Страница 2665 из 2687
— В том-то и соль! Он не ладил с Верховным жрецом и как-то ночью напился, да и сгустил статую Верховного жреца в таком месте, где она всем бросалась в глаза, и такую большую, что видна она была издалека. Вот только голову Верховного жреца он насадил на туловище зверя.
— О-го-го!
— Ну и утром, когда он протрезвел и вспомнил, что натворил, то сразу ударился в бега. Устроился в Красном море на грузовое судно, да и приплыл сюда.
Во время этого разговора лицо Клевума вытягивалось все больше и больше. Наконец он не выдержал.
— Вы, два идиота, даже не вспомнили, как карают за противозаконное использование жреческих тайн!
— Заткнись, Клевум! Если Талус победит, он все уладит. А если мы проиграем выборы… так на всем Му для нас не найдется безопасного убежища, устроим мы эту штуку или нет.
Убедить Орика оказалось очень непросто. Как политик, он был сама любезность, но как организатор предвыборной кампании Талуса и, следовательно, шеф Робара, Дольфа и Клевума он, в чем юноши не замедлили убедиться, оказался крайне осторожным, хотя и сохранял приятельский тон.
— Хм-м… да… право не знаю, — сказал он. — Боюсь, Талусу это не понравится.
— А зачем ему знать заранее?
— Ну, мальчики… право же! Э… не хотите же вы, чтобы я скрыл от него…
— Орик, но ты же прекрасно понимаешь, что мы наверняка проиграем, если не примем какие-то меры, и побыстрее.
— Робар, откуда такой пессимизм? — Выпуклые глаза Орика излучали фальшивую уверенность в будущем.
— А соломенное голосование? Не слишком-то много оно обещает! В сельских местностях мы проигрываем один к двум!
— Ну-у… Может быть, ты и прав, мой мальчик. — Орик дружески положил ладонь на плечо юноши. — Хорошо, предположим, что мы и правда проиграем выборы. Му же не один день строился. И я хочу, чтобы вы знали, как высоко мы ценим ваше самоотверженное усердие, независимо от исхода. Талус его не забудет, как и… э… я… Благодаря вам и таким, как вы, мы, старшее поколение, можем не опасаться за судьбу Му!
— Нам не нужно, чтобы нас высоко ценили, нам нужно победить на выборах!
— Безусловно, безусловно! Мы все этого хотим, и я в первую очередь. Э… в какую сумму обойдется эта ваша задумка?
— Сгущение обойдется недорого. Предложим Кондору единовременный гонорар и пообещаем какую-нибудь должность после победы. Основные расходы придутся на вино для него. Другое дело переброска истуканов на избирательные участки. Мы планируем простую коммерческую переброску.
— Она… э… обойдется дорого.
— Дольф заходил в храм справиться о цене.
— Боги! Неужели вы открыли жрецам свой план?
— Нет, почтеннейший. Он просто уточнил тоннаж и расстояние.
— И сколько он запросил?
Робар ответил, и на лице Орика появилось такое выражение, будто у него на глазах волки пожирали его первенца.
— Ни в коем случае! — отрезал он. — Даже и не заикайтесь!
Но Робар не отступил.
— Дороговато, конечно, но куда дешевле избирательной кампании, которая не принесет результата. Кроме того… Да, я знаю, что официально жрецы стоят вне политики, однако с твоими связями уж наверное удастся найти такого, кто займется этим частным образом за плату поменьше или даже в кредит. Ему это ничем не грозит, а если наш план осуществится, то победа обязательно будет нашей. Это твердо.
Орик сказал — и впервые в его голосе прозвучал искренний интерес:
— М-м-м, да. Пожалуй, ты прав. — Он тщательно соединил кончики пальцев. Беритесь за дело, мальчики. Обеспечьте изготовление истуканов. А организацией переброски займусь я. — И с озабоченным видом он направился к двери.
— Минуточку! — возопил Робар. — А деньги, чтобы подмаслить старика Кондора? Орик остановился.
— А, да-да. Как я рассеян! — Он вытащил три серебряные монеты и протянул их Робару. — Наличными и без расписки, э? — Он подмигнул.
— Да, кстати, почтеннейший! — вставил Клевум. — Как насчет моего жалованья? А то квартирная хозяйка мне проходу не дает.
