XVII. Наваррец

Глава 20

Фон Ремер не поскупился. На вырученные после убийства поляков деньги он купил карету и пару лошадей в придачу. Мы погрузили сундук в карету и, не задерживаясь, двинулись в обратный путь.

Меня все время не покидало предчувствие — надо уезжать из города со всей возможной скоростью. Никогда прежде в своей жизни я не ощущал подобного выверта подсознания, теперь же оно просто кричало открытым текстом — поторопись!

Уже на выезде из Гавра, на четверть часа завернули в ближний постоялый двор, напоить лошадей перед дорогой. Пока гасконец и тевтонец этим занимались, я выглянул на улицу, и тут же нырнул обратно во двор.

По дороге в сторону порта галопом неслась группа всадников, человек двадцать-тридцать. Все вооружены и на вид крайне опасны. Во главе ехал тот самый тип, который руководил напавшими на нас людьми в трактире, сожженном д'Артаньяном пару дней назад. Этот отряд точно прибыл по нашу душу! И от них мы уже не отобьемся.

Как же вовремя мы уехали из порта, предчувствие не обмануло.

— Убираемся отсюда! — крикнул я, бросившись к лошадям. — Быстрее!

Видя мое лицо, никто и не подумал задавать лишние вопросы. Не прошло и десяти минут, как мы уже выезжали за городские ворота и со всей возможной скоростью двинулись в сторону Парижа.

Фон Ремер правил каретой, позади которой на длинной привязи бежали запасные лошади. Мы же с д'Артаньян прикрывали тыл.

Сколько времени пройдет, пока преследующие нас люди поймут, что груз мы уже забрали и выехали из города? Скажем, час — это максимальная наша фора. Потом они выдвинутся за нами в погоню, и, учитывая, что едут они налегке, настигнут нас по прямой дороге примерно через два-три часа.

Значит, нужно успеть проехать наибольшее расстояние, а потом свернуть с основного тракта и ехать проселочными дорогами. И нашим противникам либо придется разделиться на более мелкие группки, с которыми мы уже справимся, если случится открытый конфликт, либо же нестись всем табором по прямой до самого города Парижа и поджидать нас уже там, перекрыв все западные ворота.

Ни один из вариантов мне не нравился. В любом случае, без проблем нам не обойтись, и кто знает, не отвернется ли госпожа удача от нас в этот раз.

Д'Артаньян что-то негромко напевал себе под нос, но я не мог разобрать ни слова. Настроение у гасконца было превосходным, грядущие проблемы его нисколько не волновали. Вот бы мне его нервы, беззаботность и фатализм!

Тевтонец же изрядно нервничал. Видно, планировал еще в этой жизни встретиться со своей невестушкой, но видел, что шансы на это становились все меньше и меньше.

До вечера мы ехали без приключений. Заночевали опять у берега реки, выбрав подходящее, закрытое со всех сторон деревьями и холмом от случайных взоров место.

Мы почти не общались между собой, каждый понимал, что сейчас не время для бесед. За ужином даже не пили вина, лишь съели всухомятку вяленое мясо и хлеб.

Деньги и ценности, снятые с тел убитых поляков, мы разделили поровну. Сумма оказалась изрядная — на каждого пришлось примерно по шесть тысяч ливров. Поляки были зажиточными. Фон Ремер свою долю вложил в оплату груза, а так же в карету и лошадей, взяв ее деньгами. Мы же с гасконцем в основном делили камни. Д'Артаньян сказал, что это даже лучше, можно попытаться выручить за них существенно больше, чем мы оценили на скорую руку.

Следующий день прошел ровно так же. Мы продвигались в сторону Парижа со всей доступной скоростью, но дело шло медленно, учитывая, что мы избегали всех главных дорог.

— Хочу поступить на службу в мушкетерскую роту, — сообщил мне на очередном привале д'Артаньян. Фон Ремер в этот момент задремал, утомленный многочасовым переездом.

