Жорж - иномирец

Вольдемар сидел на земле с разбитым в кровь лицом. Его одежда, или мой чехол, был разорван почти пополам. Вдруг, он воздел руки к нему.

— Когда же это все закончиться? — Крикнул ввысь Вольдемар. — Когда я уже очищу свою карму?

Ставрррр молча поднял его и усадил в телегу, затем головой показал мне сделать то же самое.

— Я отвезу вас к ручью, умыться. — Пообещал он.

Телегу затрясло. Мы ехали по полю, подскакивая на пучках выгоревшей на солнце травы.

— Ты чего такой злой? — Спросил меня Вольдемар, после некоторого неловкого молчания.

— А ты чего хотел, испортить мне жизнь, а потом ржать в лицо и думать, что это нормально?

— Да, я как-то не подумал, что это обидно. Я вообще не понимаю людей, которые привыкают к чему либо. Какие могут быть привычки, когда мир такой большой и разный. Ну, я в том смысле, что ты спланировал жизнь наперед, не зная, что есть другой мир, на который здорово посмотреть.

— Да, у меня были планы, а ты их разрушил.

Вольдемар хотел ухмыльнуться, но вспомнил, чем это закончилось пять минут назад, и взялся за набухающий под правым глазом синяк.

— Потерпи чуток и поймешь, что все твои планы просто жалки, по сравнению с открывающимися возможностями. Планирование жизни — самый страшный грех, после десяти основных. Нет, я бы поменял его местами с чревоугодием. Да и не грех это вовсе, что плохого в том, чтобы вкусно поесть?

— Я что, теперь никогда не смогу вернуться домой? — В настоящий момент меня это заботило сильнее, чем иерархия грехов в понимании моего спутника.

— Давай так, минуя все этапы принятия неизбежного, сразу остановимся на принятии? Ага?

— Ага.

— Сможешь, но это сложно. У тебя есть несколько вариантов. Миры, они, понимаешь ли, бесконечны и чтобы выбрать тот, который нужен тебе, надо точно знать его, чувствовать, понятно?

— Не совсем.

— Ну, грубо говоря, проводник, который вернет тебя домой, должен быть сам из твоего мира, либо бывал в нем прежде и помнит его характерные особенности, либо ты сам должен научиться этому делу.

— А ты что? Или Ставрррр?

— Я? Я не из твоего мира. Прости, но я транзитом, не задумываясь, оказался там. В тот момент, мне было все равно куда, лишь бы подальше от обиженного сатира. Я понятия не имею, как его найти. Мы можем подобрать один из миллионов миров, похожих на твой.

— Не надо похожих, я домой хочу.

Вольдемар глубоко вздохнул и отвернулся.

— Вернемся к разговору чуть позже.

Ручей питался ледяными ключами. Холодная вода освежила меня. Я не постеснялся напиться воды прямо из реки. Она была очень прозрачной и вкусной.

— Прости, что не сдержался. — Я решил извиниться.

Вольдемар любовался своим потрепанным отражением в зеркале ручья.

— До свадьбы заживет.

— Мы где-нибудь остановимся? — Поинтересовался я.

Тело и мысли желали отдыха.

— Остановимся. В таком месте, где не будем на виду. Почти все миры похожи друг на друга отношением к иномирцам. Всех, кого власть не может контролировать, она считает опасными. Мы, такие, как я, всегда чувствуем себя занозами в чужой жопе. Даже если ты похож на жителей мира и прикидываешься своим, каким-то чудесным образом все происходит так, что власть ополчается на тебя.

— Это похоже на иммунитет. Ты, чужеродное тело, а мир-организм пытается избавиться от тебя.

— Поэтому я чувствую себя занозой. Но с другой стороны, есть такой момент, если ты хочешь возглавить какие-то силы в чужом мире, то все происходит так, будто кто-то с волшебной палочкой незаметно помогает тебе. Правда, до тех пор, пока ты не взберешься на самый верх. А потом резко все меняется, и тебя уже ведут на казнь, или пытаются отравить.

— А зачем тебе это? Власть и все такое?

— Интересно попробовать. Заниматься же надо чем-то. Шляться тоже надоедает.

— И что, ни разу не было такого мира, в котором жили нормальные люди с нормальной властью?

— Был. Однажды, занесло меня в такой мир, где слыхом не слыхивали о боге, дьяволе и в то же время жили мирно, любили друг друга, воевали понемногу, но так, вроде, как понарошку и были у них правила, которые реально не давали им устроить большую войну. И дернул меня черт рассказать им о боге. И все, конец пришел этому миру, еле ноги унес.

— Да уж, ирония.

— Миров, в которых спокойно живут иномирцы, очень маленький процент, меньше одной миллионной. Этот показатель коррелирует с количеством людей, умеющих ходить через миры, один на миллион.

— Слушай, выходит не так уж и мало. В России только сто пятьдесят таких есть получается.

— Если повезет, одним из них станешь ты.

— Повезет? В последнее время с везением не очень.

— Да, в твоем случае можно надеяться только на удачу. Чаще всего, практически всегда, способность приходит к потерявшимся детям. Их желание попасть домой настолько еще незамутненное взрослыми представлениями о мире, что получается вернуться по короткому пути сквозь миры,.

— А у меня замутненное. — Я вынужден был признать, что все стереотипы взрослых принял с распростертыми объятьями. Для меня они были как раз показателем зрелого мышления.

Ставрррр кувыркался на берегу в золотом песке, будто ни разу не видел его.

— У него что, насекомые? — Спросил я.

— У него? Ты только при нем не спроси такое? Это самые чистоплотные существа в мирах. Просто радуется возможности покувыркаться. Может, оглобли натерли.

— Они всегда такие были?

— В смысле? Ты хочешь узнать, не продукт ли они гибридизации?

— Да. Они же, как две половинки от разного.

— Ты не видел какие еще бывают половинки. Я думаю, что они получились такими давным-давно, после того, как решили перейти на растительную пищу. Хочешь не хочешь, а желудок пришлось отпустить четырехкамерный. Чтобы его носить на себе, пришлось вырастить большое тело и дополнительные конечности. Получился такой кентавр.

— Они все умеют ходить, как ты, через миры?

— Все. Но жить в них не могут. Еда, которую они употребляют, растет только в их мире, и не приживается больше ни в каком. Поэтому работают, как такси. Побомбил полдня и домой, на кормежку.

— Так это он бомбит? Я думал, он твой друг?

— Ну, мы подружились по дороге.

— Платить-то все равно придется?

— Я обещал ему машинное масло, для смазки колес.

— А где возьмешь?

— В нашем конечном пункте.

Рядом с ручьем, прямо из ниоткуда, появились двое. Мужчина, лет пятидесяти и подросток. Они увидели нашу компанию, и почему-то не смутились вида кентавра. Мужчина даже приветственно махнул рукой.

— Пойдем, Пиотта, здесь уже занято, поищем золото ниже по течению. — Предложил взрослый мужчина своему сынишке.

Парочка исчезла за кустами.

— Они сказали, золото? — Я подумал, что ослышался.