Сломанные

Я не хотел исцеления, хотел и хочу лишь боли. Но жизнь, как будто, не слышала моих просьб. Течет размерено. Час за часом, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Все так же цветут сады, также приходит весна, только ты стоишь на месте. Застыл в трясине и движение вперед не доступно. Да и не нужно оно это движение мне. Когда все расцветает, улицы наполняются улыбками прохожих и смехом детей, гомоном друзей, щебетом девчонок. В такое время всегда сложнее. Мозг предлагает возможные картинки, если бы не было той аварии. Это могли быть мы - той супружеской парой, что катит коляску по алее, или сидящими на лавочке родителями, пока их ребёнок играется в песочнице, а потом скатывается с горки. Да много таких моментов, образы сами преобразуются и заставляют зависнуть, а после понять, что это просто обман, иллюзия, созданная в голове. Видимо, мозг так защищается, пытается образумить хозяина, пусть на считанные секунды, но все же…

Не был на похоронах, лежал на вытяжке, весь в гипсе. Мать не хотела мне говорить, что Олеся погибла, но я итак это чувствовал. Нет, знал, слышал, как говорили на месте происшествия, они думали я без сознания. Да и взгляд, как она не старалась, не мог ничего скрыть.

- Не надо, мам, я знаю, - челюсть тоже болела, но в груди болело сильнее. Закрыл глаза, попросил ее уйти. Она приходила часто, осунувшаяся, но радостная, что ее единственный сын выжил. За это я еще сильнее злился на нее, не понимал – ну как можно. Но она приходила, вначале пробовала что-то рассказывать, какие-то новости, но я просил ее помолчать. На третий день она приняла правила игры – приходила, садилась на стул около постели, доставала журнал и читала. Про себя, а не в слух. Понимал, что жестоко поступаю с родным человеком, действительно сильно переживающим за меня. Раню ее сердце, но иначе не мог. Во мне была только вина и океан злобы, на всех и всё. И чтобы она не делала, ей не справиться в одиночку с моими душевными ранами, как бы не была сильна материнская любовь.

Не просто принять, что все изменилось, что ты теперь один. И она не просто ушла, ушла к другому, например. Ушла насовсем, нет – НАВСЕГДА! Ты больше никогда не увидишь ее, не встретишь случайно в магазине, в парке, да где угодно. Никто из знакомых не заговорит о ее делах. Просто исчез человек. А все дальше живут как жили. Соседи коллеги, все, это злит. Очень. Справедливости нет.

Как только выписали из больницы, отправился на кладбище. Постоял около могилы, цветы эти положил, две розы. Но все как сюрреалистическое какое-то, ну не может это быть правдой. Трудно принять, что там под двумя метрами - Олеся, особенно, когда сам не видел как ее погружают в эту холодную сырую землю.

Но осознание пришло позже. Когда дом был по-прежнему пуст и понимаешь, что она не придет. Сидишь за компьютером, а в восемнадцать тридцать никто не хлопает дверью. Ждешь, хотя знаешь. А сердце ждет. Страничка в социальной сети, на которую заходила в тот роковой день в десять ноль два утра. Не смог заставить себя удалить ее.

Удары кулаком в стену не помогают. Запил. Приходил в сознание урывками. Вот стою в магазине с бутылкой водки, а вот лежу мордой книзу на диване. Деньги имеют свойство заканчиваться, особенно, если второй месяц не посещаешь работу. И длительный запой сменяется похмельем. Ломкой и причитаниями матери, скорой, капельницами и успокоительными.

Как-то этот период закончился, благодаря стараниям родительницы. Наверное, если бы не она, так и превратился в забулдыгу. Видимо, нравоучения, что Олеси было бы стыдно, увидь меня в таком состоянии, подействовали, раз я все же собрался и завязал. Апатия, депрессия, новая работа. Вместо алкоголя, в особо тяжелые моменты, взял привычку бегать. Долго, чтобы остаться без сил, выбить все мысли напрочь. Оказывается, тоже помогает, формирует стержень, который удерживает эмоции и чувства в узде, и казаться более собранным.

