Купец из будущего

- Все-таки дулебы…, – задумчиво протянул Уго. - А зачем тебе столько оружия, парень?

- Да я же только что сказал, дулебы шалят, - юный владыка смотрел на графа ясными невинными глазами, в которых плескалось искреннее недоумение. – У меня парни в том году чуть рабами не стали, еле выпутались. Их дулебы и продали.

- Да, я слышал эту историю. Удивительно! Так это ты был?

- Так это был я.

- Пойдешь со мной на дулебов? – спросил в лоб граф.

- Что платишь? – не задумываясь спросил Само.

- Долю в добыче дам, - поморщился граф.- Вот ведь наглец! За честь почитать должен. Тебе сам граф предлагает в поход пойти.

- Какую долю дашь? – в глазах парня был нешуточный интерес.

- Достойную, какую же еще, - удивился граф. – Твои люди пойдут со мной, а я потом награжу вас.

- Сколько платишь? Чье оружие? Как будем делить добычу? Как оценим рабов? Как поделим доли погибших? – выдал Само, озадачив графа до крайности. Тот не ожидал такого напора.

- Ну…, десятую часть дам, - выдавил из себя граф.

- Половину, - припечатал владыка. – Я приведу пять сотен воинов с добрым оружием, рабов продаем по честной цене купцам из Бургундии, и я присутствую при каждой сделке. Доли убитых идут их вдовам.

- Пошел вон, лесной оборванец! - на скулах графа заходили желваки. – Совсем обнаглели, дикари проклятые! Убирайся из моего города немедленно.

- Да я уже тут почти закончил, граф, - спокойно ответил ему Самослав. – Прощай.

Пятеро его людей, стоявших у коновязи, быстрым шагом пошли за владыкой, который направился к лавке купца Райхарта. Тот ждал дорогого гостя, мысленно подсчитывая полученные барыши. Он уже продал ему коров, быков и лошадей. Продал и большую часть оружия. Молодой воин сдержал слово, и выкупил все, как договаривались. Но у Райхарта был небольшой сюрприз.

- Есть еще товар, специально для тебя, Само, - сказал он, когда владыка вошел к нему в лавку. Купец достал аварский лук и положил на стол.

- Случайно завалялся? – поднял бровь владыка.

- Нет, я за ним специально посылал, - спокойно ответил купец.

- Три соболя дам, - небрежно ответил Само. – Надо же помочь тебе сбыть никому не нужный товар.

Купец Райхарт согнулся в приступе хохота. По его лицу потекли слезы, и он, всхлипывая от смеха, выложил на стол еще несколько луков и колчаны со стрелами. Он вскоре успокоился, и посмотрел на Самослава холодными глазами прожженного дельца.

- Десять соболей за каждый. И стрелы отдельно.

- Ты сошел с ума, уважаемый Райхарт? – вежливо поинтересовался у него владыка. – В прошлом году ты продал мне три лука по пять!

- А в этом я продам тебе десять луков по десять, - с ледяным спокойствием ответил ему купец. – И ты их купишь.

- Почему ты так решил? – удивился Самослав. – Я похож на дурака?

- Ты похож на человека, которому нужны хорошие луки и много стрел, - с непроницаемым лицом ответил ему Райхарт. - Или ты считаешь себя самым умным, а остальных слепыми и глухими? Или ты думаешь, никто не видит на твоих руках следов от тетивы? Ты думаешь, что о городе на трех реках никто не знает? Ты думаешь, что никто не знает об этом? – Райхарт показал монету из соли. – Тебе скоро понадобится много оружия, парень, поэтому бери, пока я не поднял цену.

- Покупаю, - сжав зубы, ответил Самослав. – В долг поверишь? У меня с собой больше ничего нет.

- Возьму солью, но цена будет на треть дороже, - протянул руку купец. – Когда отдашь?

- Через два месяца, на солнцеворот, приду. Верь мне, обмана не будет.

- Я верю, - погладил окладистую бороду купец. – Клянусь сиськами Фрейи, я такого хваткого парня в жизни не видел. И сердце мне подсказывает, что с тобой лучше дружить.

- А раз так, - Самослав перегнулся к нему через прилавок и приблизился лицом к лицу купца, - то послушай мой совет. Бесплатный совет, почтенный Райхарт! Ваш граф – не жилец, слишком глуп и жаден. Он уйдет в поход, из которого не вернется. И если ты услышишь что-то важное, то знаешь, где меня найти. Я в долгу не останусь.

