Жорж-иномирец 3

Глава 13

Глава 13 «Жорж»

Вот так мы с Антошем в один момент стали папами, а Ляля мамой, хотя супругами не являлись. Такая удивительная иномирская семья. Малыш, подобранный Лялей, не являлся ни «жоржеобразным» человеком, ни «лялеобразным» потомком кошачьих, ни тем более «антошеобразным» пресмыкающимся. Не было ему аналогов в земной фауне. Головастенький, с умными глазками, выдающими его высокий уровень развития. С характерными признаками мальчика. У него не было хвоста, но грацией и фигурой он больше походил на кошку. А когда он плакал, то сходство с мартовскими завываниями котов усиливалось еще сильнее.

— Имя Сфинксик ему бы подошло. — Предложил я несерьезно и чуть не получил ссаной пеленкой по лицу

По всему телу у малыша имелся плотный и очень короткий бежевый пушок, в цвет кожи. Бирюзовые глаза, которые я увидел в момент знакомства с найденышем, имели особенность менять оттенки в течение дня. Можно было использовать его вместо часов, зная какому времени суток какой оттенок соответствует. Малыш узнавал нас и улыбался, когда мы заглядывали к нему в кроватку. Естественно, больше всех он улыбался Ляле. Будь я таким же малышом, я бы тоже улыбался ей чаще, чем родной маме.

Незаметно для нас самих вся жизнь стала вращаться вокруг ребенка. На задний план ушли желания кому-то помогать, вершить справедливость, стращать оступившихся. С утра я бежал за молоком, пока Ляля пеленала малыша в чистое и перестирывала белье, набравшееся за прошлый день. Антошу приходилось теперь больше времени посвящать дому, даже готовить. Ему это не нравилось, и он придумал бартер с одной харчевней, поставляя им редкую специю, растущую в очень жарком мире. Повар из змея былой такой себе, так что его смекалку мы оценили.

С выбором имени была проблема, долго не могли придумать, как назвать малыша.

— Санек, Васяня, Ипполит, Людовик двенадцатый, Жугдермидийн, Бу, Маугли, Митхун. — Предложил я на выбор, считая каждое имя достойным.

Ляля предложила такую же массу мяукающих имен из своего мира.

— Нет, для мальчика они звучат как-то слишком нежно. Никогда не хотел сына с нежным именем. Всегда хотел назвать его Санек, чтобы потом из него вылупился настоящий Александр, как Македонский или Невский. Васек тоже ничего, как Чапаев, но из них одни оболтусы вырастают.

Ляля нехотя согласилась со мной. Она вообще оказалась очень нежной и заботливой матерью. Время быть ею точно пришло, это не вызывало никаких сомнений. Оно проявлялось во всех ее поступках, касаемо ребенка. То, как она брала его на руки, как разговаривала, как ухаживала. Все ее действия выглядели гармонично и своевременно.

Антош предложил несколько своих вариантов имен из наборов шипящих согласных, на мой слух звучавших одинаково. Одинаково неподходяще такому милому малышу. Он не обиделся, когда мы единогласно с кошкой отказались от них. Из нас троих змей был самым равнодушным родителем, что было очевидно для его свободолюбивой натуры.

— Надо у Археориса узнать, нет ли в Транзабаре святцев, чтобы не париться с именем. — Размышлял я вслух, устав от выбора имени и от того, что мы до сих пор не знали, как обращаться к нашему сыну.

— Не надо случайных имен. — Ляля была категорически против. — Это должно быть его имя, подходящее только ему. — Она посмотрела нежно на малыша и протянула к нему руки.

Тот разулыбался и потянулся к ней. Ляля взяла его на руки и поцеловала в носик. Они оба замурлыкали на понятном только им языке. Мадонна с младенцем, не иначе. Умилительное зрелище, в котором Ляля проявилась с еще одной стороны, делающей ее красивее внутренне. Хотя, вот эти моменты у кошек всегда были на высоте. Уж что-что, а миловаться с потомством они умели.

— Надо домой сгонять, рассказать родителям, что они стали дедом с бабкой, минуя фазу свекра и свекрови. — Сообщил я друзьям. — Может, с именем подскажут.

— Уверен? — Засомневалась Ляля. — Они и так считают тебя странным, а тут еще внук, который не человек в их представлении. Пожалей маму, она и так здорово с тобой просчиталась.

— Наверное, ты права. Представляю, как ей хочется похвастаться внучатами перед соседями, а ту я, с нашим… блин, да как же тебя назвать? — Я взлохматил свою шевелюру. — Смурзик, Мурсаня.

— Жорж, не терзай бедное дитя своими бесплодными попытками. — Философски изрек Антош. — Отпусти запрос в пространство, и он вернется с ответом.

— Ладно, отпущу. Дай потискать. — Я попросил малыша у Ляли.

Она осторожно протянула его мне. Ребенок перевел свой взгляд на меня, рассмотрел внимательно, будто изучая, довольно улыбнулся и заворковал. На сердце у меня стало так тепло и радостно, будто он и в самом деле был моим сыном. Я положил его на руку и стал плавно раскачивать.

— Шел отряд по берегу, шел издалека, шел под красным знаменем командир полка. — Эта песня возникала в моем разуме сразу, как только я брал малыша на руки. Её мне пела мать, а матери пела моя бабушка, так что она прописалась где-то в наших генах и проявлялась безусловным рефлексом.

— Жорж, что это за военные марши. — Ляля была убежденной пацифисткой и желала нашему ребенку не знать вообще, что такое война, оружие и прочие смертоубийственные штуки.

— Ну, уж нет, воспитывать сына будем, как сына, а не как девочку с мужскими причиндалами. Смотри, как ему нравится? — Малыш улыбался и агукал, выпрашивая продолжения песни. — Э-эй, командир полка. Слушай, может, назовем его Щорсом? Тут тебе и шипящие есть, как Антош любит, и буква «с» как для кошек, и в целом человек был геройского склада характера, прямо, как мы.

— Щорс? — Ляля проверила имя на язык. — Нет, ассоциация со щеткой и чем-то таким, похожим на железную терку.

— Мне тоже не очень. — Признался Антош. — Имя Щорш звучало бы красивее. Так звали мою прапрабабушку.

— Ну, уж дудки, называть сына в честь прапрабабушки Антоша, кем бы она ни была.

— Хватит вам уже издеваться над ребенком. — Ляля потянулась к ребенку лицом, сюсюкая и строя ему рожицы.

Малыш скривился, раскрыл рот и чихнул.

— У него, наверное, аллергия на кошачью шерсть. — Пошутил я на грани фола.

— Никогда не слышала о такой болезни. Вот про перелом носовой перегородки у обладателей языка без костей слышала. — Ляля сверкнула желтыми глазищами, удар которых я отбил коротким воздушным поцелуем.

Малыш что-то забубнил и буквально через секунду послышались звуки опорожнения. Руке под пеленкой, на которой он лежал, стало тепло и сыро. Ребенок закряхтел и недовольно скривился. Я имел неосторожность вытянуть руки вперед, чтобы не замочить свою одежду. Ляля решила, что это выглядело, как жест брезгливости.