Четыре друга народа

— Уж не знаю, какую из историй про секретные пилюли доктора Гаспара ты слышал. Те, что дошли до меня, особенно про чёрные «глазки», все очень страшные… и такие же глупые. Я действительно готовил особенные лекарства в виде пилюль для Тибула. Он болел, ещё со времён Революции, и чем дальше, тем сильнее. Я тогда предупреждал его, что моя новая краска для изменения цвета кожи может оказаться опасной для здоровья. А он меня не послушал. Сказал, что дело народа важнее… Когда ему стало очень плохо, он тайно рассказал мне о болезни и просил помочь ему. Но я не волшебник, Фабио, хоть и знаю много наук. Лекарства, которые я готовил, не могли вылечить Тибула. Только облегчить боль и позволить ему работать. А чёрные они потому, что я не добавил в них краски, вот и весь секрет. Краски нужны, чтобы граждане могли различать пилюли, которые раздают всем. А эти были только для одного человека. Перепутать тут невозможно, значит, и красить незачем.

А опасности от них нет никакой, на здорового человека они почти не действуют. Вот, смотри, — тут доктор Арнери достал из кармана тот самый бумажный свёрток, который Фабио отдал Папаше Гро, и мигом проглотил одну чёрную пилюлю оттуда!

— Если хочешь, и ты попробуй. Ты, видимо, устал, тогда она тебя немного подбодрит.

«Доктор тоже меня проверяет! — догадался Фабио, — Он тоже, наверное, боится, что я могу оказаться врагом, что я подослан Просперо или Эквиа. Ну, мне-то уже бояться нечего! Пускай даже «глазок» заставит меня всё рассказать доктору без утайки. Так я всё равно это и хочу сделать!»

Фабио храбро взял сразу два чёрных шарика и проглотил их, глядя прямо на гражданина Верховного обвинителя. Доктор Гаспар был очень доволен. Он подмигнул Фабио, потянулся и разложил тонкие руки по спинке сиденья.

— Ну что, теперь, если верить тем историям, я буду должен всю жизнь исполнять все твои приказы, а ты — мои. Придётся нам с тобой везде ходить вместе, а то поодиночке мы даже поесть не сможем.

Фабио рассмеялся вместе с доктором Гаспаром. Он действительно почувствовал, как усталость проходит. Больше ничего страшного не случилось. Они с доктором проверили друг друга — и оба удачно! Доктор Гаспар смотрел на него, прищурив глаза.

— Хочешь запустить Карету? — спросил он. Конечно, Фабио хотел! Доктор Гаспар тут же рассказал ему, как управляется механизм. Оказывается, главные серебряные рычажки приводили Карету в движение и останавливали её, а штурвал задавал скорость. Фабио перещёлкнул несколько рычажков, выставил скорость, и Карета поехала вперёд!

— А как теперь ей управлять? — обратился к доктору Фабио.

Вместо ответа доктор Гаспар достал из-за пояса серебряную трубку со стеклянным шаром на одном конце и воронкой на другой. «А я-то думал, это пистолет!» — удивился Фабио. Доктор медленно и раздельно произнёс в воронку:

— Управление Каретой. Начало пути. Торговый порт. Ворота. Конец пути. Дворец Справедливости.

Доктору ответил глухой голос:

— Управление Каретой. Начало пути. Торговый порт. Ворота.

Фабио при звуках голоса вздрогнул от неожиданности, хотя и слышал его, когда ехал в Карете в прошлый раз, и шёпотом спросил у доктора:

— А… что там?

— Механическая кукла, вроде той, которой притворялась Суок, чтобы освободить Просперо. Я нашёл записи и чертежи Туба в архивах Трёх Толстяков после Революции, и тоже научился их делать, даже усовершенствовал. Ты знаешь, я много разъезжаю по столице. Живому кучеру пришлось бы тяжело со мной, а кукла никогда не устаёт. Её нужно только заводить вовремя.

«А это правда ты увёз Суок?» — тут же захотел спросить Фабио, но, видно, вопросов у него было так много, что вместо этого он выпалил:

— Доктор Гаспар, а мы с тобой сможем спасти Республику?

— Мы постараемся, — серьёзно ответил доктор.

— А как нам всех помирить? И кто из них прав?

— Помирить, я надеюсь, поможет шкатулка. Ты покажешь её мне, как только мы приедем ко мне во Дворец Науки.

