Поединок

Мельников поднялся со стула:

— Плащ-накидку забрать на биологическое исследование?

— Безусловно. Если пятна окажутся кровью, желательно установить не только их групповую принадлежность, но и произвести экспертизу формы следов. В восемь вечера прошу ко мне. А насчет Маркина — никаких самостоятельных решений!

— Есть! — отчеканил Александр Васильевич. А сам подумал: «Осторожничает. Что тут неясного по Маркину? Алиби у него нет. Доспехи убийцы с его клеймом. Следил за мной. Не его ли работа — Крайнин?»

Вышел расстроенный. Боялся, что Маркин может скрыться. Если узнает, что найден его плащ, галоши и кастет, у него-то и выхода другого нет. А если на его совести маркер?..

Оставшись один, Волков тоже задумался. Что на плаще пятна крови, а не иного вещества, он почти не сомневался. Беглый осмотр кровяных следов тоже свидетельствовал, что следы — не имитация убийства. Следовательно, плащ принадлежит убийце. И все же...

Волков снял телефонную трубку.

— Соедините с начальником КЭЧ!

— Майор Журавский слушает!

— Борис Григорьевич! Вы не могли бы зайти ко мне с тем слесарем, который сегодня чистил колодец?

— Есть! Сейчас будем.

Слесарь был почти на две головы выше майора Журавского, худой, скуластый и сутулый. В кабинет они вошли вместе. Поздоровавшись со слесарем, Волков справился, как его имя-отчество, и пригласил сесть.

— Скажите, Иван Трофимович, когда вы обнаружили, что колодец наполнен водой и отчего он мог забиться?

— Сегодня утром. Забил тот «кляп», что вам майор принес.

— А уверены, что только сегодня утром? Мне известно, что в нем была вода еще в прошлый четверг.

— Точно, товарищ подполковник! Не скажу, правда, в четверг или среду, но была там вода. С капитаном из особого отдела мы багром все шуровали. Но дефект я тогда устранил, и вода сошла.

— Что же проход из колодца забило?

— Какая-то неряха уборщица половую тряпку в унитаз упустила. Ее пробило в колодец да намотало бумагой. Вот и пробка.

— Однако мне показалось, что вы не вполне уверены, был ли в колодце тогда сверток или нет?

— Вроде не должно быть. Обшарил ведь багром все закоулочки. Капитан ушел, а я и после еще там лазил. Тряпку подцепил, а вот... Думаю, будь там сверток, он бы быстрей тряпки попался.

— Так почему же все-таки не уверены? — повторил Волков.

— Видите ли, как тряпку вытащил, вода стала спадать. Потом пошла шустро. Ну, не дождался, пока до конца сойдет. Делов-то много.

— Понятно. Как часто вы делаете обход и проверяете колодцы?

— Да почти каждый день.

— И до сегодняшнего утра колодец работал нормально?

— Был бы забой, туалет сразу залило бы водой.

— Борис Григорьевич, а не могло ли случиться, что сверток брошен в канализацию давно, однако вода протолкнула его в колодец, скажем, только этой ночью? Там и застрял.

— Это исключено, товарищ подполковник, — подскочил Журавский. — Его в унитаз не протолкнешь.

— Об унитазе речи нет, — перебил Волков. — В центре туалета на полу имеется решетчатое квадратное окно-сток. Сними решетку и туда черта впихнуть можно.

— Вы правы. Но тоже исключено. Диаметр трубы, которая идет дальше под пол и в колодец, меньше, чем толщина свертка.

— Понятно, — Степан Герасимович прошелся по кабинету. — Что ж, давайте сделаем вывод. Насколько уразумел, сверток либо брошен в канализационный колодец этой ночью, либо лежал в колодце с прошлой среды, пока вода не закупорила им выход.

— Так точно, товарищ подполковник, — одобрил резюме Журавский. — Но первое — более вероятно. Если бы сверток был в колодце, когда его искал Мельников, слесарь нащупал бы его багром раньше, чем тряпку. Сверток тяжелый. Напор слабый. Вода скорее будет обтекать его, чем толкать. Уверен, попался бы под багор наверняка.

— Благодарю, Борис Григорьевич! Свободны, товарищи!

Журавский со слесарем ушли. Что сверток брошен в колодец сегодня ночью, теперь ясно. Но что принудило убийцу «перепрятать» сверток туда? Случайно или не случайно брошен сверток именно сегодня ночью? И вдруг догадка: «Ах, вот в чем дело...»