Орик изумился.
— Как? Я тебе еще не заплатил? — Он пошарил в складках тоги. — Ты очень деликатен. Такое терпение и патриотизм! Но ты же понимаешь, у меня столько разных забот, а спонсоры далеко не все исполняют свои обещания в ими же назначенные сроки! — Он протянул Клевуму одну-единственную монету. Напомни мне в первый же день следующей недели, мой мальчик. Не допусти, чтобы я снова забыл.
И он торопливо удалился.
Дружная троица пробиралась по узким улочкам, запруженным лотошниками, моряками, ребятишками и домашними животными, ловко избегая всякого мусора и помоев из ведер, которые бесцеремонно опоражнивали прямо с балконов. Харчевня «Пляшущий кит» дала о себе знать густым благоуханием квартала за два. Кондор, как обычно, привалился к стойке в уповании, что пьющие вокруг мореходы угостят и его.
Когда юноши пригласили его выпить с ними, он согласился со всей поспешностью. Робар выждал, пока пара кружек пива не привела старика в благодушное настроение, и только тогда заговорил о деле. В ответ на прямой вопрос Кондор выпрямился с пьяней гордостью.
— Умею ли я сгущать подобия? Сын мой, ты видишь перед собой того, кто сотворил Сфинкса! — Он элегантно икнул в кулак.
— Но сумеешь ли ты сделать это здесь и теперь? — гнул свое Робар. Разумеется, за гонорар, — прибавил он.
Кондор опасливо огляделся.
— Осторожнее, сын мой. Нас могут подслушать… Тебе требуется первичное сгущение или простое кодирование?
— А какая разница?
Кондор со вздохом возвел глаза к потолку и вопросил:
— И чему только учат в нынешних школах? Первичное сгущение требует большей затраты сил, ибо приходится тревожить самую сердцевину эфира. А копирование сводится к простой перегруппировке атомов в заданные конфигурации. Для каменной статуи сгодится простой булыжник.
— Значит, копирование! А нужно нам…
— Для первого завода хватит. Останови грузчиков! — Кондор отвернулся и подслеповато уставился в ветхий пергамент, шаря налитыми кровью главами по выцветшим иероглифам.
Они собрались в заброшенном карьере за дальним полем дядюшки Дольфа, который получили в полное свое распоряжение без всяких хлопот: ведь, как рассудительно указал Робар, раз почтенный старец не знает, что на его земле творится беззаконие, какие у него могут быть возражения?
Их компания пополнилась шестью краснокожими грузчиками из Земли Инков неутомимыми внлачами, обладавшими, помимо всего, одним важнейшим достоинством; они ни слова не говорили но-муйски. Они загрузили серой галькой бункер необычной конструкции — без выпускного отверстия, а теперь невозмутимо ждали дальнейших распоряжений. Кондор засунул свиток в складки видавшей виды туники и извлек из того же тайничка серебряную трубочку.
— Твоя конфигурация, сын мой?
Дольф протянул ему восковую модельку, вылепленную по карикатуре на Нетопырьухого. Кондор поставил слепок перед собой и уставился на него в серебряную трубочку. То, что он увидел, как будто его удовлетворило. Во всяком случае он монотонно забубнил себе под нос, покачивая в такт лысой головой.
Примерно в пятидесяти шагах от них на каменном пьедестале начал возникать образ, вначале словно клуб дыма, но затем сгустился, пошел рябью, уплотнился и затвердел. Кондор оборвал бормотание и обозрел плод своих усилий. Высотой в три человеческих роста перед ними красовался истукан Нетопырьухого весь насквозь из бесхитростного обычного камня.
— Клевум, сын мой, — сказал Кондор, — передай-ка мне кувшин.
В бункере не осталось ни камешка.
За два дня до выборов их посетил Орик. Робар растерялся: Орик не только привел с собой какого-то незнакомца, но и походил с ним между рядами массивных истуканов. А потом, когда их шеф попрощался с ними, он отвел его в сторону и зашептал:
— Что это за тип?
— Вполне надежный, — заверил Орик с обезоруживающей улыбкой. — Один из наших… мой друг.
— Но доверять ему можно? Я, по-моему, ни разу его не видел. За все время кампании.