Выжить в Антарктиде

– А кто такие были катары, – спросила Вика, – какие ценности хранили и защищали так яростно?

– Катары – это загадочная христианская секта, возникшая в Провансе в период крестовых походов. Она быстро распространила влияние на всю Южную Францию, Арагон, Северную Италию и даже на Балканы, и достигла рассвета в 12–13 веках. Другое название катаров – альбигойцы, по городу Альби: у «чистых» адептов была «Белая» столица. Суть учения катаров заключалась в следующем. Они считали, что нет одного бога, есть два, которые оспаривают господство над миром. Бессмертный дух человека стремится к богу добра, но бренная оболочка тянется к темному богу. Земной мир катары называли царством Зла и не признавали католическую веру, считая ее порождением этого злого мира. Они довольно настойчиво проповедовали свое учение, по всем дорогам Франции ходили люди в остроконечных колпаках и рассказывали об основных законах своей веры. Кое-кто из новообращенных порывал с прежней жизнью, давал обет аскетизма и отказывался от имущества – таких называли «совершенными» и им были открыты все тайны. А вот рядовые последователи назывались «профанами». Они жили, как обычно, грешили, как все люди, но при этом благоговейно соблюдали те немногие заповеди, которым их научили проповедники. Среди «профанов» было много рыцарей и знати, они отказывались подчиняться католическим священникам, не платили церковный налог. Все попытки нового папы Иннокентия III вернуть катаров в лоно католической церкви, обернулись полным провалом, как не помогла анафема дворян, оказывавших поддержку еретикам. Поводом для войны послужило убийство папского легата Пьера де Кастельно в Лангедоке в 1208 году, после чего Ватикан издал буллу, в которой, кроме призыва к крестовому походу, содержалось обещание одарить всех его участников землями в Южной Франции. В середине 1209 года десять тысяч крестоносцев, выступив из Лиона, начали беспрецедентную войну против своих соотечественников. Некогда цветущий край превратился в руины. К 1243 году оплотом катаров практически остался только замок Монсегюр в Пиринеях. Армия королевского сенешаля Каркассона Гуго дез Арси  почти год не могли взять крепость, которую защищало всего 15 рыцарей и 50 солдат. В конце концов Монсегюр пал, а его защитники погибли, добровольно взойдя на костер, не пожелав отречься от своей веры. О защите Монсегюра сложили много легенд. И одна из них гласит, что накануне падения крепости четверо посланцев, самых ответственных и честных, по приказу Бертрана Марти, последнего епископа Монсегюра, покинули крепость по тайному ходу. Они унесли с собой главную ценность и святыню – некое сокровище, которое в веках получило имя «Святого Грааля[5]».

Геннадий сделал небольшую паузу, чтобы встать и помешать подгорающую похлебку. Кирилл, сидевший за столом с зачарованным видом, очнулся и сдернул лупу со лба.

– А Грааль мог быть тем самым волшебным Ключом, который носит Патрисия в виде кулона? – спросил он.

– Никто не знает, что такое Грааль, – ответил Белоконев, возвращаясь на свое место. – Вряд ли в этом свертке было золото или серебро — рисковать жизнью из-за этого никто бы не стал. Следовательно, спасенное сокровище катаров было совсем иного рода. В конце 19 века, в эпоху расцвета мистики и оккультизма, Монсегюр стали величать Храмом Солнца и приписывать ему всякие чудеса. Одним из его исследователей был немецкий археолог-любитель Отто Ран[6], который увлекся историей катаров еще в школьные годы и посвятил всю свою сознательную жизнь поискам альбигойского наследия. Его книга «Крестовый поход за Граалем» с предположением, что религия катаров имеет арийское происхождение, настолько впечатлила Гиммлера, что Ран получил предложение работать под эгидой СС.  Ран стал сотрудником Аненербе[7] – секретной организации, занимавшейся, в том числе, поиском исторических реликвий оккультного толка, вроде Копья Судьбы или Ковчега Завета. Не удивительно, что с  такими запросами фашисты проникли и в Монсегюр и долго вели там раскопки. Конечно же они искали Грааль, но безуспешно. В 1944 году войскам союзников с огромным трудом удалось отбить крепость. Немцы сопротивлялись четыре месяца, хотя участь их была, по сути, предрешена. Легендарный Монсегюр, в который раз за свою долгую историю, был разрушен до основания

– Грааль фашисты не нашли, – кивнул Кирилл.

