Графиня на стриме

Я оглянулась по сторонам: от волшебного холла не осталось и следа. Неужели все это мне почудилось? Я коснулась перстня и с удивлением обнаружила, что он свободно вращается вокруг фаланги. Попробовала стянуть, но ничего не вышло.

— Я хочу домой, — почему-то стало очень страшно.

У меня никогда не было панических атак, но именно сейчас в груди разлилось такое тягучее и нервное беспокойство, что я испугалась на самом деле потерять сознание.

— Вы в полной мере удовлетворили свое любопытство? — усмехнулся граф и я на автомате кивнула, а потом замотала головой из стороны в сторону.

— Нет. Но я обязательно сделаю это в другой раз.

— После обручения, вне всякого сомнения.

И, больше не сказав ни слова, Стендброк старший вывел меня на крыльцо. Солнце клонилось к закату и я с ужасом поняла, что нас не было несколько часов, хотя по моим ощущениям прошло не больше пятнадцати минут.

Лакей открыл дверцу кареты и, прежде чем сесть в нее, я обернулась. Поместье Стендброков выглядело совершенно обычно.

Шикарный особняк из белого мрамора с колоннами, берельефами и изысканной лепниной, в нем не было ничего особенного… так почему же от одной мысли, что придется в нем поселиться, меня сковывает ужас?

Глава 24

За неделю до свадьбы и моего дня рождения я перестала нормально спать. И причин тому было несколько.

Первая — это сны. Я видела страшные картины будущего и извращенные воспоминания о прошлом.

В одном таком сне Стендброк старший превращался в Дьявола и съедал меня живьем прямо у алтаря. В другом я оказывалась взаперти в его поместье. Бегала по бесконечному лабиринту коридоров, задыхаясь от ужаса и зовя на помощь дровосека. Но он не откликался. И я умирала в страшном лабиринте, просыпаясь посреди ночи с диким криком.

А еще мне постоянно снился тот вечер в лагере. Танц площадка в виде огромной виниловой пластинки, фонарики на столбах вокруг и стерва Римма!

— Душа моя, ты совсем на себя не похожа, — вздыхала Аннабель за завтраком. — Под глазами черные тени, ты стала рассеянной и… еще более нетерпеливой.

— Не тебе же выпала честь за старика замуж идти! — огрызалась я и тогда в перепалку вступал отец, а я продолжала завтрак в своей спальне в гордом одиночестве.

Вторая причина — это поиски артефакта графа де Бальмен. Слова Анги не выходили у меня из головы. Этот предмет должен был быть особенным. Может быть, странным.

Или, наоборот, самым обычным. Я не знала, но после экскурсии в поместье Стендброков, у меня появилась зацепка — мое кольцо.

Оно всегда жило своей, отдельной от меня волшебной жизнью, так почему бы не использовать его как ищейку в доме де Бальмен? За время пребывания в поместье, я неплохо его изучила и теперь все, что мне требовалось — быть чуть внимательнее.

Три дня ушло на то, чтобы прочесать первый этаж. Особое внимание я уделила библиотеке, потому что вспомнила, как в одном из фильмов важный артефакт спрятали именно там.

Вместе с Сиззи и Роззи мы перебрали все книги на полках, но заветного потайного хода так и не нашли.

— Леди Элиза, а что мы ищем? — спросила Роззи, устало опускаясь в кресло.

— Что надо. Вперед!

В малой гостиной стоял только рояль и пара кресел, поэтому я приказала близняшкам осмотреть подрамники и ниши за картинами — ничего. Кольцо тоже не подавало признаков жизни и я решила, что пошла по ложному пути.

Отпустив близняшек, я вернулась в холл и встала спиной к входной двери. Так же, как в доме Стендброка.

Нужно было начать все с начала. Я сжала перстень пальцами свободной руки и провернула — ну же, работай! — закрыла глаза и представила, что снова стою в поломанном волшебном пространстве без стен.

Какую дверь я выбрала в доме графа? Ту, что была прямо передо мной. Не открывая глаз, я сделала шаг, потом еще один.

Каблуки глухо стучали по мраморному полу. Где-то там, впереди, должна была быть лестница — казалось, еще шаг и я запнусь о первую ступень и упаду лицом вниз, но нет.

