Страница 21 из 50
«26 января 1734 года.
Сегодня должен был пойти к причастию, но не смог. Ничего не могу понять. Ноги просто несут мимо церкви. Домашние косятся. Пришлось придумать какую-то нелепицу, чтобы оправдать сей в высшей мере предосудительный поступок».
«27 января 1734 года.
Сегодня чуть было не сгорел. Я и до этого чувствовал, что мои ладони изрядно горячи, куда сильнее обычного. Но сегодня у меня в руках загорелся лист бумаги. Я перепугался и уронил его на пол. Еле успел затоптать. Пламя было весьма сильным, словно не лист бумаги горел, а костер преогромный. Наваждение дьявольское, не иначе! Помилуй меня, господи!».
«31 января 1734 года.
Сегодня приехал дядюшка Людвиг. Матушка расстаралась, чтобы принять его наидостойнейшим образом. Он нас больше десяти лет не изволил посещать. Он затворник, и из своего замка не выезжает, почитай, и никогда. Престранные вещи говорит дядюшка, весьма необычные. Якобы я, рожденный в семье добрых католиков, самый, что ни на есть, колдун. А когда я не поверил, с улыбкой предложил в церковь сходить. Я вновь испробовал, и вновь не смог. Господи помилуй, да неужто, это правда? Да за что же наказание мне такое! Не хочу к Нечистому в прислужники идти! Гореть моей душе в геенне огненной!».
«15 марта 1734 года.
Прибыл с дядюшкой в его замок. До чего же мрачное место! И горы Шварцвальда вокруг почти безлюдные. Из прислуги — один старый горбун. Истину говорю — прислужник колдуна. И взгляд весьма недобрый. Дядюшка меня своим наследником назначил, чему матушка весьма рада оказалась. Нас шесть ртов, а состояние наше невелико. Так что ей большое облегчение наступило».
«17 марта 1734 года.
Дядюшка скончался. В постели тело остывшее нашли. Слуга и не опечален вовсе, говорит, что так и должно быть, раз новый хозяин появился. Господа более не поминаю. Нельзя мне теперь, я другому господину служу».
«29 марта 1734 года.
Веду разбор дядюшкиной библиотеки. Средств он мне оставил предостаточно, чтобы жизнь ученым занятиям посвятить. Написал матушке, что готов сестрам достойное приданое выделить. Храни их тот, кого мне поминать теперь нельзя»
На этом перевод заканчивался, и Кирилл отбил письмо переводчику: «Абсолютно с Вами согласен. Редкостная дичь, но семейные традиции нужно чтить. Я хочу все архивы перевести и издать в виде книги. В следующем году у дедушки юбилей, ему будет приятно».
Ответ прилетел незамедлительно: «Что ж, я рад. Работу продолжаю. Весьма рад, что работаю с таким преданным своей семье молодым человеком. Вы удивительный юноша. Я, как преподаватель с сорокалетним стажем, знаю, о чем говорю. Иногда я даже представляю, как в аудиторию заходит расстрельная команда, ставит на кафедру пулемет и медленно, очень медленно заправляет ленту. А эти великовозрастные балбесы бросают свои телефоны и ощущают непреодолимую тягу к учебе… Мечты, мечты… С уважением, Георгий Леонардович».
Звякнул телефон, и Кирилл заинтересованно взял его в руку. Номер он поменял, и связаться с ним мог только один человек. Собственно, это он и был.
«Срочно появись в том же кафе. Вопрос жизни и смерти».
— Надо же, какая экспрессия, — буркнул себе под нос Кирилл.
Но почему бы и не встретиться, вдруг у парня беда. А человек он неплохой, что для его сегодняшней жизни вовсе немало. И Кирилл зашел в кабинку туалета, переместившись в туалет того же кафе, где они передавали книгу заказчику. Ринат сидел за дальним столиком, он был весьма бледен, а перед ним стояла чашка остывшего кофе. Он пока не сделал ни глотка.
— Здоров! — весело сказал Кирилл.
— Здоров! — вяло ответил Ринат.
— Чего смурной такой? Кого хороним?
— Заказчика хороним, — хмуро ответил Ринат.
— Какого? — резко сел Кирилл. — Этого, с рыбьими глазами?
— Его самого! — кивнул Ринат. — Теперь его брат требует встречи.
— А мы ему что-то должны, что ли? — удивился Кирилл. — Кто он такой, чтобы что-то требовать?
Ринат посмотрел на него, как на умалишенного. Впрочем, он сделал скидку на юный возраст волшебника и сказал.