Срочно вызванный, Мельников вошел в кабинет запыхавшись.

— Где может быть сейчас Маркин? — спросил «начштаба».

— На аэродроме, наверное.

— Немедленно арестовать!

Александр Васильевич опешил. Он ожидал этого приказания. Но в такой форме и так внезапно... Машинально взглянул на часы. Около пяти. Рабочий день близился к концу. А Волков уточнил:

— Но арест должен пройти через Кикнадзе. Помнится, у Маркина должок пять суток.

— Будут осложнения, Степан Герасимович! Комендант откажется сейчас принять на гауптвахту. Туда принимают до двенадцати дня. Да и Новый год на носу. Вот если бы под следствие.

— Никаких «под следствие»! Понятно?

Мельников торопливо вышел и пошел к себе. Ему повезло. Майора Кикнадзе быстро разыскали на самолетной стоянке и позвали к телефону.

— Шалва Николаевич, надо срочно арестовать Маркина за ту пьянку.

— Ты не с Казбека упал? Посмотри на часы, пожалуйста.

— Пять. Он должен быть еще на службе.

— Ты правильно сказал. Мои люди не уходят рано. А какой дурак возьмет его на гауптвахту так поздно?

— Это моя забота, Шалва Николаевич!

Коменданту много объяснять не пришлось. «Раз контрразведка просит...»

Мельников положил трубку и закурил. Мысли были самые противоречивые. Телефонный звонок прервал их. Звонил снова Кикнадзе:

— Сейчас послал к тебе инженера. Тут... Он все сам доложит.

— Что случилось? — забеспокоился Мельников.

— У него спросишь... — на том конце трубка легла на рычаг.

Мельников нервничал. Ходил по кабинету, поглядывал на часы. Прошла, показалось, вечность, пока в дверь постучали. Среднего роста, в технической куртке и валенках, инженер эскадрильи опасливо зашел и остановился у двери. Мял в руках шапку.

— У нас ЧП. Маркин пропал.

Если бы сейчас рядом разорвалась бомба, Мельников был бы не так ошарашен. Растерянно выдавил:

— Как пропал?..

— С утра не появлялся на работе.

— Да вы понимаете, что это такое?! — Мельников чудом остановил себя.

— Виноват, товарищ капитан, — инженер стоял потупившись. — Тут, понимаете... Конец года. Итоги должны подводить. Майор горячий. Разнос устроил бы. Начальству сразу доложил бы. Ну, и пошла плясать. На последнее место угодили бы. А Маркин мог вот-вот придти. Бывает же, что человек запаздывает.

— Очковтиратель вы, Азаров! — не сдержался Мельников. — Но почему до самого вечера молчали?

— Искали его. Нет Маркина ни в общежитии, ни на новой квартире.

— Он разве туда перешел?

— Да вроде.

— Плохо знаете подчиненных, Азаров! Где он хоть ночевал?

Азаров молчал. Руки по-прежнему нервно мяли шапку.

— Он нигде не ночевал. С вечера пропал.

— Что-о?.. — так хорошо начавшийся для Мельникова день наносил удар за ударом. Сначала Крайнин, теперь Маркин. — Азаров, вы понимаете, чем это пахнет?.. Почему вы майору Кикнадзе доложили о Маркине только тогда, когда он сам им заинтересовался?

— Понимаете... Вначале засуетился в работе и поздновато послал на поиски... Потом... Потом мой офицер искал его квартиру. А она заперта. Пока разыскал хозяйку. Вот и...

Мельников вдруг вспомнил закрытую квартиру маркера.

— Может быть, Маркин заперся и... и спит?

— Нет. Офицер долго стучал, но никто не открыл. Заглянул в окно. Пусто. Позже хозяйка сказала, что он и вечером не приходил.

— Откуда данные, что он не ночевал в общежитии?

— Его бывший сосед по койке сообщил.

«Ушел! Ушел!» — терзала страшная мысль. Мельников строго посмотрел в глаза инженеру.

— Ищите всей эскадрильей. Ищите день и ночь. Чтобы Маркин был найден!

Азаров вышел. Мельников достал из пачки новую папиросу, но она выпала из дрожащей руки. Как опытный Степан Герасимович мог допустить такое промедление? Ведь я когда еще предлагал арестовать Маркина? Ну что ж, «обрадую» старика. Злорадства не было. Жгла сердце досада.