Страница 2 из 16
Двое его товарищей расползались от меня по сторонам. Я наградил их позорными пинками вдогонку. Знатный вечерок получился. Жаль, что я мент. Чревато последствиями.
Граждане негодовали и гудели. Лишь тот, что был в полосатом костюмчике (главный «нефтяник»), смотрел на меня с некоторым уважением. В его взгляде не было больше прожигающей колкости. Он словно увидел своего. Странный нефтяник.
Откуда-то набежали дружинники. Очевидно, дежурили прямо на крыльце или в холле — все-таки суббота всегда обещает неприятности. Один из них оглушительно дунул в свисток. Хотел показать, что он власть, а не один из дружков моих несостоявшихся собутыльников, чтобы не попасть мне под горячую руку.
Но я власть не трогаю. Хоть в голове и туман, я разглядел на их руках красные повязки. Два худосочных стража порядка, увидев мои окровавленные кулаки, не рискнули меня вязать, а вступили в переговоры:
— Гражданин, пройдемте.
— Все нормально, свои… — я по-гусарски махнул ксивой. Уже совсем ничего не соображал. Зря засветился. Ну и х*р с ним. На душе пустота, будто провалилось что-то внутри.
— Пройдемте, товарищ капитан, — пристали назойливые дружинники.
— Хрен с вами, — я хлопнул на дорожку последнюю рюмку. — Не будем народ пугать.
И так уже репутацию советской милиции подмочил. Не все же мне кровь проливать за нее. Могу я раз в жизни расслабиться? Хотя нет. В погонах не расслабляются. Они всегда жмут.
— Что же вы, товарищ капитан, натворили? — качал головой умудренный жизнью и службой седой следак. — Вы же тот самый Петров из спецгруппы Горохова? Такой молодой, а карьеру себе на корню зарубаете.
Я сидел перед ним на стульчике, в одном из кабинетов в местном РОВД. В ответ лишь хмыкнул. Знал бы дядя, сколько мне лет. По стажу ментовскому, если приплюсовать эту жизнь к прошлой, уже как два раза на пенсию по выслуге можно было выйти.
— Братья Геворкяны на вас заявление написали.
— Один звонок — и все улажу, — ответил я, закуривая предложенную сигарету.
Давненько не курил. Самое время начинать.
— Если вы про Горохова, — кивнул следак, — то ему уже звонили.
— И? — я вопросительно уставился на прокурорского. — Отпускай тогда меня. А с Геворкянами договорись. Пусть напишут, что претензий не имеют. Денег им предложи. Я отдам.
— Не все так просто, Андрей Григорьевич, — вздохнул следак. — Братья эти поставляют фрукты для спецгастрономов.
— Хм… Я думал, они на рынке торгуют.
— За ними люди немаленькие стоят. Надавить на них не получится. Вы уж сами с ними порешайте как-то. Договоритесь на мировую. Правда, вам злостная хулиганка еще светит. Но нарушение общественного порядка мы замнем. Все-таки о ваших заслугах в узких кругах правоохранителей легенды ходят. Но вот с братьями и с их побоями — вы сами вопрос утрясите. Горохов того же мнения. Он даже с вами по телефону разговаривать не захотел. Возмущен вопиющим поведением, понимаете.
— Это похоже на Никиту Егоровича, — кивнул я. — Слишком он честный и однобокий. Но ничего. Прорвемся.
— Так вы поговорите с Геворкянами?
— Да пошли они на х*р… — зло прошипел я. — Никогда Нагорный ни под кого не прогибался.
— Кто?
— Не важно…
Спустя неделю я сидел в том же ресторане «Луч» и отмечал свою «свободу». Приказ об увольнении состряпали быстро. Виданное ли дело, капитан милиции привлекается к уголовной ответственности за драку в ресторане. Слухи расползлись по Москве быстро. Чтобы не поднимать лишнего шума и резонанса, уволили меня по собственному, да еще и задним числом. То есть. получается, что морды я бил уже будучи абсолютно гражданским человеком. Ну, черт с ними со всеми. Небольшой отпуск не помешает.
Я сидел и курил за тем же столиком, что и в прошлый раз. Денег хватило лишь на графин с водкой и нарезку сервелата. Скоро из общаги придут выселять. Ведомственная все-таки.
За соседним столиком сидела та же компашка псевдонефтяников. Мужик в полосатом костюме, которого сотоварищи называли Бесом, с интересом на меня поглядывал. Он явно меня узнал.
Я не привык, чтобы меня так в упор разглядывали, как доступную девку или экспонат музейный, поэтому, поймав на себе очередной взгляд, хмуро ему кивнул:
— Чего смотришь?
Тот не обиделся. Подошел к моему столику и сел рядом.
— Занято, — процедил я, демонстративно обдав его клубами сигаретного дыма.
— Слышал, тебя из органов выперли, — голос Беса был участливым и каким-то даже дружеским.
Он взял без спроса графин и налил мне в стопку, а себе плеснул в стоявший рядом пустой стакан:
— Давай за знакомство. Меня Бес зовут. — А это Шпала и Серый, — кивнул он на своих друзей.
Я презрительно поморщился:
— С урками дел не имею.
— Да какие мы тебе урки, Петров?
— Ого… — я прищурился, вминая бычок в пепельницу. — Да ты и имя мое знаешь.
— Так кто ж его не знает? — хмыкнул Бес. — Ты, когда кавказцев раскидал, ксивой светил. Все знали, что ты капитан Петров. А теперь вся Москва гудит, как тебя из органов поперли.
— Менты бывшими не бывают, — хмыкнул я. — Гуляй, дядя…
— Еще как бывают, — оскалился тот в ответ. — Думаешь, мы блатные? Я ведь в прошлом майор милиции. И Шпала тоже мент был. Хотя он сержант. А Серый так вообще в девятом отделе КГБ лямку тянул.
— Да ну на х*р? — мое лицо вытянулось, и я уже стал слушать Беса с нескрываемым интересом. — А от меня чего надо?
— Денег заработать хочешь? Молчишь? Вижу, что хочешь. Нас когда из органов выперли, думали, жизнь кончилась. — Товарищи его, или дружки, я все еще не определился, как бы их звать, на этом задумчиво закивали, как бы вспоминая. — А сейчас ничего, пристроились. Таким как мы — вместе держаться надо. Иначе сдохнем. Воры нас не примут, и свои больше не свои. А что потом? Судимость, выпивка каждый день — и жизнь под откос?
— Ближе к делу, Бес. Что делать нужно?
— Короче, Петров. Есть одна тема. Раз крутанемся — и на полжизни денег хватит.
— А с чего ты решил, что я вас не сдам?
— Я о тебе справки навел. Ты адвокату Геворкянов в морду плюнул. Следака послал, что дело по тебе ведет. В общем, вижу, устал ты от системы. Свой человек, значит.
— Есть такое, — кивнул я.
— Вот и слушай. Не перебивай пока…
Я сидел на заднем сиденье неприметного “Москвича” цвета бежевой посредственности. Через приоткрытое окошко припекало мартовское солнце. Хотелось опустить стекло совсем, но нельзя светить мордой. Мутная гладь немного скрывала присутствующих внутри салона. За рулем размещался Бес.