Волчья корона

– Привет, – я попыталась улыбнуться, но вышло лишь жалкое подобие улыбки.

– Здравствуйте, – ответил сын и прошел в кабинет, сел за компьютер.

– Велес, ты не узнаешь меня?

– Узнаю.

Он включил компьютер и с равнодушным видом открыл страницу поиска.

– Велес, я вернулась, я больше никуда не уйду.

Паренек хмыкнул и пожал плечами, что-то написал по-английски. Открылся сайт компьютерной тематики.

– Давай, завтра сходим куда-нибудь. Например, на футбол? Или в кино?

– Я не люблю футбол. А у Влада есть собственный кинотеатр. Наверное, и здесь вы бываете очень редко, если не знаете.

Я закусила губу, в груди начало саднить, сердце сжималось и разжималось в болезненных спазмах. Как же он прав. Я ничего не знаю. Не знаю, что он любит, чем увлекается. О чем мечтает, какой его любимый цвет. Черт, я отвратительная мать. И это жуткое «выканье», словно он подчеркивал, насколько мы чужие.

Я прошла по кабинету, придвинула стул и села рядом с сыном. Он нервничал. От меня этого не скрыть. Сущность дампира улавливала малейшие изменения в его настроении.

– Хорошо, давай по-другому. А куда ты бы хотел сходить?

– С вами – никуда.

Я резко развернула его к себе, хотела что-то крикнуть, высказаться, вспылить, но в горле стал комок, слова застряли, растворились, я подавилась ими. По щеке медленно поползла слеза.

– Чего ты хочешь, Кристина? Я не знаю тебя, я не видел тебя больше полутора лет. И вот ты являешься и хочешь поиграть в заботливую мать?

Черт, как же больно! «Кристина», а не мама…слезы катились и катились, а я жадно пожирала его взглядом. Как же сильно мне хотелось видеть в его глазах любовь. Но я не заслужила. Я смахнула слезы и тихо прошептала:

– Прости меня. Дай мне шанс…один…я буду очень стараться. Я скучала по тебе.

Слова казались пустым и фальшивым звуком.

Велес отвернулся к компьютеру и снова что-то написал. Я молчала. Мне вдруг стало настолько тоскливо и одиноко, что захотелось завыть. Он не простит. Наверное, поздно я лезу к сыну со своими извинениями. Где я была, когда он рос, болел, плакал? Велес резко встал и вышел из кабинета, а я посмотрела на экран компьютера, где большими буквами было написано: «Я люблю автогонки». И я засмеялась, сквозь слезы. Боже, какая же я дура. Мой собственный сын намного лучше, чем я сама, потому что не смогла бы простить, а он…он дает мне шанс. Черт. В этом гребаном, убогом мире все же есть ради чего жить. Вот ради этого чувства, когда захлебываешься любовью древней, как вся вселенная, самой чистой и самой бескорыстной. Я люблю тебя Велес-Константин. Ты самое дорогое, что у меня есть…И эти письма я пишу только для тебя, чтобы ты знал, насколько сильно ты нужен мне».

***

Король вампиров принял своего внука не в кабинете, а на роскошной зимней веранде с невероятным зимним садом и полыхающим камином. Он сидел в плетенном кресле, курил трубку и смотрел на блики от огня. Когда парень вошел король посмотрел на него и широко улыбнулся, но Константин не улыбнулся в ответ. Он прикрыл за собой дверь и встал напротив своего венценосного деда, которому на вид можно было бы дать немногим больше, чем самомУ молодому королю. Только в глазах Влада Вселенская мудрость и глубина, в глазах плескаются тысячелетия и боль. Тогда как янтарные глаза Константина блестят недобрым огнем.

– Здравствуй, мой дорогой, я невероятно рад тебя видеть.

– Ты лучше скажи мне почему здесь до сих пор не стоит моя мать?

Улыбка пропала с лица короля, и он стиснул челюсти так что на скулах заиграли желваки.

– Насколько мне известно император горных волков передал тебе деустал. Так почему ты все еще не воскресил свою любимую дочь, дед?

Влад Воронов выпрямился в кресле, но взгляд от глаз внука не отвел.

– Потому что мной принято иное решение и не нам с тобой зднесь его обсуждать!