— Вас не пугает, что с того момента вы уже не будете принадлежать себе? Служба — это служба. Рутина. Если мы заработаем эти чертовы деньги, то они откроют для нас обоих массу перспектив. Вы еще не думали об этом? Я вот, к примеру, собираюсь прикупить свободные земли и небольшой особняк, заделаться бароном и жить в свое удовольствие.

Д'Артаньян задумался. Я отчетливо видел, как на его обычно непроницаемом лице играют эмоции. Вечно бедный и полуголодный, гасконец пока еще смутно представлял для себя, что такое — быть богатым человеком. На данный момент в пирамиде Маслоу он стоял на нижних ступенях, куда уж там до понятий «самоактуализации», «познания» и «самовыражения». Тут бы пожрать сытно вечером, да выпить немного вина — вот день и удался.

— Я не знаю, что делать с деньгами, — сказал, наконец, д'Артаньян, после глубокого раздумья. — У меня их никогда прежде не было. Я планировал разбогатеть, но никогда не думал, что стану делать со своим богатством. Может быть, вы, шевалье, дадите мне дельный совет?

— Купите себе доходный дом, желательно с видом на Гревскую площадь, или другое место, где проводят казни. И сдавайте комнаты по часам. Тогда у вас всегда будет стабильный доход, достаточный, для достойного существования, и вы при этом сможете заниматься, чем вам вздумается. Хотите, идите служить в мушкетерскую роту, или в роту гвардейцев — там перспектив существенно больше. Я бы составил вам протекцию у кардинала, да, боюсь, сейчас я и сам впал в немилость после истории с ведьмой. Либо же просто живите в свое удовольствием. Средств вам хватит.

— Спасибо, де Ла Русс. Я всерьез подумаю над вашими словами.

Чем ближе мы приближались к Парижу, тем больше я волновался. Враги фон Ремера не могли так просто дать нам доставить груз, значит где-то нас ожидала грандиозная засада.

Та группа, которую я заметил в Гавре, имела достаточно времени, чтобы добраться до столицы или ближайших окрестностей и перекрыть нам дорогу. Благо, никто из них не знал, каким конкретно путем мы будем ехать. Даже мы этого не знали. Д'Артаньян прокладывал наш маршрут только ему ведомым способом. Но мы продвигались вперед, при этом пока ни разу не попав в неприятности.

Погода постепенно портилась. Небо темнело вдалеке грозовыми облаками, ветер усилился.

Фон Ремер нервно правил каретой, надеясь, что непогода пройдет стороной, но в итоге влетел колесом в яму. Карета перевернулась на бок, а сам тевтонец кубарем скатился на землю, к счастью, ничего себе не повредив.

Мы с д'Артаньяном спешились и поспешили на помощь германцу. Тот был цел и невредим, чего нельзя было сказать о карете. Колесо отвалилось и откатилось в сторону. Самим этого не починить, придется искать местных специалистов-кузнецов, но сколько времени займет ремонт — бог знает.

Впереди виднелась небольшая деревушка, и я отправил тевтонца поискать там помощи. Он недовольно скривился, но спорить не стал и отправился в деревню.

Д'Артаньян, тем временем, осматривал внешние повреждения и вдруг изумленно вскрикнул.

Я обернулся к нему, недоумевая.

— Поглядите-ка, де Ла Русс! — гасконец заглянул внутрь кареты и подозвал меня к себе.

Я подошел и тоже глянул. Сундук от удара перевернулся на бок и раскрылся, а его содержимое горой рассыпалось внутри кареты. Как видно, фон Ремер снял заранее все замки и цепи, чтобы проверить содержимое сундука, и недостаточно надежно запер его после этого.

Бросив мимолетный взгляд, я присвистнул от изумления. Сундук был просто набит драгоценными камнями и ювелирными изделиями самой тонкой работы. Тут были и изумруды, и рубины, и сапфиры, и чистые бриллианты, и разного рода самоцветные камни — полный набор. Все крупные, сверкающие. И тут же россыпью валялись жемчужные бусы, золотые колье, украшенные камнями, массивные перстни, серьги, броши, заколки и булавки.

Вот, значит, какое подношение королю и кардиналу решили предложить ганзейские купцы. Богато!