Страница 3 из 25
В понедельник, утром, Григорий «освежился» из привезенных вчера соседом запасов и пошел босиком по росе на огород соседа. Там разложил шланги, подсоединил насос, стоящий далеко внизу за соседским огородом в специальной запруде, включил его, посмотрел, как наливается вода в пяти кубовую цистерну и спокойно пошел домой. Когда посмотрел снизу вверх на свою новую «скамейку», она, перекошенная, ему вовсе не понравилась, поэтому он отнес доску во двор, казан перевернул широким отверстием вверх и задумался – что с ним дальше делать. Выбрасывать такую вещь было жалко, надо попробовать выковырять из него раствор. Казан пригодится в хозяйстве, тем же свиньям варить еду можно, или воду греть.
Григорий пошел в дом, взял топор, тяжелый молоток и большое старинное зубило. Еще раз осмотрел внимательно казан со всех сторон – вроде бы целый, и начал долбить бетон, потихоньку, начиная с середины. За много лет начинка казана так слежалась, что её не брало зубило, а сильней бить Григорий не решался, казан все-таки чугунный, может лопнуть. Провозившись с ним некоторое время, Григорий решил сделать перерыв и пошел в дом освежиться стаканчиком вина. Тем более, он работал на солнце, которое пекло по-летнему.
Его чуть не хватил удар, когда он снова вышел на улицу. Между двором Григория и соседа-дачника, шла дорога, но двор Григория стоял выше, с перепадом высот метра в два. Он увидел, что злополучный казан, который он по неосторожности оставил на боку, видимо, под собственной тяжестью, скатился вниз, мало того, он попал точно в бетонный столб соседского забора, и, ударившись об него, – развалился на три части. Григорий, непроизвольно бросился к нему и увидел, что казан только сверху был закупорен застывшим раствором, слоем в два-три пальца. А дальше, внутри, в нем находилось что-то другое!.Он быстро собрал и перенес к себе во двор части казана, закрылся в сарае, и принялся изучать его содержимое. То, что там оказалось – можно было, с натяжкой, назвать Кладом. Снизу дно казана, тоже покрывал небольшой слой окаменевшего раствора, выше была закручена узлом старая кожаная шапка, набитая бумажными денежными купюрами царских времен. Были там купюры разных достоинств – от одной большой пятисотенной, с портретом Петра I, красных сотенных, с портретом Екатерины II и – до десяти и пятирублевых бумажек. Сверху, над шапкой с бумажными деньгами, была заложена промасленная небольшая сумка с серебряными царскими рублями, разных лет, начала двадцатого века. Их Григорий насчитал ровно 200 штук. Серебряные монеты потускнели, но выглядели вполне прилично. Григорий их пересчитал дважды, но их – таки и было ровно двести штук.
Судя по тому, что среди найденного, оказалось два рулончика, прямоугольных «керенок» (денег Временного правительства России), клад был заложен в самом начале двадцатых годов, когда еще не ходили по стране советские деньги, а тот, кто его закладывал, видимо очень надеялся, что старая власть все-таки вернется. Бумажных денег было больше десяти тысяч. Но, воспрянувшего духом вначале, Григория, все это «богатство» не очень обрадовало. Куда он пойдет с теми царскими монетами, а бумажные деньги, так вообще можно выбросить сразу. Когда в субботу снова приехал сосед, – Григорий рассказал ему о том, с чем оказался найденный ими казан, но про монеты, он не сказал ни слова. Предложил соседу бумажные деньги, тот сказал, что они ему не нужны, и что купить их никто не купит, возьмут любители, но только в виде подарка. Но, чтобы Григорий хотя бы что-то получил за них, сосед взял у него ту шапку с деньгами, сказал, что отдаст их детям, для истории, а Григорию, в порядке компенсации разочарования, отдал две трехлитровых банки вина. Обе стороны остались довольны.
Григорий не знал, что делать с серебряными монетами, боялся, что кто-то узнает про них, а у него есть судимость за воровство, опять прицепятся – где взял, да еще столько и т.д., а что он скажет –нашел?, так даже сосед не подтвердит это, он же ему не сообщил правду. Мало того, что конфискуют, так еще и посадят. Жене он тоже о монетах не рассказал, а то ещё проболтается где-то.