– А кому его обсуждать? Разве не я ее сын?

– И не я ее муж?

Они оба обернулись, и король все же встал с кресла. На зимнюю веранду вошел очень молодой парень. Светло русые волосы, серо-голубые глаза, открытый взгляд и совершенно заросшее лицо. Видно, что он немного не в себе, а точнее пьян. Как и все последние несколько лет после смерти его любимой жены…Кристины Вороновой от рук нейтралов Думитру Курда.

– Здравствуй, Габриэль.

– Это у нас ты здравствуешь, Влад. А кто-то влачит жалкое существование и подобие жизни после того, как потерял ее смысл.

– У тебя есть дочь! И ради нее ты мог бы взять себя в руки! Как я держусь ради своего сына и своих внуков!

– Ты держишься ради своей власти и ради своих амбиций. Не рассказывай нам о своей любви к детям и внукам. Будь это так… моя Кристина была бы сейчас жива!

Габриэль чуть шатающейся походкой прошел вдоль оранжереи и сел на второе кресло. Он прикрыл глаза…

– Когда-то, она уже уходила от нас. Когда-то это уже было. И ты точно так же пытался ее похоронить и убедит меня в том, что я сошел с ума если считаю ее живой. Помнишь…помнишь, как я нашел тебя, Велес?

***

Прошлое…

Габриэль нашел Велеса у озера. Мальчик стоял на берегу и смотрел на рассвет, на то, как лучи солнца нежно окрашивают кромку льда в розовый цвет. Когда парень стал рядом с ним, тот даже не обернулся. Габриэль чувствовал его ауру, она пульсировала, дрожала, меняя все оттенки серого и ярко-красного. Гнев, боль, отчаянье и снова гнев, и невыплаканные слезы, а так же мрачное желание уйти…далеко, уйти туда, откуда не возвращаются. Малыш сломался, у него не осталось сил верить и бороться, потому что он всего лишь ребенок, который потерял любимую мать. Пока что единственную значимую женщину в его жизни. Габриэль с трудом сдержался, чтобы не схватить мальчишку и не утащить отсюда насильно.

– Можно, я постою здесь, с тобой?

Мальчик ничего не ответил, только дыхание участилось. Нет, он не хочет, чтобы ему мешали. Вторгались в его пространство. Он слишком зол на весь мир и одинок. Он растерян. Настолько лишен возможности справляться с горем, что все его нервы обнажены, и каждая мысль причиняет еще большие страдания.

– Выпусти ее, дай ей волю.

Мальчик вздохнул глубоко, но опять ничего не ответил.

– Выпусти боль, не сдерживайся. Дай ей овладеть тобой, и станет легче.

– Я ненавижу их всех, – процедил сквозь зубы паренек, – Они позволили ей уйти, а ее я ненавижу еще больше, чем их – она обещала вернуться и, как всегда, солгала.

В иной ситуации Габриэль возможно и не понял бы мальчишку, даже разозлился бы на него, но не сейчас. Он сам с трудом контролировал ненависть, нарастающую внутри как снежный ком, с каждым рубцом на сердце она становилась сильнее.

– Иногда мы не можем сдержать обещания не потому, что не хотим, а потому что обстоятельства мешают нам сдержать слово.

– Они всегда ей мешали, – с горечью сказал Велес, – Уходи. Я не пойду домой. Там слишком холодно.

Габриэль мог его понять, ему тоже было холодно. Везде. Особенно внутри.

– Когда я был так же зол и одинок, как ты, а мысли о смерти посещали чаще, чем желание поесть, одна умная женщина рассказала мне одну притчу.

Парень фыркнул, словно крича всем своим видом – " не считай меня маленьким дерьмом, придурок…засунь свои сказки в одно место".

Как же это знакомо ему самому.

– Я не буду рассказывать все, только кусочек, можно?

– Валяй, только если пообещаешь, что после этого уйдешь и оставишь меня в покое.

– Обещаю. А теперь просто послушай: "Когда-то давно старик открыл своему внуку одну жизненную истину: 

– В каждом человеке идёт борьба, очень похожая на борьбу двух зверей. Один зверь представляет зло: зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь. Другой зверь добро: мир, любовь, надежду, истину, доброту, верность и веру.