Страница 14 из 15
Наконец можно распрощаться с гостеприимной хозяйкой и приблизиться к обиталищу садовника. Минувшим летом на крылечке восседала мать-старушка.А в праздники сын катал её на городские мероприятия- в центр. А это, заметьте, не ближний свет, особенно учитывая то обстоятельство, что добирались Епанишниковы туда на инвалидной коляске. А когда Господь прибрал старушку, садовник так горевал, что напился в усмерть.
Домовничает мужик по-прежнему сам, и надо признать, всё у него ладится. По крайней мере, в огороде. Вот и сейчас, судя по характерным звукам, хозяин мотыжит картошку. По двору бродят курочки и с готовностью уступают непрошенной гостье дорогу. С псом у Сыропятовых тоже доверительные отношения: все косточки от семейных обедов идут ему. Дик бросает из будки благосклонный взгляд на гостью. Та тенью проскальзывает в избу. Внутри прибрано и по-дачному незамысловато. Старая, но всё ещё крепкая мебель родом из СССР, палас цвета детской неожиданности. Такой же лежал у Сыропятовых и был памятен числом 653, выведенным химическим карандашом на Зининой ладони- номером очереди, в которой они всей семьёй попеременно стояли за данным дефицитом.
Внутренность дома не даёт никакого объяснения недавнему визиту. Типичная холостяцкая берлога. Она возвращается в сени, и здесь взгляд цепляется за дверцу в чуланчик. В дверных скобах- замок, но дужки не сомкнуты. Видать, спешил хозяин…
Внутри- сумрачно. В отличие от чуланчика Сыропятовых рухляди типа керосиновой лампы, неработающего телевизора, прохудившегося самовара и швейной машинки времён Зингера здесь не наблюдается. Из предметов мебели – табуретка. Стены поклеены обоями. Неслыханное транжирство.
Он что – сделал из чулана дополнительную комнату?
Но почему нет мебели?
И тут взгляд посетительницы углядел… картины.
Не иначе как мастер-универсал занялся рисованием.
Прямоугольные деревянные рамки, похоже, сам мастерил.
Короче, домашний вернисаж.
Она встаёт на цыпочки и вглядывается в изображение. Нет, это не рисунок, а фото.
Лицо спящей.
Но если это и сон, то вечный.
Ведь ложем служит гроб.
Зина с трудом сглатывает, но не в силах отвести взгляд.
Смерть придаёт Алёниному лицу величие, которое отсутствовало при жизни.
Боковое зрение сигналит: здесь имеются и другие покойники. Вверху, слева, справа. Воздух вокруг густеет. Зина дышит- словно через соломинку, а взгляд тем временем соскальзывает вправо.
Фотография-старая, пожелтевшая, к тому же к ней добавлено сепии. Групповой снимок. В центре – женщина в гробу. Гроб стоит у разверстой могилы на белой поверхности. Снег? Покойница в тёмном платке. Густые ресницы оттеняют восковые щёки. Рядом мужчины в валенках и полушубках. Это СССР. Тогда было заведено делать похоронные снимки. Высокие монохромность и чёткость будто отпечатываются на сетчатке смотрящего.
…Взгляд метнулся выше.
Снова групповой снимок. На этот раз дедушка. Заострившийся нос, провалившиеся глазницы. Гроб поставили на обеденный стол. (Как после этого будет функционировать процесс пищеварения?) Вокруг- домочадцы. Старуха в траурном платке. Рядом паренёк- почему-то в одной майке-алкоголичке. Девочка с косичками. Божечки! Это мама! Получается, покойник- дедушка.
Зина с трудом заставляет себя шевельнуть диафрагмой.
Убраться отсюда как можно быстрее! Исчезнуть из этого мира теней.
И тут в барабанные перепонки ударяет звук.
Шаги!
Незваная гостья устремляется внутрь помещения и вжимается в угол. Затылок что-то щекочет. Паутина?
…Умц!-смыкаются дужки замка. Это явился забывчивый хозяин.
Зина остаётся одна. Вернее, в компании с мертвецами.
Ноги её становятся желейными, а перед глазами встаёт картинка из журнала «Сторожевая башня», которую свидетели Иеговы Иномазовы доставляли Сыропятовым до той поры, пока организацию не запретили. На той благостной картинке- люди встречают на кладбище воскресших родственников. Зина удивлялась тогда цветущему виду бывших мертвецов. А живое её воображение рисовало другое – упрятанные глубоко в земле домовины. И вот обитель тех, кто нем и недвижим, сотрясается от звука ангельских труб. Крышки и боковины гробов начинают ответно вибрировать.