— Ты не понимаешь. Этот может потребовать все, что захочет. Он скоро будет здесь, и я тебе советую очень аккуратно выбирать слова, когда разговариваешь с этим… существом.
— Хорошо, — кивнул Кирилл. — Слушай, а сколько тебе его брат за книгу заплатил? Если не секрет, конечно.
— Не секрет, — нехотя ответил Ринат. — Триста тысяч.
— Долларов? — деловито поинтересовался Кирилл.
— Совсем, что ли? — удивленно посмотрел на него Ринат. — Рублей!
— Мы что, за полторы сотки на рыло жизнью рисковали? — завопил Кирилл. — Да ты совсем больной, что ли? Тебе делать было нечего?
— Мне жрать было нечего, — хмуро ответил Ринат. — Понял?
— Понял, — успокоился Кирилл. — Давай я с ним поговорю, а ты молчи.
— Уверен? — спросил его Ринат. — Ты же его не знаешь совсем. Это страшный человек!
— Ну, не такой уж я и страшный, — напротив сидел клон предыдущего клиента, только немного постарше, и еще неприятнее, если это было вообще возможно. — Я не для всех страшный, а только для врагов. Вы хотите стать моими врагами, молодые люди?
От него веяло могильным холодом. И весь вид этого человека с впалыми щеками и глазами, как будто провалившимися в череп, навевал тоску и ужас.
— Мы хотим знать, чем обязаны встрече, — уверено сказал Кирилл, хотя никакой уверенности он в себе не ощущал. Напротив, от вида это типа его колотило не на шутку.
— Моего брата убили, — вымолвил их собеседник. — И вы причастны к его смерти.
— Каким это образом? — удивился Кирилл.
— Книга, его убили из-за книги, — сказал колдун.
— Мы доставили заказ, мы получили оплату, и мы никого не убивали, — решительно ответил Кирилл. — Мы к убийству вашего брата не причастны.
— Вы найдете убийцу, и вы вернете мне книгу, — припечатал колдун. — Сроку даю неделю.
— А иначе? — попытался возразить Кирилл.
— А иначе я из вас сделаю чучела, и поставлю у себя в лаборатории, для услаждения взора, — и он улыбнулся зубами, никогда не знавшими заботы стоматолога.
— Не пойдет, — отмел его предложение Кирилл, у которого дрожали поджилки. — У нас тут не столовая для бездомных. Мы бесплатно не работаем.
— Наглые моськи! — усмехнулся колдун. — Ничтожная Ищейка, которая еле-еле на второй круг прорвалась. Тебя же ведь даже в Стражу не взяли, потому что ты никчемный, хоть и урожденный маг. И полукровка, четвертый Круг, которому Сила досталась через боль. Кто тебя сделал таким, мальчик? Мне кажется, я его знаю.
— Не ваше дело, — насупился Кирилл.
— Законное возражение, — неожиданно серьезно кивнул колдун. — Не мое. Ты заслужил свою Силу. И требование оплаты тоже законно. Говори, я слушаю. Но ты не хами мне больше, иначе я тебя твоими же глазами накормлю.
— Три миллиона рублей и одно заклинание четвертого Круга. И срок месяц.
— Две недели, — протянул руку колдун.
— Две недели, — ответил Кирилл. Руку пронзило током. Сила засвидетельствовала контракт.
— Книгу украдете и отдадите мне.
— А убийца? — уточнил Кирилл.
— Тот, у кого книга, виновен. Просто покажете мне его, я разберусь сам. Вам он не по зубам. Связь через это.
Собеседник выставил на стол две фигурки. Одна выглядела, как типичный колдун, и он толкнул ее в сторону Кирилла. А вторая представляла собой маленькую собачку с умильными глазками.
— Это ты, наглая моська, — усмехнулся волшебник. — Нравится?
— Нет! — насупился Кирилл.
— Да мне насрать! У вас две недели!
И колдун исчез, словно его и не было.
— Три миллиона! Три миллиона! — потрясенно шептал Ринат. — Я хочу три миллиона! Это же я ипотеку сразу закрою.
— Мой друг! — спустил его на землю Кирилл. — Нам нужно за две недели найти книгу, которую нельзя читать, потом украсть ее у колдуна, который может размазать нас одним щелчком, и постараться не стать чучелом для услаждения взора этого маньяка. Я ничего не забыл? Ах да! Я забыл самое главное! Три миллиона мы делим пополам. Я, оказывается, не так уж и богат, питаться в кафе оказалось слишком накладно.