Я медленно продвигалась вперед, выставив перед собой руки, и кажется слышала, как тонко подрагивали кристаллы волшебной люстры над головой, поймавшей в ловушку саму радугу.

По моим подсчетам, я давно уже должна была упереться в лестницу, но руки ощупывали только пустоту. Не выдержав я открыла глаза и обнаружила себя перед неприметной дверью под лестницей.

Я обернулась и озадаченно посмотрела за спину — с обратной стороны мраморные ступени были гладкими и пыльными. Как странно, не могла же я пройти сквозь лестницу?

Или меня заносит на правую ногу?

Я коснулась рукой резной поверхности двери и кольцо в ответ потеплело. Какая разница, как я сюда попала, главное, что, кажется, я наконец-то на верном пути!

Я повернула ручку и оказалась в просторной светлой комнате. У большого окна стоял массивный стол красного дерева, вдоль стен солдатиками выстроились стеллажи с книгами. Чуть в стороне на подставке стоял огромный глобус и два кресла, а рядом с ними — очень красивый столик на золотых колесиках с хрустальным графином и тремя бокалами.

Я оказалась в кабинете отца.

Как просто! Я приложила ладони к пылающим щекам. Ну, конечно, это же очевидно — хочешь что-то спрятать, спрячь там, куда всем остальным обитателям дома входить без разрешения нельзя!

Я оглянулась на дверь и прислушалась, не раздадутся ли шаги, но все было тихо. Подобрав юбки, стала быстро открывать один ящик стола за другим.

Документы, свитки, чернила и гусиные перья, воск и сургуч, желтоватые листы писчей бумаги — все это не представляло никакого интереса.

Закончив исследовать стол я приступила к стеллажам, но и там не было ничего интересного. Книги стояли на своих местах, припыленные и старые. Никто не касался их и не читал очень долгое время.

Я закружилась по комнате. Думай, Лиза, думай!

Где бы ты спрятала волшубную вещь?

Я потянула за угол большой пушистый ковер, что лежал в центре комнаты, в надежде отыскать потайной лаз или сейф, безрезультатно. Сняла со стены и не без труда повесила на место картины — тоже пусто.

Прикусив от досады губу, я рухнула в кресло и закрыла глаза. Перстень кольнул так сильно, что палец дернулся и я вскрикнула, а потом мой взгляд упал на глобус.

Он был обтянут дубленой кожей, поверх которой художник нарисовал континенты и страны, отдаленно похожие на мой родной мир.

По центру огромного шара шла тонкая, еле приметная полоса и если бы я не сидела так близко, то легко могла принять ее за нарисованную чернилами линию экватора, а не разрыв, отделявший одну половину глобуса от другой.

Я подошла ближе, толкнула шар рукой и он закружился вокруг своей оси, но быстро остановился, как будто внутри было что-то тяжелое, что мешало взять хороший разгон.

Я обхватила верхнюю часть глобуса руками и приподняла.

Она откинулась на петлях, как крышка сундука, и я увидела граммофон со сложенной у основания бронзовой трубой. В свете дня на глянцевой черноте пластинки блеснула тонкая игла.

И тут старые пластинки!

— Элиза?

Я вздрогнула и обернулась. В ответ кольцо обдало меня холодом с ног до головы. На пороге стоял отец.

— Что ты здесь делаешь?

И хотя выражение лица графа де Бальмен не сулило ничего хорошего, я не растерялась:

— Живу.

— Продолжаешь практиковаться в остроумии? — он подошел ближе, взял меня за плечи и мягко, но настойчиво отодвинул в сторону. Внимательно осмотрел граммофон и закрыл глобус.

— Тебя ждет Аннабель, — чтож, мне дали возможность ретироваться без потерь и лишних вопросов, я ею воспользуюсь. — И, Элиза… — я остановилась в дверях, вопросительно глядя на отца. — Постарайся на этот раз ее не разочаровать.

В малой гостиной меня действительно ждали.

Рузалия, мачеха и… свадебное платье. Если бы не обстоятельства моего замужества, я бы непременно восхитилась искусной работой портнихи.

Кружево цвета топленого молока от треугольного лифа переходило на рукава и спину. Тонкую талию перехватывал вышитый жемчугом пояс, а подол платья из парчи того же цвета, что и кружево, трапецией расходился к полу, оставляя за собой длинный шлейф.