Из «Записок»

Такие убедительные доводы вынудили сивого вола замычать, и я понял, что он согласен отвечать на вопросы.

Итак:

– Кто вы?

– Вол.

– Этого недостаточно; говорите более определенно, кто вы?

– Государственный вол.

– Ваша специальность?

– Вол.

– Этого тоже недостаточно. У нас есть волы есяких специальностей. Говорите точнее?

– Я вожу воду.

– Чем занимаются ваши родители?

– Мать мою постигло несчастье. Кожу ее натянули на барабан, вероятно за неуплату налогов, а с отцом было еще хуже. Не знаю, вмешивался ли он в политику, но три или четыре года назад при смене правительства ему разукрасили рога, вымазали всего красной краской, опутали гирляндами цветов, и он веселился до десяти часов утра с приверженцами нового правительства, а потом его закололи, зажарили, и те же приверженцы с удовольствием слопали.

– Постойте, сначала нужно записать приметы: рост – средний, шерсть – черная. Особые приметы: рога, напоминающие букву j.

– Ошибаетесь, сударь, рога – это не особые приметы. Рога для нас все равно что для вас усы. Рога много значат, если мы хотим понравиться какой-нибудь госпоже корове. Разница только в том, что это стремление у нас совершенно бескорыстно, так как ведь коровы не составляют нам протекции, как это делают ваши дамы.

– Как вы смеете делать замечания; вы что, не знаете делопроизводства?

– Эту науку в Сербии никто не знает!

– Вы грамотный?

– Да, и даже сочиняю любовные стихи!

– Хорошо! Но ближе к делу. Вы обвиняетесь в том, что совершили преступление, уничтожили обязательство, съели букет, который висел вот здесь, на окне, в память о моей любви.

– Вам бы следовало за это поблагодарить меня.

– Не понимаю?

– Сейчас поймете. Воспоминание о вашей любви доставляло удовольствие только вашему сердцу, это было неразумно, а теперь, как видите, воспоминание о вашей любви доставило удовольствие и моему желудку. Так и должно быть. Не забывайте оглядываться вокруг себя. То, что вы прожили, вы прожили, не оглядываясь. Не вводите себя в заблуждение, что согласно хронологии вы живете в XIX веке; человечество неправильно считает, оно уменьшает свой возраст так же, как девушка, мечтающая о замужестве. Вы живете в тот век, когда совет вола полезнее, чем сто томов, написанных самыми выдающимися философами.

– Но…

– Сначала выслушайте, а потом будете возражать. Как только я набрался силенок, меня заставили пахать землю хозяина. На пропитание я получал только трухлявую солому: огромное ярмо, которое надели на меня, до крови натерло мне шею, так что еще немножко, и я бы получил чахотку. Пытался я брыкаться – меня избили. Пытался бодаться – мне укоротили рога. Что мне оставалось делать? Разве я мог что-нибудь требовать? Я пожал плечами и решил ничему не противиться. С тех пор каков бы ни был груз, каково бы ни было ярмо, я покорно совал в него голову и равнодушно тащил, и тогда, подумайте, они начали отмечать мои заслуги! Сняли с меня ярмо и перевели сюда, а здесь мне приносят душистое чистое сено, так что я даже начал жиреть. Целыми днями пасусь, пишу любовные стихи, и только раз в день приходится съездить за водой, но это пустяк, который совсем не отражается на здоровье.

– А разве вас не мучает совесть, что тысячи ваших рогатых братьев все еще ходят в ярме и питаются объедками?

– Нет, моя совесть заплыла жиром.

– Хм!

