Ты – Моя Любовь

– Пистолет, ― приказала девушка, мотнув головой в сторону оружия. Минаев неохотно протянул ей ствол.

– Сука, ты труп, ― процедил губернатор сквозь зубы.

– Ты бы за членом своим следил лучше. Если я стану трупом, то ты – евнухом, ― произнесла женщина, ловко выхватывая пистолет из рук Минаева и направляя уже другое оружие на его член. ― А теперь будь добр, скомандуй своим псам не рыпаться, а то у меня рука дернуться может, ― скопировала его “любезный” тон женщина.

Феликс бы засмеялся дерзости красотки, но его рука инстинктивно схватилась за нож. Всегда его носил с собой. С одиннадцати лет, с того раза, как “получил” его в наследство. Все присутствовавшие также было попытались схватиться за оружие. Женщина заметила мельтешение вокруг.

– Только дернитесь, и этот вот… без своего мужского достоинства останется.

– Никому не двигаться, ― заорал во всю глотку Минаев.

– А теперь пойдемте, сударь, на выход. И молись, чтобы никто нас не остановил, а то я тебя инвалидом сделаю. Все понял? Понял, я спрашиваю? ― прокричала она, надавив сильнее пистолетом на член Минаева.

– ДА! Никому не рыпаться! Никому не рыпаться! ― орал как очумелый Минаев, пока они медленно двигались к выходу. Феликс стоял, опершись о белую статую у входа в банкетный зал. Секунду стрельнула взглядом на Феликса. Он неторопливо поднял руки, давая понять, что с его стороны ей нет угрозы.

– Ты покойница, дура! Я ж тебя везде найду! Я ж тебя из-под земли откопаю! ― проклинал ее Минаев по дороге во внешний двор клуба.

– Ты, милый, смотри, чтоб свои яйца из земли не откапывал, ― процедила она, быстро угомонив поток брани губернатора.

Гуськом они вышли во двор. Некоторые присутствующие пошли следом за ними на безопасном расстоянии. В том числе и Феликс.

– Машина твоя где? ― спросила женщина, когда они вышли во внешний двор.

– В гараже.

– Прикажи охране пригнать к выходу машину, ключи оставить в замке зажигания, мотор не глушить, дверь на шоферское сиденье оставить открытой, и пусть откроют ворота!

Минаев проорал охране ее распоряжение. Наблюдавшие за зрелищем застыли в ожидании. Феликс, облокотившись на перила лестницы, потянулся за портсигаром. Периферическим зрением она заметила его движения. Феликс встретился взглядом с аквамариновыми глазами и застыл.

– Я закурить, ― объяснил Феликс свое движение.

– Да мне пофигу. Дернешься, и я стреляю! ― отрезала нимфа решительным тоном.

– Феликс! Ты издеваешься?! ― запищал Минаев.

– Ладно, ― усмехнулся Феликс.

Впору бы заржать в голос. Только Феликс никогда не смеялся. Практически даже не улыбался. Не умел. Хотя женщина его явно позабавила. Если бы Феликс мог, он бы непременно заржал. Через несколько минут один из охранников губернатора подогнал машину к воротам, выполнив все инструкции девушки. Массивные железные внешние ворота клуба открылись нараспашку.

– Пошли, давай, Казанова херов! ― опять ткнула женщина между ног губернатора.

Дойдя до доставленной к выходу машины вместе с Минаевым, сев на шоферское место, она резко с силой отпихнула Минаева так, что он упал. Дала по газам и на ходу захлопнула дверь машины. Феликс удивился. Смотри как, удалось все же выбраться. Ненадолго, ее найдут быстро и живьем закопают. Однако…

– Чо стали? За ней, живо! Убью суку! ― зашипел Минаев.

– Нет, не убьешь, ― тихо произнес Феликс, которому удалось закурить, хоть и запоздало.

Бросившиеся выполнять приказ губернатора охранники застыли на месте от его слов. Феликс всегда говорил тихо. В крайних случаях повышал голос. И всё же его всегда было слышно. Казалось, Феликс обладал уникальной способностью быть услышанным, даже если шептал одними губами. Все присутствующие знали, кто он такой и что собой представляет, а также, что именно он может сделать с каждым из них.

– Не понял… Феликс, ты видел, что эта сука позволила себе сделать?! ― истерил разозленный Минаев. ― Я этого так не оставлю!

– Оставишь, ― перебил его Феликс, выдыхая дым сигары. ― Забавная женщина, народ повеселила. Скучно у тебя стало в клубе, Володя. Раньше здесь дела решались, а теперь один базар. Люди скучают, нервничают. Зачем заставлять людей нервничать? ― намекнув на ситуацию с ювелирным заводом, Феликс спокойно продолжал курить сигару.