— Конечно, доктор.

— А вот кто прав… Это хороший вопрос, мальчик, очень хороший. Беда в том, что никто из них не прав.

Эквиа и рабочие хотят всеобщего равенства. Они думают, что все беды из-за того, что одним — толстякам и богачам — всего достаётся больше, а другим — беднякам — меньше. Но они не могут понять, что настоящее равенство возможно только между равными. Люди разные, Фабио, а худые, чтобы никого не обидеть, хотят всех сравнять с самыми худшими и бедными.

Ты ведь знаешь, чего добиваются «чёрные» через депутатов от Клуба Худых. Они не хотят открытия школ. Они не хотят новых театров и танцевальных залов. Они требуют, чтобы было побольше новых праздников, когда можно не работать, а ходить по улицам, петь революционные песни и смотреть на бесплатные представления Клуба в честь праздника. Чтобы если у них иногда мало еды, то и у всех бы тоже всегда не хватало еды. Чтобы всех, кто толще, кто здоровее, кто красивей, кто умней их, судили и казнили, потому что бедняки думают, что те, кто здоров и умён, каким-то образом отобрали здоровье и ум у них, у обездоленных. Но даже если бы и правда было так, Фабио, бедных ведь намного, в сто раз больше, чем богатых! Даже если казнить ещё триста тысяч толстяков, как хочет Эквиа, то здоровых и сильных людей просто станет ещё меньше, вот и всё! Тогда вся Республика станет ещё слабее, а люди — ещё беднее. Так что, как видишь, Эквиа не спасёт Республику.

Просперо и «умеренные» хотят свободы. Они говорят, что если каждому позволить делать, что он хочет, тогда и наступит счастье. Но они не видят, что большинство людей не умеют пользоваться свободой.

Для всех этих колбасников, торговцев, ювелиров, артистов свобода — это когда им не мешают нахапать ещё больше и больше денег, купить ещё один дом, поставить в комнатах ещё три зеркальных шкафа, завести ещё десять нарядов… Но ведь мало того, что это оставляет других без домов и одежды, оно не нужно даже им самим, мальчик! Они сами потом не знают, что делать с тремя домами, а одежда лежит в пыльных шкафах и её ест моль. Они, конечно, за войну, которую ведёт Просперо, потому что война отвлекает бедняков. К тому же теперь, когда наши армии наступают, проводят на освобождённых землях революции и отбирают добро у тамошних толстяков, война приносит «умеренным» ещё большие богатства. И ладно бы только это!

Я расскажу тебе революционный секрет — больше всего сильных пилюль требуют центральные Секции — Старые Кварталы, оплот «умеренных». Мы ведь придумали их для бедняков, но вот бедняки-то их отчего-то совсем мало разбирают. А вот «умеренные»… Я и подумать не мог, что их понадобится столько, в некоторых Секциях уже выходит по нескольку штук на человека в день! Это ведь опасно, Фабио, мы об этом строго всех предупреждаем. Те, кто принимает столько пилюль, должно быть, уже со старыми королями разговаривают, если не с чертями. В Старых Кварталах собираются все театры, цирки и оркестры, они играют для «умеренных» день и ночь, представления идут без перерывов. Там пьют больше всего вина. Там почти не заводят детей. А тех, что есть, выгоняют на улицу. Всё больше мужей не живут с жёнами. Зачем всё это, говорят они, ведь семья мешает быть свободным.

Так что если власть захватит Просперо — Республика скоро надорвётся от бесконечных войн. Нас будут ненавидеть за наши грабежи все соседи, и рано или поздно найдут способ нас победить. А эти свободные граждане даже не узнают об этом, потому что каждый будет сидеть один у себя дома, напившись вина и проглотив разом десять разных пилюль!

— Но что же тогда с ними делать, доктор Гаспар?

— Прежде всего, прекратить эту глупую войну в Столице. Все мы один народ, граждане не должны воевать с гражданами, иначе страна просто погибнет.

Тут Карета, наконец, остановилась. Глухой голос сказал, что путь окончился во Дворце Справедливости.

Глава XIV. ТАЙНЫ ДОКТОРА ГАСПАРА

Фабио устал сидеть в Карете. Он осторожно взял с сиденья свёрток со шкатулкой, быстро открыл дверь и спустился на землю.