Вместо ответа Райхарт протянул Самославу руку. Он согласен. А граф и впрямь жадный дурак, даром, что родственник самого герцога. Венды вышли из лавки, а купец позвал старшего сына, который только что помог погрузить купленные луки и стрелы.

- Тео, когда граф позовет охочих людей в поход на вендов, не вздумай соглашаться. И парням скажи, чтобы не ходили. – А когда сын посмотрел на него вопросительно, пояснил: - У меня был плохой сон, не к добру это.

***

Месяц спустя

Поход оказался тяжелым. Пять сотен, что привел в земли дулебов граф Уго, таяли на глазах. Ближние к землям германцев хутора оказались пусты, и воины, которые сожгли убогие землянки вендов, крытые камышом и соломой, лишь распалили свою злобу. Где скот? Где бабы? Где зерно? То тут, то там, из зарослей вылетали дротики, метать которые словене были мастера. Счет раненых шел на десятки, были и убитые. Самым скверным оказалось то, что зазубренная кость наконечника, обмазанная дерьмом, легко ломалась в ране, и это приводило к тяжелому воспалению, от которого крепкий воин мог сгореть за неделю. Еще два человека умерли в корчах, с искаженной страшной мукой лицом. Столбняк на войне встречался частенько. Но Уго упрямо шел вперед, сжигая все деревушки вендов, что попадались ему на пути. Проводник вел его к городищу местного князька Младана, который стоял ближе всех к границе. Отсюда как раз никто уходить не собирался, и за частоколом стен сидели те, кто оставил им пустые лачуги.

Баварцы разбили лагерь вокруг городка. Венды сильны только в своих подлостях, железного оружия у них немного, а доспех есть только у знати, и тот трофейный. Они чаще в бой голыми по пояс идут. Видно, больше боятся единственную рубаху попортить, чем собственную шкуру. Граф Уго усмехнулся, смешно получилось. Надо будет вечером воинам это сказать, они оценят шутку.

Приступ начался на рассвете, когда бавары, собравшие из жердей десятки лестниц, пошли на приступ в полной тишине. Стены были плёвые, в два человеческих роста, и баварцы споро полезли на них, держа в руках ножи-саксы, что были в локоть длиной. Сзади стояли копейщики, которые должны были лезть следом. Они, прикрытые щитами, сомнут хлипкий строй вендов. Но все пошло не по плану. Над крепостцой раздался протяжный крик, и на стенах появились защитники, которые стали деревянными рогатками отталкивать лестницы прочь. Баварцы, поминая Водана, Фрейю и бога войны Циу, полезли на стены, сверкая налившимися кровью глазами, но первых смельчаков встречали топоры, палицы и копья, а остальные из-под стен пытались поразить вендов ангонами. Без особого успеха, впрочем. Штурм захлебнулся почти сразу, а беда пришла, откуда не ждали.

- Вот дерьмо, - сплюнул Уго, когда увидел вендов, которые выходили из леса, таща на себе тяжеленные щиты, сбитые из грубых жердин. Дулебы уже были ученые, и погибать под шквалом франкских ангонов, жало которых могло быть в руку длиной, дурней не было. Граф не боялся вендов, в плотном строю они воевали скверно, предпочитая налетать, жалить уколами дротиков, и снова убегать. Если бы граф умел читать, то знал бы, что именно так в Греции метатели копий-пельтасты не раз били фалангу, закованную в бронзу. Но граф читать не умел, и начал строить свое войско, превращая его в монолитную стену щитов. Словен было много, очень много, и Уго, который был опытным воином, понял, что ему конец. Он вступит в бой с войском, вышедшим из леса, а в спину ему ударят венды, вышедшие из крепости, и просто забросают их копьями. Он отвел войска в сторону и занял позицию спиной к лесной тропе, по которой сюда и пришел. Он будет медленно отступать, не ломая строй, до самой Ратисбоны.

В строй баварцев полетел шквал дротиков и стрел, который убил и ранил с полсотни бойцов. Те ответили бросками ангонов, которые пробивали мускулистые полуголые тела насквозь. Впрочем, большая часть копий застряла в щитах. Следующий ливень скосил еще по полсотни бойцов с обеих сторон, а из крепости посыпались воины, сжимающие в руках копья и топоры. Первый натиск славян был страшен. Две тысячи бойцов бросились на неполные четыре сотни баварцев, чуть не проломив их строй. Копья находили щели между щитами, дубины и топоры крушили их хлипкую защиту. Ни один щит не выдержит больше десятка ударов. Но, как и предполагал Уго, венды отхлынули, оставив на траве раненых и убитых.