Отступник. Вольник

Отложил этот «карамультук» в сторону, вооружился «хаудой» и «бульдогом». Матернулся, набираясь решимости. Понимаю, что не достанет меня десантник. Уже не успеет, даже если попадёт дважды. Но вот никак не могу до конца осознать, что по факту неуязвим.

Сместился и выскочил из укрытия пятью метрами правее. И пока десантник брал меня на прицел, успел дёрнуться в сторону. Выстрел! И пуля прошла пусть и рядом, но всё же мимо. Пробежал не больше десятка шагов и снова начал метаться из стороны в сторону, неизменно сокращая разрыв. Выстрел! Снова мимо! Выстрел! Мимо! Когда до противника оставалось метров десять, он выстрелил снова. И на этот раз я ощутил лёгкий толчок в грудь. Подловил-таки! Только это ему не поможет.

Выстрел из «бульдога» и на добивание из «хауды». На этот раз добавки не требуется. Наповал. Только в этом мире без контроля никак нельзя. Тут это жизненно необходимо. Поэтому убрал «бульдог» с «Пробоями» и, вооружившись другим с обычными патронами, выстрелил трупу в голову. Пробежался по остальным троим и проконтролировал их.

Только теперь осмотрелся по сторонам. С заставы слышится нескончаемая ружейная трескотня. В звуки перестрелки то и дело вплетались пушечные выстрелы и грохот картечниц. Остававшееся орудие на башне молчало, поникнув стволом. На парапете лежит убитый порубежник из обслуги. Похоже, достали из пушки. «Стрижа» не видно. Как, впрочем, и других самолётов. Дирижабль продолжает висеть над островом, но в бою участия не принимает.

Наш небольшой междусобойчик на отшибе никого не заинтересовал. Что, в общем-то, не может не радовать. Я и так упарился, пока разбирался с этой пятёркой. Не хватало ещё, чтобы кто-то вмешался со стороны. Нет, если помочь, то я только за. Но ведь могли и наоборот.

Ладно. Пока время есть, нужно разобраться с трофеями. Однозначно прихвачу один из маузеровских карабинов. Как-то оно неуютно без длинного ствола. Снял с убитого поясной ремень с подсумками и нацепил на себя. Пока есть время, вскинул винтовку и прицелился в камень в сотне метров. Три выстрела. Прядок. И кучность вполне приемлемая для этого оружия, и пристреляно хорошо.

Последний штрих. На пальцах убитого никаких колец не обнаружил. Рванул ворот форменной куртки. Есть кожаный шнурок с мешочком. Внутри обнаружились амулеты. Серьёзно заряжены ребята. Четырехкаратный «Панцирь», который на двухстах шагах, ну или ста пятидесяти метрах сдержит две винтовочные пули. Двухкаратные «Кокон», «Лист», «Кольчуга» и «Лекарь». Однокаратный «Кошачий глаз».

Охренеть! По самым скромным прикидкам, снаряжение одного вот этого бойца его сюзерену обошлось в пять тысяч двести рублей. Именно что сюзерену. Вот как-то сомнительно, чтобы подобную заботу проявляли в королевской армии.

Обыск остальных трупов времени занял немного. Я просто срывал мешочки с амулетами, пояса с подсумками да ножнами с тесаками, оружие не трогал. Единственное, всё же забрал слонобой. Оно конечно, дурмашина. Но припомнив, как жалел о том, что нечем пальнуть в технический лючок по пристроившемуся под хвостом разбойнику, решил, что он не помешает.

Едва сгрузил трофеи в грузовую кабину и решил отправиться в село на поиски своего нанимателя, как увидел выбегающих из-за угла детей, во главе которых бежала растрёпанная Василиса. Куртки нет, бриджи порваны. И судя по бордовому цвету на бедре, ещё недавно со здоровьем у нее было не очень.

— Федя, разводи пары! — выкрикнула она.

— Уже, — ответил я, прикидывая количество детей. — Не взлетим, — наконец констатировал я.

— Сливай сорок вёдер топлива.

— Не факт, но попробовать можно, — соображая, насколько облегчится «Гусь», произнёс я.

— Делай. Егор, Антип, сами снимете картечницу?

— Даже не сомневайся, — ответил один из порубежников и полез внутрь.

За ним последовал второй. Дети дисциплинированно стояли на пирсе, ожидая команду на погрузку. Девчушки постарше присматривали за мальцами. Самому старшему из мальчишек лет двенадцать. Все подростки остались драться за свои дома.

Пока порубежники демонтировали картечницу и выносили патроны, а я сливал топливо, Василиса бросилась к бункеру с патронами для курсовой картечницы. И когда заставские появились, передала им брезентовую сумку с боеприпасами.

— Держитесь, мужики, — напутствовала она их.

— Детей сбереги, — и не подумав обижаться за причисление его к мужикам, со вздохом ответил Егор.

Потом глянул на мальца лет десяти, подмигнул ему и, кивнув своему товарищу, взгромоздил картечницу себе на плечо.

Получив добро, ребята молча, помогая друг другу, начали забираться в салон. Не прошло и двух минут, как они набились в грузовую кабину, а я, оттолкнув самолёт от причала, полез следом.

— Ты как тут? Я трофейные стволы видела, — поинтересовалась Василиса, когда я занял место штурмана.

— Пришлось малость пострелять. У них шансы-то хоть есть? — кивнул я в сторону села.

— Не знаю. Помощь с Каменца запросили, но там сейчас идёт воздушный бой, и, судя по всему, эскадрильи у боярина скоро не будет. А может, и уже нет, — запуская машины, ответила она.

— Весело. И куда мы тогда прёмся?

— Десанта там тоже нет. Это междусобойчик с польским шляхтичем, решившим отжать этот островок, на который давно зубы точит, — выводя «Гуся» на взлётный створ, пояснила Василиса.

— Да на хрена кому нужен этот кусок скалы? — удивился я.

— Легко разбрасываться землями, если не иметь своих, — хмыкнула в ответ она.

— Ну, может быть, — пожал я плечами.

— Федя, — позвала она меня.

— Что?

— Спасибо, что дождался. — И двинула ручку акселератора вперёд, увеличивая подачу пара.

— Не за что.

Винты бодрее взбили воздух, и машина начала разгон. По ним никто не стрелял. Самолётов не видно, для картечниц на дирижабле далеко, а ракетами бить по такой малой цели, нужно серьёзно заболеть на голову. Потому что попасть можно лишь чудом.