беззвучно. Материализовалась возле столика, чуть улыбнулась, спросила:

– Этот стул свободен? – не дожидаясь ответа, села по другую сторону стола, положив на его поверхность тонкий смуглый локоток.

Это была ошеломляющая женщина – начиная от взъерошенной копны каштаново-фиолетовых волос и кончая малиновыми кончиками ногтей на пальцах ног. Скосившись на меня, высоко закинула ногу на ногу и, откидываясь на спинку стула, прогнулась, демонстрируя туго обтянутую тканью блузки грудь. А теперь представьте себе состояние человека, парня, который провел много-много месяцев на жестяной колокольне посреди угрюмого арктического моря, и вдруг оказался один на один с такой особой. Взор мой неумолимо возвращался к ней; я ловил взглядом каждое ее движение, искал в каждом ее вздохе многозначительные намёки; потом мне пришла в голову мысль: а не видение ли она, не порождение ли деформированного затяжным целибатом во время заполярных буден мозга?

Девушка тем временем со снисходительной усмешкой смотрела на экран и пару раз стрельнула в мою сторону глазами; дождавшись, когда кончится очередная серия “Тома и Джерри”, буркнула, обращаясь наполовину ко мне, наполовину – в пространство:

– Интересно, что еще они нам покажут? – и добавила, глянув на пожелтевший потолок:

– А всё-таки здесь изрядная конюшня!

Я мог лишь отчаянным усилием мышц лица улыбнуться. Но для установления контакта с этой особой улыбки оказалось достаточно:

– В детстве мы часто ходили сюда смотреть мультики! А ты?

– Я тоже, – проскрипел, ощущая, как испарина выступает на лице и подмышками. Слава богу, в зале темно.

– Класс! – пискнула девушка и, развернувшись ко мне, взгромоздилась коленями на стул и облокотилась локтями на столешницу, демонстрируя в вырез блузки всё, что можно, и что нельзя. – А тебе какой мультик больше всего нравился? – спросила, окунув меня с ног до головы в черные провалы нацеленных в упор зрачков. – Расскажи что-нибудь, пока реклама идёт!

– “Ну, погоди!” – выдавил из пересохшего горла

– А мне – “Ёжик в тумане”. Правда, забавный? Да? – я не успел ответить.

– Так вот ты где, дрянь потаскучая! – раздалось за спиной: в дверях бокса стоял парень с физиономией громилы из американских боевиков и в одеждах кожано-металлического покрова. – Уже другого пацана клеишь?

– А без тебя ну никак не обойтись! – соседка по ложе иронично скривила губки.

– И полчаса не можешь без того, чтобы не сблудить! – агрессивный посетитель вразвалку подступил к девушке. – Не успел на минуту отойти, а уже нашла, к кому прилипнуть!

– Отстань, урод! Надоел ты мне до нету сил! Дай с нормальным человеком хоть минутку поговорить! – девчонка спрыгнула со стула. – Пошел отсюда, дебил недоношенный! – она попёрла грудью на пришельца, и зря: тот залепил ей такую затрещину по накрашенной физиономии, что девчонка полетела на пол, бестолково хватаясь растопыренными пятернями за воздух.

– Ах ты, гадина! – парень нагнулся, схватил девушку за ворот блузки и начал накручивать материю на кулак, вываливая на свет божий ее дезабилье. – Сейчас ты узнаешь, кто из нас уродом станет! – я почувствовал, что если не впрягусь в разборку сейчас, то до конца дней не буду считать себя мужиком, и вякнул:

– Э-эй, земеля! Потише там!

– Ты что, лошара? – огрызнулся парень. – Закрой пасть и гляди мультики!

Я вскочил, схватил за спинку стул; приценился, как позаботливее охладить своего визави этим инструментом. Однако той секунды, которую дуболом в кожано-металлической косухе потратил на реплику в мой адрес, девчонке хватило, чтобы по-ящеричьи вывернуться, и, оставив полблузки в кулаке у своего знакомца, вскочить на ноги и броситься к двери.