Выжить в Антарктиде

- Вы не имеете права мне приказывать! – возмутилась Анна. - Да и капитан присутствовал на представлении и ничего не имел против. Вы разве не заметили, с каким восторгом он мне аплодировал?

- Вот что, дорогая мадмуазель Егорова, - рассердился Грач, -  Именно я отвечаю за безопасность в путешествии. И я не желаю, чтобы пистолет находился в свободном доступе у вас в каюте или в трюме с вещами, куда каждому есть доступ. А станете спорить, я позабочусь, чтобы вас лишили как лицензии, так и работы!

- Самодур! – буркнула Анна, отворачиваясь.

Грач сделал вид, будто не услышал. Он вернул ей бумаги, которые до сих пор продолжал держать в руках. Конечно, они были в полном порядке.

- Всего хорошего! – сказал он, направляясь к выходу.

- У вас-то небось оружие всегда при себе, - тихо заметила Анна.

Володя замер, решая про себя, ответить или нет, но потом обернулся, распахивая пиджак:

- При мне нет пистолета, видите? Он мне здесь не нужен. К тому же Антарктида это земля, свободная от любого оружия согласно международной конвенции.

- Охранник и без пушки? Да ладно, рассказывайте сказки кому-нибудь другому!

- Как хотите. Но я еще раз повторяю: сдайте пистолет капитану! И это не просьба.

- Все поняла, гражданин начальник!

Она ерничала, и Грачу это было неприятно. Но сейчас, глядя ей в глаза, он четко увидел: такая выстрелить в человека не способна. Не было у нее ни ненависти, ни циничного хладнокровия.

На войне Владимир встречал всякое, и теперь, пожалуй, точно был способен определить, кто из стоящих напротив людей опасен, а кто нет. Несмотря на всю свою ершистость, Егорова была всего-навсего беззащитной девчонкой. На дне ее темно-карих глаз он увидел вызов, затаенную боль, страх и, наверное, упрямство. Но не злобу. Да, живость и беззаботность, которые она демонстрировала на публику, оказались притворством. Но это ее личное дело. Главное, что выстрелить в человека – ни в спину, ни целясь в лицо –  у Анны не получится.

- Помните, я слежу за вами, - предупредил он ее на всякий случай.

Кажется, Анна поняла, что именно он разглядел в ней за эти секунды зрительного контакта, и это вторжение ей не понравилось. Лицо ее слегка покраснело, а в голосе зазвучал январский холод:

- Приятно было побеседовать, вы такой душка, майор!

Толкнув Грача в грудь, Анна выпихнула его в коридор и громко захлопнула дверь перед самым носом.  Да так, что Владимир аж вздрогнул.

«Откуда она знает мое звание? – озадаченно подумал он. – Догадалась по возрасту?»

Он поднял руку, чтобы вновь постучаться к ней в каюту, но передумал.

***

Дорогие друузья, кому интересно. предлагаю поолюбоваться на Южные Шетландские острова вблизи.

14. Вблизи архипелага

Юрий Громов

Вика нашлась быстро – на своем привычном месте на третьей палубе (или «платформе», как назывались тут эти короткие площадки), где она взяла за правило любоваться пейзажами в часы, свободные от репетиций. В руках она держала свернутые в трубочку листы с текстом пьесы, но давно уже про них забыла. К тому же сейчас она была не одна, а в обществе подростка Кирилла, который что-то увлеченно ей рассказывал. Оба они были одеты в одинаковые красные куртки и носили солнечные очки, и потому смотрелись как близкие родственники.

Юра замедлил шаг, не желая врываться в их тет-а-тет, а потом и вовсе остановился неподалеку, облокотившись о борт.

Чувствовалось, что ледокол находился вблизи архипелага. Еще в стародавние времена моряки, увидев в открытом море птицу, понимали, что скоро смогут ступить на твердую землю. Сейчас же небо буквально кишело птичьими стаями. Альбатросы, буревестники, ржанки и поморники чуть ли не преследовали корабль, вспарывая стылый воздух разнообразными криками.

