Гуль

Глава 3. Голодный — плохой

Марк остановился на полпути к машине и ещё раз крикнул, что бы я бежал. Патрульная машина накатывала со спины. Выла сирена, работала крякалка, полицейский кричал в громкоговоритель.

Синий свет настигал меня волнами вращающейся сирены и становился всё ярче. Как же меня бл*ть угораздило?! Я вспомнил о школе, последнем полугодии обучения, предстоящих экзаменах и поступлении. Всё, к чему я так долго и упорно шел, рассыпалось в труху. Поперся на сраную набережную! Говорила же мне мама… Ещё и родители, о боже! И как я буду объяснять им, почему меня задержали на трассе возле проституток, пьяного, с простреленной ногой? Бл*ть, я же могу вообще инвалидом остаться!

Заскрипели тормозные колодки, открылась дверь УАЗа, на асфальт спрыгнул полицейский.

— БЕГИ, ТИМА! — заорал бешенным голосом Марк.

— Куда я побегу?.., — пробормотал я. — У меня нога… Хотя… Да похер!

Сигналом к действию послужило сердце. Перепуганное оно колотилось с бешенной скоростью, словно заведенный и разогретый мотор суперкара. Проколота шина? Насрать! Жми на газ! И я нажал…

Первые несколько шагов были очень болезненными. Нога плохо слушалась, но страх всё это перекрывал.

— Стой! — крикнул полицейский. — Стоять!

В разогретый двигатель организма я впрыснул адреналиновую закись азота и ворвался в прилегающие к дороге заросли. Листва и ветки хлестали по лицу. Под ногами шуршала и рвалась высохшая трава. Не разбирая ничего, кроме стволов деревьев, я бежал вперед. Оглянулся через двадцать секунд и увидел плавающий луч фонарика. Время от времени он гладил меня по спине и плечам. Полицейский, зараза, бежал за мной.

Нога пульсировала, шлепала по голени мокрая калоша. В животе всё сотрясалось и урчало, собирались газы. Я походил на взболтанную бутылку газировки — приоткрой пробку и содержимое вырвется наружу фонтаном из пены и брызг.

— Стой! — крикнул полицейский, и его командный голос ещё больше меня испугал.

Лес впереди редел, за ним начиналось поле. Туда мне точно нельзя. Я сделал крутой крюк направо и побежал вдоль дороги. Во всяком случае мне так казалось. Полицейский замешкался, и луч фонаря долго не мог меня найти, а когда нашел, я оторвался метров на пятьдесят. Клочок придорожного леса теперь заканчивался и впереди. Я провалился в яму, не выдержал дополнительную нагрузку на раненную ногу и полетел кубарем. Поднялся, стряхнул с лица песок и обнаружил, что упал, выскочив на лесную дорогу. Она поросла с обеих сторон и посредине, но две песчаные борозды были вполне проходимыми. Выбора нет. Я вскочил и помчал по дороге.

Полицейский нагнал, и теперь луч фонаря надежно держал меня в тисках, зато освещал дорогу.

— Стой, засранец, хуже будет! Впаяю сопротивление при… бл*ть!

Обернувшись, я заметил, что полицейский остановился, а луч света из фонаря освещает полосу у самой земли. Он зацепился за ветку и выронил фонарь. Я втопил, что было сил, проскочил стометровый открытый участок, пролетел мимо указателя с названием какой-то деревеньки и шмыгнул в ближайший двор.

Полицейский выдохся. В отличие от меня, его не гнал дикий страх и адреналин. Я спрятался за покосившимся сарайчиком и медленно отступал вглубь деревни, продолжая отслеживать полицейского. Это было не сложно. Он сам себя подсвечивал.

Через дыру в заборе я перебрался на соседний участок, а от него двинул в сторону и перелез на второй ряд домов. В нос ударил запах гнили, через несколько секунд завоняло навозом, а затем я почувствовал приторно сладкий запах цветов. Отошел к колодцу, вернее тому, что от него осталось — торчащие бетонные кольца. Там меня окончательно скрутило. Живот пару раз всколыхнулся и опорожнился. Я проблевался, не издав не единого звука, если не считать звук льющейся на землю массы. Вытер рукавом рот и почувствовал себя намного лучше. Лучше в животе, но не ноге. Стоило мне про неё вспомнить, как она вдруг похолодела. Вероятно, она похолодела уже давно, но только сейчас я это заметил. Бля, кажется, я потерял много крови. Промокшей теперь была не только штанина, но и носок вместе с кроссовком. Дерьмо… Но, что хуже всего, нога начала дико болеть. Пульсировать, жечь и ныть. С каждой секундой боль удваивалась и увеличивалась в геометрической прогрессии. Только что я стоял на ногах и как ни в чем не бывало блевал, а теперь вцепился в край колодца и не мог ступить на распухшую и воспаленную ногу.

Полицейский шел по главной и единственной улице деревни и вскоре должен был показаться из-за дома, откуда мог меня увидеть. Я попробовал отойти глубже, но упал на четвереньки, едва оперся на ногу. По всему телу проступил пот. В верхней части он был холодным из-за отравления, а внизу начал гореть. О том, чтобы встать и идти больше не было и речи. Перемалывая руками комья сухой земли, я пополз к дому. Деревянный сруб с плесенью под крышей и покрытой паутиной окнами не казался жилым. Я подполз к крыльцу и прислонился спиной к краю. Здесь полицейский не должен был меня найти, если он, конечно…

По направлению фонаря я понял, что полицейский свернул с главной улицы на дорожку между домов и сейчас движется в мою сторону. Я посмотрел налево и прикинул, что ползти мне придется метров двенадцать, чтобы спрятаться за домом. Толкнулся руками от земли и почувствовал дрожь в локтях. Сил не осталось. Пока сидел, штанина промокла на задней стороне бедра, подмочила задницу. Стало вдруг совсем темно, и я не сразу понял, что это потемнело в глазах. Кажется, я терял сознание. Дабы понять — насколько плохо всё с глазами — я поводил головой по сторонам в поисках света и вдруг обнаружил, что вокруг нет ни одного источника. Деревня на пару десятков домов была полностью заброшенной. Ни уличных фонарей, ни всполохов костров во дворах, ни света рядом с вывеской магазина, ни одной желтизны в окнах. Полицейский подходил всё ближе. Луч фонаря становился ярке, стали слышны шаги. «Вот и приплыл» — подумал я, как вдруг дверь в старом покосившемся доме открылась.

На пороге стояла молодая девушка в длинной клетчатой юбке и белой блузке. Через плечо у неё висел огромный платок, внутри которого, прижимаясь к её груди, лежал сверток. Младенец?

Какое-то время я просто хлопал глазами и не мог поверить в происходящее. Как она здесь оказалась? С ребенком, в кромешной темноте заброшенной деревни. Живот скрутило спазмом, от которого я чуть не вскрикнул.

— Ты чего здесь? — спросила она, едва шевеля губами, но я отчетливо услышал её голос — ровный и спокойный.

— Прячусь, — выдавил я.