Страница 33 из 95
Пока хозяин выполнял мой заказ, я прошёл к стеклянной витрине с боеприпасами. Не хотелось возиться с изготовлением гильз. Не сказать, что это для меня непосильная задача. Но к чему лишние телодвижения, когда проблему можно решить чуть ли не походя.
— Дайте, пожалуйста, глянуть вот этот патрон, — указал я на заинтересовавший меня боеприпас в нужном калибре.
Мой глазомер указывал на то, что длина гильзы и её диаметр вполне подходят для задуманного. Но хотелось бы убедиться в этом воочию. Я откинул барабан «бульдога» и сунул в камору патрон. Гильза уместилась под обрез, а вот пуля дерзко торчала наружу.
Вот и ладно. Изготовить оправку сможет любой квалифицированный токарь. Засыпать порох, утопить пулю, завальцевать, и на выходе получится а-ля нагановский патрон с полной обтюрацией, исключающей прорыв газов. Я такое уже проделывал. Правда, тогда не получалось подобрать нужные составляющие вот так запросто.
— Патрон к полноразмерному револьверу «Коловрат», — между тем рассказывал хозяин. — При меньшем калибре, но более длинной гильзе благодаря использованию бурого пороха и обтюрации камор способен пробить трёхкаратный щит четвёртым попаданием. При этом имеет даже меньшую отдачу, чем ваш «Смит-Вессон».
— Вот даже как? — с пониманием кивнул я.
Теперь понятно, отчего гильза подошла столь удачно. Её изготавливают на том же оборудовании. Впрочем, то, что длина оказалась ноготок к ноготку, однозначно случайность. Сомнительно, чтобы тут кто-то рассматривал подобный вариант патрона.
— «Коловрат» являлся претендентом на вооружение русской армии, но был отвергнут из-за дороговизны производства. Хотя его отличает высокая надёжность, — выкладывая на стол воронёный револьвер, пояснил лавочник.
— Мне казалось, что малодымный порох запрещён в гражданском обороте, — заметил я.
— Не совсем так. Образцы под чёрный порох не выдерживают испытание более мощным бурым и сравнительно быстро выходят из строя. А потому это просто опасно. В «Коловрат» же изначально заложен необходимый запас прочности.
Пока лавочник продолжал вещать, я вертел в руках револьвер. По виду не такой массивный, как мой «Вессон». И однозначно легче его. Девятьсот десять грамм против кило сто. Барабан откидывается в сторону. Одновременная экстракция гильз. Эргономичная рукоять, благодаря чему оружие сидит как влитое. По ощущениям он вполне сможет выдержать и бездымный порох, которым я собираюсь обзавестись в ближайшем будущем.
Конечно, промышленные объёмы мне не потянуть. Но в небольшом количестве для личного пользования вполне по силам.
— Я возьму «Коловрат», «Коловрат-мини» и по сотне патронов к обеим моделям.
— Как будет угодно. С вас сто восемь рублей.
Ну что сказать, по цене и впрямь кусается. Но не смертельно. Тем более если учесть то, что это вложения в мою безопасность.
Выйдя на улицу, я направился прямиком в токарную мастерскую. Вообще-то, заказ можно сделать и в лавке. Она достаточно крупная, имеет своего оружейного мастера. Тут попутно занимаются ещё и ремонтом всего стреляющего. Но к чему давать пищу для ума тому, кто может разобраться, в чём именно состоит моя идея. Когда можно использовать другого мастера вслепую…
Дмитрий Четвёртый из рода Рюриковичей всматривался в парк Владимирского кремля, медленно погружающийся в долгие вечерние сумерки. Июнь и начало июля в этом году выдались довольно прохладными. Впрочем, это только на центральных архипелагах Русского царства. На севере и востоке как раз наоборот, жара и сушь. Многие острова охвачены лесными пожарами, в которых, в основе своей, повинна всё же стихия.
Отчего в основе? Так ведь кто же откажется от возможности подгадить ближнему своему, подпустив красного петуха соседу. Тут ведь над диверсией даже голову особо ломать не нужно. Достаточно оброненной непогасшей спички, и проблемы можно черпать вёдрами. И плевать на то, что теряет не только твой сосед, конкурент или просто старинный противник рода, причины вражды с которым уж никто и не вспомнит, но и само Русское царство.
Сколько сил было положено Рюриковичами на то, чтобы объединить все великие княжества под одной рукой. Но конца и края этому пока не видно. Хотя и сделано уже немало. Удалось всё же поумерить аппетиты великих князей и ограничить их власть. Пока незначительно. Но уже то, что получилось установить контроль над количеством и качеством их дружин, дорогого стоит.
Дмитрий взошёл на престол шестнадцать лет назад и все эти годы целенаправленно продвигал политику своего отца. К слову, павшего жертвой великокняжеских интриг.
Официально он погиб в результате несчастного случая на охоте. Даже если бы огромный секач разорвал его в клочья, спасти Ивана Шестого не составило бы труда. «Лекари» способны справиться даже в такой ситуации. Но батюшка при падении разбил голову. А в случае повреждения мозга амулеты и целители бессильны.
На государе были пятнадцатикаратные «Панцирь» и «Кольчуга», оказавшиеся бессильными перед звериной яростью секача. Так уж выходило, что от клыков, как и от зубов амулеты не работают. Как так вышло, что кабан свалил опытного охотника и повредил мозг, оставалось непонятным. Тем более что отец был не один. Однако в ходе проведённого следствия пришли к выводу, что имел место несчастный случай на охоте. Подобное случается. Увы.
Великие князья надеялись, что наследник, бывший с батюшкой на ножах, оставит идею постепенного укрепления вертикали власти и реформирования государства. Но просчитались. С Иваном Шестым Дмитрий не мог спокойно говорить и пять минут. Отсутствие взаимопонимания, ссоры, вспышки гнева, всё это было. Но он любил отца. А ещё верил в правильность его политики. А потому, взойдя на престол, продолжил её.
Самым важным его достижением было то, что десять лет назад, в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, он отменил крепостное право. Не во всём царстве. Больше половины великих князей отказались это делать. Но уже в течение пары лет вынуждены были пойти на попятную и ратифицировали указ царя в своих владениях.
Причина в том, что они стали активно терять своих подданных. А беглых с земель, где крепостничество было упразднено, выдавать отказывались. Случилось даже несколько усобиц. Но царь быстро их прекратил, воспользовавшись своим правом карать учинивших ссору в то время, когда царство находится в состоянии войны.