Ну, и конечно, о близости Антарктических земель говорили айсберги. «Душа океана» пробирался между сверкающими на солнце ледяными глыбами. Смотреть на их переливающиеся всеми оттенками грани без темных очков действительно было невозможно.

Айсберги казались неподвижными, высокими, но то, что возвышалось над водой, была лишь малая их часть. От холодной застывшей красоты веяло опасностью, очевидной даже для непосвященных. Любой самый прочный и приспособленный для плавания в здешних водах корабль, попади он между смыкающимися гигантами, мог быть раздавлен, как орех. А еще айсберги бывают подмыты снизу, и тогда достаточно удара особо расшалившейся волны, чтобы ледяная гора опрокинулась, потеряв равновесие, и увлекла за собой в пучину зазевавшееся судно.

Меж алмазными горами тянулись поля битого льда, который ледокол осторожно расталкивал, двигаясь вперед чуть ли не со скоростью пешехода. Многие пассажиры и незадействованные в работе члены экипажа толпились вдоль бортов, с любопытством взирая на тюленей, лежащих на плоских льдинах.

Один из тюленей распластался прямо по курсу и, казалось, крепко спал. Еще немного, и огромный корабль неминуемо раздавил бы его. Но на капитанском мостике тоже его прекрасно видели. Мощный протяжный гудок вспугнул стаю птиц, усевшихся на судовых антеннах. Тюлень тоже проснулся, поднял лениво голову и уставился на придвигающуюся к нему громаду. Но льдину свою не покинул, не нырнул – только отполз на несколько метров в сторону, наблюдая за пришельцами.

– Страна непуганой живности. Красота! – сказал кто-то рядом с Громовым по-русски. Он оглянулся и кивком поздоровался с крепким бородатым мужчиной – одним из тех, кто с таким комфортом на деньги международного фонда добирался до места предстоящей зимовки.

Замерев у перил, Юра и сам попал под гипнотическое действие бескрайних просторов, глядя на которые так легко вообразить себя первопроходцем. Но все же он не был новичком, это была его третья встреча с Антарктикой. Правда, первые две случились в иных водах и при иных обстоятельствах.

Тогда он плыл из Калининграда через Атлантический и Индийский океан. Их корабль обогнув Европу, пересек экватор, миновал Африканское побережье и углубился в безбрежные водяные просторы, по мере продвижения к югу меняющие цвет от насыщенного синего до белесо-серого. Юра помнил, с каким внутренним волнением наблюдал за этими переменами. Как ветер из желанного и несущего прохладу в жаркий день превращался в неистовый и холодный. Как ночи становились короче и превращались в сумерки. Как высокие светлые облака все чаще сменялись на серую облачность, несущую заряды мокрого снега.

Пингвинов Юра впервые увидел за три дня до прибытия. Январским ясным утром облака разошлись и впустили в мир солнечные лучи, заставившие сверкать абсолютно все: волны, снег на верхушках айсбергов и металлические детали корабельных надстроек. В этом дивном свете Громов заметил маленьких смешных человечков, усыпавших льдины.

Пингвины это птицы, но, глядя на них, трудно свыкнуться с данным определением. Хотелось, скорей, назвать их «существами» - дружелюбными, любопытными, и добрыми. В Антарктиде водится несколько видов пингвинов, но первыми, с кем довелось познакомиться, были мелкие и шустрые пингвины Адели или «адельки», как все их величали. Они совершенно не боялись человека и вели себя как дети. Если люди что-то делали, они обступали их шумной группкой и смотрели, будто перенимали опыт. В руки, впрочем, не давались. Если кто-то хотел их поймать или погладить, они выворачивались и плюхались на живот, улепетывая по льду с большой скоростью. Откатится такой беглец подальше, отталкиваясь лапами и ластами, но любопытство все равно берет верх, и он встает, отряхивается и ковыляет обратно к людям, чтобы нарваться на очередные неприятности. Впрочем, этих малышей старались не обижать…