Думаю, не стоит говорить почему, предельно ясно, что ее родители меня теперь ненавидели. Мать так совсем постарела лет на десять. Она так и сказала мне, что умереть должен был я. Да кто же спорит, я ее прекрасно понимал. Отец хоть и молчал, но все было понятно и без слов. Потерять любимую дочь, когда должны радоваться внуку или внучке.

И так год пробежал, а дальше просто день сменяет день. Смирился, что так и только так будет всегда. Утро приходит – завтракаем, идем на работу, обед – обедаем, молча, один в столовой, никаких компаний, вечер - ужин, фильм на ночь и сон.

Иногда вечера тянутся нескончаемо долго и сон не идет, но еще дольше длятся минуты после кошмаров. В дождь еще хуже, словно дежавю, сердце колотится как ненормальное. Когда дома один стараюсь выходить к людям, чтоб не сойти с ума, иногда забегаю в магазин, переждав непогоду там. Сложно объяснить, что происходит со мной, но я чувствую себя выбившим из цепочки звеном, без которой она прекрасно существует. Просто нет смысла.

Глава 2

РОДИОН

Новая работа меня устраивала. Народ уже понял - со мной много не разговоришься, что совсем не компанейский тип, поэтому оставили меня в покое. За это был премного благодарен. Не нужно ни с кем особо контактировать, только непосредственно с начальником, да и с айтишниками.

Так и длилось мое комфортное и спокойное существование в рабочем коллективе до сегодняшнего времени. Ходили, конечно, слухи, что обслуживание программы прекратиться с нового года, но в это особо никто не верил, продолжая просто делать свое дело. Даже не ожидал, что эти, казалось бы, незначительные изменения принесут мне проблемы. Вот тут-то я и ощутил себя старым динозавром, неспособным освоить что-то новое.

Специалисты, внедряющие современное "чудо-юдо", все объяснили не по одному разу, оставили инструкции. Ничего сложного не было, но постоянно что-то не выходило, зависало, глючило. Это неимоверно выводило из себя. Я хоть и не прочь был задержаться на работе, но не нажимая по сотому разу одну и туже операцию, которая не хотела поддаваться.

Неужели только у меня никак не получалось освоить эту долбаную навороченную программу, которая обещала упростить жизнь, а не наоборот?!

Вздохнул-выдохнул, звонить на горячую линию смысла не было, они как обычно бы перевели на курирующего специалиста, а на сегодня его рабочий день закончился.

На часах уже полвосьмого. И чую мне здесь сидеть еще долго. В принципе, я и не против, домой так или иначе не спешу, кто меня там ждет? Никто. Перекусить бы, правда, не отказался. Живот со мной согласен и громко урчит. Я здесь один, так что все равно, сам терплю и он потерпит. Целый день работал над проектом, оставалось лишь загрузить данные в новую программу. Это как раз и не получается. Олдскульник, дожил, капец, с парой кнопок справится не могу! В очередной раз неудача, матом вырвался не произвольно. Вздохнул, уставился в монитор. Будь у меня супер сила - испепелил бы этот гребаный компьютер.

Дверь тихонечко открылась. Вошла женщина. С ведром и шваброй.

- Простите, - голос тихий, - Я не помешаю? Просто все уже ушли…

Да и мне бы пора, самому не справиться, только время теряю и треплю нервы.

- Убирайтесь..., - буркнул не глядя, а сам уставился в программу, еще раз решил попробовать.

Эта странная дама замерла в проходе, лица за капюшоном было не разглядеть, что зависла-то? Прямо как и моя программа! А потом сообразил что сказал, ее ввел в ступор мой резкий ответ.

- Убирайтесь в смысле «уборка», а не уходите, - она кивнула, принимая мой ответ, а я зачем-то решил оправдаться:

- Просто у меня тут… запара, - рукой указывая на компьютер. Снова кивнула. В разговор не вступила, просто прошла в комнату и мы каждый принялся за свое дело.

Минут пятнадцать бился и все в пустую. Злой как черт!

- Нужно нажать "дефенц" и "загрузить". После обновить и еще раз с другим расширением.

Это сейчас мне? Медленно поднял голову. Уборщица стояла сбоку чуть позади моей спины и смотрела в экран. Когда только успела так подобраться близко?! Видимо, был так увлечен, что и не услышал даже.