Далее включалась защитная реакция психики и ставила предел воображению. Но оно прорывалось. Во сне. И тогда Зина слышала, как миллионы рук барабанят в крышки.
Пленница делает усилие и отрывает кудрявый затылок от стены. Дневной свет струится через зазоры в дощатой двери. Звяканье собачьей цепи, птичье треньканье, жужжание пчелы. А это что? Как будто ворох палых листьев взметнулся. Нет, опять шаги. Зинина голова снова вжимается в стену.
…Умц! А следом мужицкий голос:
– Выходи!– Зина, скованная страхом, медлит. – Знаю, ты здесь!
Она отлепляется от стены и шагает в поток струящегося в проём света.
Грозная фигура отступает, давая дорогу.
С бёдер свисают видавшие вида штаны.
В эту секунду оживает мобильник.
– Ты где?-спрашивает он голосом матушки.
– На Горбатом,– севший голос с трудом вырывается из гортани.
– Дело есть.
– Буду!-бросает дочь.
Мужик, засунув палец под ремень, пытается подтянуть штаны, которые брюшко вытеснило с законного места.
Женщина пользуется этим и шмыгает за порожек.
* * *
На крылечке сидит Принц и деловито вылизывает то место, где у стандартных котов имеются «бубенцы».
– А где Матильда?– Ко мне перешла мамина привычка разговаривать с домашней живностью.
Кот оставляет своё занятие и трётся о мои ноги. Похоже, находится в благодушном состоянии. Причина очевидна-опорожненная кошачья плошка. Прежде Матильда питалась специальным кормом, который закупался в местной ветеринарной клинике. Но на данное меню денег у меня
– Кыс-кыс!
– Миу-миу!-слышится сверху.
Кошка восседает на берёзовой ветке, и весь её вид говорит о крайней степени меланхолии.
– Слезай!– велю я.
В ответ- жалобно-просящий взгляд. Приходится идти в избу за табуретом. Во время спасательной операции я получаю пару отметин на руках и едва не шмякаюсь оземь. Принц с неодобрением наблюдает, как сМатильдой в руках я захожу в избу.
Содержимое нашего холодильника развеяло кошачью печаль. Она с жадностью набросилась на мойву, а когда Принц выразил намерение разделить трапезу, предупреждающе заурчала. И куда подевалась та привереда, на которую жаловалась матушка?
Насытившись, Матильда устроилась на моих босоножках в сенях, а я принялась готовить еду, а заодно прокручивать последние события.
Что это за коллекцию собрал соседушка?
С какими демонами сражается он в своём чулане? Или это убежище от них? Но как ни силится мозг выдать объяснение увиденному, выходит сплошной наив.
ГЛАВА 9
– С какой целью вы проникли в соседний дом? – В голосе Чингачгука арктический холод.
– Но там снимок Горожанкиной! Мёртвой!
– Старший лейтенант Сыропятова, гражданин Епанишников позвонил на горячую линию УВД и пожаловался на ваши противоправные действия.– Майор с силой трёт отливающий синевой подбородок- доносится шорох щетины, после чего демонстративно разворачивается к окну.– Пишите объяснительную! И по сути! – бросают туго обтянутые кителем лопатки.
Женский взгляд мечется по лакированной столешнице –та девственно чиста. Только карандаш сиротливо выглядывает из пластмассовой карандашницы.
«Но где хоть какой-то завалящийся листок?» – Вопрос адресуется торсу, этакой скалой возвышающемуся у окна.-Срабатывает. Чингачгук разворачивается как по команде «кругом!» и подходит к тумбе письменного стола. Выдвижной ящик издаёт протестующий возглас.
– На имя начальника УВД!
Белый лист распластывается перед подчинённой. Не решаясь взять ручку со стола, подчинённая достаёт из сумочки собственную. Строчки выпархивают из-под её конуса и ложатся на бумагу. В чём-в чём, а в писанине старлею Сыропятовой нет равных. По крайней мере, в этом учреждении. Через короткое время текст предстаёт перед майоровы очи, и густые латиноамериканские брови смыкаются на переносице.