– Феликс, что ты?! Мы решим вопрос с Волковым. В любом случае, ― разнервничавшийся Минаев аж подпрыгнул от его намеков.

Феликс представлял интересы многих серьезных людей, которые шутить не любили. И, если этот… скот не решит вопрос с заводом, то губернатором ему быть не долго. Как и живым, собственно. Феликс это прекрасно понимал. Минаев тоже понимал.

– Так решай, а не за бабами погони устраивай. Нам в эту канитель открыто лезть нельзя. Сам понимаешь. Вот ты делом и займись. А то пока разговоров много, а толку от тебя на этом посту мало, ― Феликс говорил спокойно. Пока.

Он не хотел угрожать. Связи у Минаева были что надо, скользкий тип. Однако Феликс ― это Феликс. И с ним ругаться не хотелось никому. Враждовать с Феликсом было невыгодно, да и опасно. Хотя оба понимали, что женщина с аквамариновыми глазами, которая сейчас на всех парах давала деру из загородного дома Минаева, уже покойница. Хотя…

Сто восемьдесят, двести, двести двадцать… Машина стремительно летела по загородной трассе. Седан, который ей предоставили, вряд ли бы мог выжать больше. Хотя дорога была свежеасфальтированная, для себя же старались господа чиновники, жившие в этой глуши, все равно машина была не предназначена для таких гонок. Дорогая машина. Лике было все равно, она была бы рада и простым “Жигулям”, только чтобы удрать оттуда. Слишком хорошо Лике было известно, что следовало за словом “раздевайтесь”. Не раз приходилось слышать подобное. Ну, твою ж мать! Как так можно было вляпаться, опять! Только приехала практически из подобного же ада, только выбралась, считай зубами выгрызая себе воздух свободы! Нате-здрасьте, сходила в аптеку за тампонами, называется.

Судьба оставшихся в резиденции клуба девушек Лику не интересовала совершенно. Они сдались сразу, без боя. Даже не попытались. Спасение утопающих дело рук самих утопающих, это Лика усвоила быстро, слету, сходу. Спасать других она и не собиралась. Самой бы ноги унести.

Псы этого мерзкого жирдяя схватили ее практически с дороги. Запихнули в джип, больно ударив в челюсть, потому как брыкалась. Привезли на окраину к черту на кулички вместе с другими девушками. Провели связанной в шикарный трехэтажный загородный дом. Когда они вошли в зал, и Лика увидела толпу этих бизнесменов в дорогих костюмах, то сразу догадалась, что будет дальше. Только ошиблись они. Прошли те времена, когда она покорно подчинялась приказам мерзких уродов и жизненным обстоятельствам. Вторая их ошибка состояла в том, что их подтолкнули к обеденному столу. Практически сами дали доступ к оружию, дебилы. Не было бы ножа, Лика схватила бы вилку. Еще одним вариантом было разбить бутылку шампанского или другого алкогольного пойла и угрожать жирному ублюдку осколком разбитого стекла. Повезло. Ножом оказалось быстрее и эффективнее.

Капот машины начал дымиться. Лика услышала какой-то треск. Она начала резко тормозить, не хватало ей еще во что-то влететь. Выйдя из машины, открыла капот, из которого повалили огромные клубы дыма. Да елки-палки, что же это такое! Не ее день. Очень вовремя. На трассе никого не было. Однако в любой момент за ней могли погнаться, догнать и убить. Толку-то, что у нее пистолет, стрелять она не умела. И что теперь делать? Пешком идти? Ее привезли, пока она была в полной отключке от удара охранника, и она понятия не имела, где сейчас находится.

Да и куда Лике идти? Домой к отцу? А если они уже выяснили, кто она, и там ее ждут? Да и Сергей ее там мог достать. А вот этой твари она больше не дастся. Не живой точно. Да как же так, блин?! Надо что-то решать.

После приезда с Кипра две недели назад, Лика на оставшиеся мизерные деньги снимала комнату с хозяйкой. На большее не хватило. К отцу заявляться было опасно, да и чего уж говорить, элементарно стыдно. Не могла Лика в глаза отцу посмотреть после всего, что сделала. После всего, что ей сделали. За это время она только один раз посмела подойти к родительскому дому. Спрятавшись за деревом, Лика наблюдала, как ее старенький хромой на одну ногу отец выгуливал рыжего песика, которого так любила маленькая Маруся. Слезы навернулись сами собой. Нельзя. Не сметь, не сейчас. В данный момент надо разобраться, как выбираться из этой жопы. Плакать она будет потом. Когда-нибудь. После.