– Не удивляйтесь, а лучше послушайтесь моего совета! Будьте лояльным гражданином, снимайте шапку перед каждым, даже если он только рогами выше вас, научитесь низко кланяться и даже сгибать колени, если же заболит спина, не жалуйтесь, а говорите всем, что это от простуды. Великим людям никогда не смейте говорить правду в глаза, и упаси вас бог допустить такую ошибку по отношению к королю или женщине. Никогда не оскорбляйте власть и тещу и не забывайте почаще делать подарки жене и тем, кто старше вас по службе; если вас кто-нибудь одарит кулаком – засмейтесь, а почешетесь тогда, когда придете домой; если с вашей женой развлекается большой начальник, делайте вид, что вы этого не замечаете; научитесь молчать именно тогда, когда совесть заставляет вас говорить, и вы очень скоро убедитесь, что молчание – золото; если с вас захотят снять пальто в счет налога, скажите, что у вас дома есть еще одно пальто; если вас похвалят, говорите, что вы этого не заслужили, а если ругают – улыбайтесь; будьте всегда готовы сказать правителю, что он благороден, женщине, что она красива, жандарму, что он умен, писателю, что он гениален. В газетах читайте только объявления, а для развлечения иногда просматривайте объявления общин, расклеенные на углах. Вот вам и все мои советы. Выполняйте их, и вы не раскаетесь, вам будет спокойно и на небе и на земле – и вы растолстеете!

– А не совершу ли я этим ошибку по отношению к самому себе?

– О, этот грех меньше, чем совершить ошибку по отношению к обстоятельствам. Сам себя человек может и простить, а обстоятельства ошибок не прощают!

– Хм!

В это время нашему разговору помешали. Пришел стражник и пихнул моего советника ногой в живот. Вол обернулся, спокойно посмотрел на стражника, а потом подмигнул мне левым глазом.

– Вам ведь, наверное, больно? – прошептал я.

– Разумеется, мне больно, – ответил он тоже шепотом, – но ведь они хотят, чтобы я шел в стойло, где для меня приготовлено, душистое чистое сено, а не какие-нибудь объедки.

И он еще раз мигнул мне левым глазом, махнул хвостом, повернулся и отправился в стойло.

Нет… нет… нет![12]

Я бы изложил вам и свою программу, но я забыл ее дома.

Благословенна земля испанская, где в одной только Валенсии ежегодно изготовляется 1 690 000 вееров и где, несмотря на это, жители не могут найти защиты от палящих лучей бурбонского солнца; благословенна земля немецкая, где каждый год вырабатывают 42 миллиона гектолитров пива и один закон о социалистах; благословенна земля венгерская, в которой ежегодно заключается 130 840 браков и которая сама замужем, но, несмотря на плохую семейную жизнь, не имеет смелости обратиться в консисторию и потребовать развода; благословенна земля французская, где строится башня,[13] с которой, хоть она будет самой высокой в мире, все равно не увидишь Эльзас и Лотарингию; благословенна земля австрийская, где ползает 13 710 монахов, но никакой закон и никакая сила не способны сформировать из них и тринадцати батальонов; благословенна земля турецкая, где из-за плохой политики и избытка женщин властители убивают себя ножницами; благословенна земля русская. где есть станции, с которых легче всего наблюдать затмение солнца; благословенна и ты, земля итальянская, – у тебя в одном только Неаполе 4 500 адвокатов, но все же ты не смеешь начать тяжбы с Ватиканом; благословенна земля болгарская, где так дешевы правители, но тем не менее нельзя купить ни одного; благословенна земля сербская, где редко встретишь человека, который хоть раз в жизни не был министром[14] или журналистом, и где, несмотря на это, хороших министров и журналистов гораздо меньше, чем в любой другой стране.

Неужели и мне суждено быть министром?

Вчера, когда булюбаша обходил камеры, он с многозначительным видом сказал мне:

– Обрати внимание, все, кто сидел, в этой камере, стали потом министрами.

И вот сегодня я весь день только об этом и думаю… Бог мой, как я буду выглядеть, если стану министром?! Пожалуй, пришлось бы от многого отвыкнуть и ко многому привыкнуть; у меня бы, конечно, появилось множество друзей, и вскоре я бы узнал, что у меня очень много родственников, так как довольно часто получал бы письма, начинавшиеся так:

12

Змай-Йовап Йованович (1833–1904) – крупнейший сербский поэт.

13

Имеется в виду Эйфелева башня, построенная в Париже в 1889 году.

14

Намек на частые правительственные кризисы и смены кабинетов в Сербии.