Другие

— Вика. Вы сами — необыкновенная девушка. Вам говорили об этом?

— Дядя Белый. Папа ей постоянно об этом говорит. Носит её на руках, как ты меня сейчас, и говорит, что мама — сама необыкновенная кошка на всём белом свете.

— Кошка? А, ну да. Зелёные глаза…

— Катя. У тебя язык… — возмущенно сказала Виктория. — Да и Вы и сами сейчас облизали друг друга как… Катя…

— Нам можно, — улыбнулась девочка и повернула лицо к державшему её на руках мужчине. — Правда, можно?

— Нам можно, — и Белый вновь смущенно улыбнулся. Повернул голову к Виктории.

— Вика, не надо ругать Катю. Она всё делает и говорит только от сердца. И судит сердцем, — он немного помолчал. — Вам нужно будет несколько иначе относиться к ней. Больше уделять внимания её развитию. Попробуйте как-нибудь поспрашивать её на темы, которые она пока совсем не понимает. И попросите ответить на вопрос односложко, сказать — да или нет. Поверьте — сами будет поражены тем, что она Вам ответит.

Он помолчал и, каким-то совсем другим голосом, вроде как извиниясь, спросил.

— Вика, простите за такой вопрос. Вы знаете, от чего умерла Ваша мама?

— Рак. «Сгорела» за пару месяцев. Ей было немного за тридцать.

— Простите. Не хотел Вас расстраивать.

— Ничего. Я давно свыклась, что её со мной нет. Но помню её. Помню лицо. Помню её нежные руки и звонкий голос… У меня, Вы не поверите, иногда бывает такое чувство, что мама рядом. Чувствую любовь её…

Виктория стояла, опустив голову. Замолчала. В её глазах появились слёзы.

Белый тоже опустил глаза вниз и понял, что Виктория очень любила свою маму и тяжело приняла её уход.

— Верю Вам. Наши родные всегда с нами. И покуда мы их не зыбываем, они в нашем сердце. Простите ещё раз, что заставил Вас расстроиться, ну а нам и в самом деле уже пора.

Он сделал шаг за порог.

— Да, последнее. Виктория. Что б Вы не волновались — я сделаю исключение из своих правил. Мы с Катей каждый вечер будем звонить Вам. Именно Вам, а не кому либо из Вашей семьи. Просто, что б сообщить, как у нас идут дела, и что бы Вы могли услышать голос дочери. Устраивает?

— Конечно устраивает. Вы так добры. — Вика, уже не сдерживаясь, заплакала.

— Виктория Сергеевна. Простите, но Вы своим состоянием меня задерживаете. Такое складывается впечатление, что я у Вас силой забираю дочь навсегда. Поверьте. Через 7 дней я её Вам верну. Верите?

— Я верю Вам, Белый. Если не верить Вам, то кому ещё можно???

— Спасибо, Виктория. До встречи. И берегите своего мальчика, — и Белый, коленом помогая закрыть женщине дверь, кивнул на живот Виктории.

- -

Дверь закрылась и Вика, закрыв замок, совсем без сил, опустилась на пол у входной двери и зарыдала.

Она сердцем понимала, что сделанный шаг — это шаг в то будущее, где дочь не будет мучиться и плакать по ночам от боли. Где её семья будет улыбаться друг другу, собираясь за традиционным ужином. Где смеха будет больше, чем слёз.

Вика плакала не от страха за ребёнка, а от надежды, что случится то маленькое чудо, на которое она уже и не надеялась… Да разве оно маленькое, это чудо? Ведь выздоровление её дочери — это ЧУДО. Именнно так. Большими буквами.

А Катя? Даже не поцеловала маму на прощание и не помахала ей ручкой. Как же обидно… В душЕ возникла… ревность. То чувство, которое она почти никогда до этого не испытывала.

И, вдруг, её слёзы прекратили катиться по щекам, и Виктория уставилась невидящими глазами в дверь комнаты Кати.

— Как он сказал? «Берегите своего мальчика?» Мальчика? У меня будет сын? И как он узнал? Ведь я сама даже не уверена на сто процентов в том, что беременна. Так… У меня теперь появилось время и завтра, просто с самого утра, надо срочно сходить к врачу. Пусть посмотрят. Неужели Белый прав?