Пролетело лето. Разъехались дачники. Сосед приезжал раз в месяц, конечно, с подарками, но это раз в месяц, а не каждую субботу!.Начались дожди, пришел холод, а царские рубли так и лежали у Григория мертвым грузом. Он не знал, что с ними делать, к кому можно обратиться, да и вообще не знал, что они сегодня стоят, если вообще что-то стоят!.
Как всегда, неразрешимые будто бы вопросы, разрешаются самой текущей жизнью. Много лет соседка Мария, принимала ухаживания Григория бесплатно. Пока он был моложе, то всегда находил, чем её отблагодарить, а тут пришло для всех тяжелое время – нечем стало благодарить Григорию, кроме, как самим собой. Но Марии, этот способ благодарности, перестал нравиться за бесплатно и она его просто отшила. Несколько раз он пробирался кустарниками к ней в пристройку, но всегда был изгнан, а в последний раз Марии заявила, что, если он еще раз придет (с пустыми руками), то она расскажет о его домогательствах и о прежних их встречах, его жене –Лиде. Нет, Мария не прогнала его навсегда, она просто подчеркнула, что пусть не приходит « с пустыми руками». Ну что делать? Была у него в загашнике десятка, так за неделю – закончилась. Мария установила таксу – пришел -три рубля положи на стол. Время не ограничивалось, а сам приход стоил денег. Больше у него нынешних рублей не было, зато было желание, и оно со временем только усиливалось, в непонятной прогрессии.
В один из дней, пришлось Григорию отнести Марии первые три царских рубля, как бы по курсу один к одному. Мария вначале покрутила носом, но согласилась взять и монеты. С тех пор, серебряные рубли тонким таким ручейком, потекли от Григория к Марии. Как-то раз, Григорий, придя к ней, заметил, что она находится в хорошем подпитии. После небольшого любовного допроса, Мария призналась, что его рубли, охотно принимает по тому же курсу – один к одному, сосед через дорогу -дед Степан, в обмен на вино. Трехлитровая бутыль «бурчика» (самодельное вино – перебродившие – вода, сахар и виноградный жом), отпускалась дедом, за три царских рубля. Так появился интерес и у Марии. Она и Григория ублажала, и имела за что приобретать вино. Приятное с полезным, или неполезным, неважно, но интерес у неё появился – точно.
Этот «треугольник» работал довольно долго, почти всю зиму. Долго, потому, что расходы Григория шли только по одному адресу – на Марию. Потом он стал приобретать через неё и вино, у того же деда Степана, чтобы самому не светиться. Деда Степана абсолютно не интересовало, -откуда у соседки Марии столько царских рублей. Он знал одно – резервы Марии все равно закончатся, рано или поздно и перейдут к нему. Так оно и случилось. За зиму, Григорий прогулял весь свой «клад», оставил себе на память один серебряный рубль, отполировал его древесной золой до блеска, потом спрятал его на память в корпусе иконы, висевшей в углу большой комнаты. Для него настали грустные времена, хорошо, что дело шло к весне, скоро подсохнет земля, начнет приезжать сосед с «подарками» и жизнь опять войдет в нормальное русло. Мария поняла, что запасы Григория иссякли, проявляла сдержанность и не напоминала ни о чем, но «с пустыми руками» больше его не принимала.
Таким образом, весь найденный Григорием клад, перекочевал в собственность деда Степана. Тот «дед», внешне не заметный и тихий, на самом деле был далеко не ординарной личностью. В его «послужном списке», за почти семьдесят лет, трудно было найти хотя бы одно, даже малое доброе дело. Еще до войны, подростком, он отправился в Одессу, начинал воришкой-карманником, одно время работал в порту грузчиком, там по неосторожности потерял три пальца на левой руке. По этой причине, не попал в армию и не воевал на фронте. Всю войну и, особенно в послевоенные годы, принимал участие в различных бандитских нападениях, особенно на транспорте. Грабил с подельниками пассажиров, передвигающихся поездами и другими видами транспорта, в разные стороны от Одессы, «очищал» карманы одесских и иностранных граждан. В пятидесятых годах, серьезно попался с поличным в составе банды, на одном зверском ограблении, но когда – бандиты, милиционеры, прокуроры, адвокаты и судьи – все одесситы, то виновной сделали банду из другого города, а Степана и его подельников, вместо того, чтобы расстрелять – освободили.