– Разумеется. Но и в наши дни находятся охотники за сокровищами, которые ищут в стенах и на подступах к Монсегюру тайные знаки, способные привести их к катарскому Хранилищу. Оно, по слухам, находится в одной из окрестных пещер. Больше всего их интересует тот сверток, который спасли от поругания четверо смельчаков в 13 веке. Одни считают, что они далеко не ушли и припрятали реликвии в горном массиве. Другие говорят, что катары выполнили свою миссию до конца, достигли Северной Италии и далее, покинув Европу, перебрались на Восток. Вот там, в каком-нибудь русском Беловодье, и хранятся в строжайшей тайне загадочные волшебные артефакты.

Тут с улицы донеслись крики. Вопили по-французски. Вика узнала голоса Доберкура и Дюмона, а вскоре к ним присоединилась и Патрисия

– Что у них такое случилось? – Белоконев привстал и подошел к окну, пытаясь углядеть причину переполоха. – Не видно их, по ту сторону барака скандалят.

– Доберкур ругается, что Жак напился и способен на всякое, – пояснил Кирилл. – А Патрисия кричит, что у нее кулон украли.

– Ты их понимаешь? – удивилась Вика.

– Немного, это уже не секрет. Сейчас Патрисия хочет, чтобы Ги не сильно калечил Жака, он им еще пригодится.

Вика и Геннадий бросились к выходу, но застали уже финальную сцену. Патрисия стояла на коленях в грязи возле валяющегося тут же Дюмона, но не поднимала его, а трясла, что-то гневно выговаривая. Дюмон, скрючившись, хватался за живот и стонал, на Пат не реагировал, его голова моталась из стороны в сторону, когда француженка хлопала его по щекам. При этом окровавленные губы и нос Дюмона ее совершенно не смущали. В нескольких метрах от них Доберкур поднимался с земли, держась одной рукой за стену спального барака, а другой вытирая разбитую губу. Над ним возвышался слегка запыхавшийся Ашор, встряхивающий правой кистью.

– Алкоголика защищаешь? – Доберкур сплюнул ему под ноги и обернулся на застывших зрителей. – Вора и предателя пожалел?

– Пинать лежачего в живот никому не позволю

– Лучше спирт свой запри где-нибудь!

– Спирт запру, а ты держи себя в руках!

- Он Ключ украл! – крикнула Патрисия. – Пусть ответит, где Ключ!

- Я не брать! – очнулся Дюмон и плаксиво повторил: – Я ничего не брать!

- Пропал Ключ?! – пробормотал Белоконев, пораженно уставившись на Патрисию. – Тот самый, что вы нам показывали?

- Когда он пропал? – спросила Вика.

- Когда я душ принимала, - Пат оставила Дюмона, напоследок сильно пихнув его в грудь, и поднялась с колен. – Возле бани только этот алкоголик крутился ...и ты!

- Я не видела Ключ, - проговорила Вика, потрясенно переводя взгляд с одного участника драмы на другого. – Я сразу ушла вешать белье.

- Жак утверждает, что ты возвращалась.

- Да, за вторым ведром. Было два ведра и миска с прищепками, ты же помнишь, я по очереди ходила…

- Вот тогда и была у тебя возможность взять Ключ в моих вещах. Предбанник изнутри не запирается.

- Я видеть мисс, - хрипло произнес Дюмон, кое-как поднимаясь на ноги, - она ходить в баня. Туда-сюда ходить. Туда-сюда. А я ничего не брать! Ее обыскать надо!

- Выворачивай карманы! – велела Патрисия, приближаясь к Виктории.

Вика попятилась:

- Я ничего не брала!

- Я тебя видеть! – крикнул Дюмон и покосился на Доберкура. – Я не брать, ты брать!

– Без Ключа мы никогда не выберемся отсюда, - сказала Пат. – Отвечай, зачем ты его украла? Кто тебя подговорил?

- Может, не стоит обвинять огульно? – произнес Ашор.

- Я извинюсь, если она не при чем, - отрывисто откликнулась Пат. – Но пусть сначала докажет свою невиновность!

*

сноски