- -

Виктория, очумевшая от свалившейся на неё новости, поднялась, схватила чашку из прихожей, в которой было более половины кофе и, думая о своём, пока брела на кухню, выпила всё до последней капли. Дошла до раковины и тут её «стукнуло»…

— Господи. Я ведь допила за Белым кофе. Неудобно-то как… Хотя… Он не видит и не узнает… Глупости какие-то в голове. Хм… А сахар на дне и в самом деле до конца не растворился. Осталось немного. Да и кофе, на вкус, не такая уж гадость, как показалось вначале. Но всё равно. Какой непривычный, особенный аромат и вкус.

И вновь Виктория вспомнила Белого.

Его глаза и улыбка. А его мягкие и нежные руки, когда они случайно коснулсь друг друга при передачи Катюни с рук в руки?

Вика села на кухне и вновь расплакалась. Теперь ей было почему-то жалко уже себя. Сердцем она понимала, что это не внезапно вспыхнувшая любовь к мужчине. Нет. То было бы по-другому. А сейчас… Сейчас было то чувство, что она прикоснулась к кому-то родному. И на неё смотрели мудрые глаза, в которых была только забота и… печаль. Безграничная печаль…

А ещё она своим женским сердцем ощутила к себе любовь. Такую, как от папы и… мамочки, но намного сильнее. Намного. А с уходом Белого она как будто потеряла часть себя.

* * *

Тем временем тот, о котором сейчас думала оставшаяся дома красивая женщина, спустившись по лестнице, кивнул на прощание консьержу и, выйдя на улицу, подошёл к машине.

С водительского места выскочил мужчина и, обогнув машину, открыл заднюю правую дверцу.

— Здравствуйте, моя Волшебница, — мужчина улыбнулся и сделал шутливый поклон девочке. — Меня зовут Виктор, для Вас — дядя Витя.

— Здравствуйте, — ответила девочка и ещё сильнее вцепилась руками в шею Белого. Вас зовут как мою маму?

— …???

— Ну как Вы не понимаете? Мою маму зовут Виктория. А Вас Виктор. Так?

— Да, моя Волшебница. Зовут так же. Вы абсолютны правы. — И он снова сделал поклон.

— Вить. Хватит дурачиться, — Белый повернул лицо к девочке.

— Кать. Ты меня сейчас задушишь, — с улыбкой проговорил он. — Давай, отцепляйся и садись в это маленькое кресло. Сейчас мы тебя привяжем, что б ты от нас не улетела по своим волшебным делам и… поедем путешествовать. А дядю Витю не бойся. Он хороший. Я это знаю.

Виктор сел за руль, заблокирова все двери и посмотрел через панорамное зеркало на девочку.

— Катя. ВЫ готовы?

— Да, дядь Витя.

— Тогда вперёд? В путешествие?

— ВПЕРЁД. УРА!!!

И дочка крикнула столь громко, что двое взрослых непроизвольно закрыли уши и улыбнулись.

— ВАШЕ желание для меня закон, моя Волшебница, — БЕЗ улыбки проговорил Виктор и мягко тронул машину с места.

* * *

За те почти два часа, что они добирались до другого города, Катя впервые в жизни увидела столько много нового, что её эмоции просто зашкаливали. Дядя Белый сидел рядом, держа руку Кати в своей, показывая и рассказывая обо всём, что проносилось за окнами машины.

Вьехав в город, Виктор обратился к Белому.

— Сейчас на лодочную или…

— Давай сначала к егерю.

— Сделаем…

Ещё через десяток минут, проехав по маленькой улочке, машина уткнулась в ворота небольшого дома.

— Вить. Просигналь.

Водитель нажал на клаксон и из-под машины раздалось то ли громкое мяуканье, то ли рычание. Катя даже вздрогнула от неожиданности.

— Дядь Белый. А что это было? — тихо спросила она.

Двое мужчин засмеялись.

Белый посмотрел на Катю.

— Испугалась?

— Нет. Ну… немножко.

— А представь, Катя, как чувствуют другие дяди-водители, которые неправильно ездят по дорогам и хулиганят, когда рядом с ними раздаётся такой звук. Дяд Витя сейчас — то ещё очень тихо бибикнул. А обычно он, — и Белый с ухмылкой посмотрел на водителя. — Включает раз в десять громче.

— Пугаются?

— Не то слово, Катя, — ответил мужчина. — Настолько пугаются, что и писаются со страха.